На следующий день шторм усилился. Волны поднимались зеленой стеной и с силой ударялись о палубу корабля. Алида поняла, что, как бы храбра она ни была, выходить на палубу - безумие.
Тогда она направилась в большой салон, надеясь найти там кого-нибудь из пассажиров и скоротать время за беседой.
Мэри, несмотря на презрение к слугам, страдающим морской болезнью, лежала в своей каюте с закрытыми глазами. Алида чувствовала, что и сама держится с помощью одной лишь силы воли.
Графиня не выходила из своей каюты.
Графа Ивана тоже нигде не было видно, и Алида решила, что он развлекается в обществе офицеров корабля. Каково же было ее изумление, когда стюард сообщил ей, что тот тоже сидит у себя в каюте.
- У графа Ивана не может быть морской болезни! - воскликнула Алида. - Он же морской офицер!
Стюард засмеялся:
- Это не значит, что он хоть раз выходил в море, мисс! Иностранцы не так любят море, как мы, а высокий титул еще никого не спасал от морской болезни, когда на море шторм.
Теперь засмеялась и Алида.
Стюард был невысоким лондонцем с живыми глазами, и, хотя она знала, что тетя осудила бы ее за беседу с ним, ее очень забавлял его простонародный юмор. Вскоре она поняла, что стюард, как и многие англичане, немного презирает иностранцев.
- Все они, русские, одинаковы, - признался он. - Водка и турецкие сигары - вот все, что им нужно. И конечно, икра, когда она есть!
- А здесь на корабле есть икра? - поинтересовалась Алида. Она несколько раз пробовала икру, живя с отцом за границей, и сейчас ей скова захотелось полакомиться.
- Нет, мисс, наша, настоящих британцев, привязанность - устрицы. Но в Петербурге вы вдоволь покушаете осетровой икры. Жирная гадость, вот что я о ней думаю, и не стоит таких денег!
Алида наслаждалась каждым моментом путешествия и смеялась по каждому пустяку, как не смеялась со времени смерти родителей.
Она стояла в пустом салоне и смотрела на волны, перекатывающиеся через палубу. Ей казалось, что их бешеная сила передается ей.
- Доброе утро, мисс Шенли! - услышала она голос за спиной и, обернувшись, увидела капитана, крупного бородатого человека, направляющегося к ней.
- Доброе утро, капитан, - улыбнулась она.
- Должен заметить, мисс Шенли, вы самая отважная пассажирка на борту корабля. Лишь немногие смельчаки находят в себе мужество добраться до бара, а в салоне вы совсем одна!
- Я пришла сюда полюбоваться штормящим морем. Это зрелище захватывает!
- Я рад, что вам нравится, - ответил капитан. - Большинство людей не любят шторм и боятся его.
Алида улыбнулась в ответ и вдруг заметила, что капитан не один. Рядом с ним стоял сухощавый, довольно бледный молодой человек с высокими скулами и грустными темными глазами.
Он смотрел на девушку, и капитан, внезапно вспомнив о его присутствии, почти виновато произнес:
- Разрешите представить: господин Таченский - мисс Алида Шенли.
Молодой человек поклонился, Алида присела в реверансе. Капитан собирался что-то сказать, но к нему подошел стюард и протянул листок бумаги.
- Извините, мисс Шенли, - произнес он и спешно удалился.
- Вы русский, господин Таченский? - поинтересовалась Алида.
- Нет, слава Богу! - ответил тот. - Я британец, но родился в России.
- Я так и думала, - заметила Алида, пораженная горячностью его слов.
Поняв, что допустил грубость, молодой человек извинился:
- Простите меня, но я не смог бы поехать в Россию, если бы ваша страна любезно не позволила мне принять британское подданство после пятнадцати лет жизни в Англии.
- И теперь вы возвращаетесь на родину? - спросила Алида.
- Я хочу разыскать матушку, - резко ответил господин Таченский.
Посмотрев на него, Алида подумала, что этот человек немало выстрадал. Об этом говорили мрачноватый взгляд и резкие морщины на лице, слишком ранние для его возраста.
- Ваша матушка не могла уехать с вами? - осведомилась она. Молодой человек не ответил, и, помолчав немного, Алида быстро произнесла: - Извините мою назойливость, мне просто интересно все, связанное с Россией. Поймите, для меня увидеть страну, где вы родились, - увлекательное приключение.
- Тогда будем молиться, - ответил господин Таченский, - чтобы вы увидели только князей и дворцы, а не истинную Россию!
- Но я хочу увидеть именно настоящую Россию, - не замедлила ответить Алида. - Я хочу познакомиться с русскими людьми и побольше узнать об их жизни, их трудностях, испытаниях и несчастьях.
Господин Таченский невесело засмеялся:
- Что можете вы узнать о моей запуганной, невежественной родине, вы, молодая женщина, англичанка, воспитанная нянями, окруженная любовью, выросшая в свободной стране? - В его голосе было столько боли и горечи, что Алида отвернулась и стала смотреть на море. - Простите. Я не имею права навязывать свои чувства!
- Вы мне ничего не навязываете, - успокоила собеседника Алида. - Мне интересно беседовать с вами. - Она повернулась к нему и поймала его недоверчивый взгляд.
Немного помолчав, он сказал:
- Я верю в вашу искренность и хотел бы побеседовать с вами, если позволите.
Алида чуть заметно улыбнулась:
- Похоже, здесь нам никто не помешает!
Оглядевшись, господин Таченский убедился, что капитана в салоне нет. Они были одни среди обитых плюшем диванов, позолоченных кресел и мраморных столов.
- Может быть, присядем? - предложила Алида. Она опустилась на диван, и господин Таченский сел рядом с ней.
От девушки не ускользнула его крайняя худоба: пальцы, как клешни, впалые щеки. Она представила себе, как под черным костюмом выпирают его ребра.
Будто угадав ее мысли, он сказал:
- В течение многих лет мне приходилось работать изо всех сил. Я был вынужден работать даже больным, чтобы выжить. Наконец я накопил некоторую сумму - не так уж много, но для меня это целое состояние. Тогда я смог позволить себе это путешествие.
- Я рада за вас!
- Теперь я смогу увидеть матушку, - сказал он.
- Вы покинули Россию по своей воле? - спросила Алида.
Господин Таченский глубоко вздохнул:
- Мой отец был государственным преступником. Вы знаете, что это значит? - Алида покачала головой. - Во время царствования Николая I, отца нынешнего царя, двести пятьдесят государственных преступников были сосланы в Сибирь.
- Так много! - воскликнула Алида.
- Но это еще не все, - продолжал господин Таченский. - Многие из них, особенно поляки, были запороты до смерти. Русские пользуются кнутами, которые разрывают тело до костей!
Алида вскрикнула в ужасе:
- О нет!
- Моего отца, как я понимаю, убили именно так, - мрачно произнес молодой человек.
- Не могу поверить! - воскликнула Алида. - Я знала, что с крепостными в России обращаются очень сурово. Мне также рассказывали и о жестоких наказаниях в армии.
- Это правда! Мой брат служил в армии. От него я узнал что рукоприкладство и порка розгами за малейшую провинность были самым обычным явлением.
- Невероятно! - прошептала Алида.
- Даже в Кадетском корпусе, где учатся только дети аристократов, кадету за курение назначалась порка розгами перед строем.
- Неужели это правда? - не поверила Алида.
- Да, правда. Брат рассказывал, что врач обычно присутствовал при порке и приказывал прекратить наказание только тогда, когда считал, что у мальчика вот-вот остановится сердце!
- Но я думала, что хоть дворянам в России живется свободно!
- Конечно, над ними не издеваются, как над простым народом. Брат видел, как судили обычных солдат. - Помолчав, он медленно произнес: - Приговор был таков: тысячу человек ставили в две шеренги лицом друг другу и каждому давали розгу толщиной в палец.
- Пожалуйста, замолчите! - умоляла Алида.
- Приговоренного, - безжалостно продолжал господин Таченский, - прогоняли сквозь строй три, четыре, пять, а то и семь раз, и каждый солдат наносил ему удар розгой. - Он с горечью закончил: - Если человек погибал под розгами, экзекуция продолжалась над его телом.
Алида заткнула уши.
- Я не могу… больше этого слышать, - запинаясь, произнесла она.
- Вы хотели узнать Россию, - отрезал господин Таченский. - Вот я вам и рассказываю. Англичанам нас не понять. Вы отзывчивы и способны сострадать, но в вашей стране больная собака видит больше сочувствия, чем умирающие от голода дети в России. - Немного помолчав, он добавил: - Помню, в детстве я слышал, как в селе Борисове засекли до смерти сорок четыре крепостных, столько же ослепили и тринадцать человек изувечили. - Посмотрев на бледное лицо Алиды, он продолжал: - За пять лет до моего отъезда из России, в 1844 году, еврейских детей старше шести лет отняли от родителей и определили на воинскую службу в самых дальних уголках страны.
- Но зачем? - не поняла Алида.
- От них требовали принять христианство. Тех, кто отказывался, нещадно истязали.
- Но это же зверство!
- Тысячам девушек - иудейкам и католичкам - приходилось еще хуже. Их заставляли удовлетворять похотливые желания солдат.
Алида слабо вскрикнула:
- Но не может… не будет же народ терпеть такую жестокость? Я слышала, кое-где крепостные поднимали бунты.
- С пустыми руками против пушек? - усмехнулся молодой человек. - Вы хоть понимаете, что из шестидесяти миллионов жителей России пятьдесят миллионов - крестьяне? Из них почти сорок миллионов - крепостные.
- То есть фактически рабы?
- Они полностью принадлежат своим хозяевам. Крепостного можно купить, продать или подарить на Рождество!
- Это же бесчеловечно!