КАННЫ
После диктатуры Фабия Медлителя консулами стали Эмилий Павел и Теренций Варрон. Эмилий был осторожен, как Фабий, Теренций рвался в бой, как Минуций. Напутствуя Эмилия Павла, Фабий сказал:
- Тебе придется бороться скорее с Теренцием, чем с Ганнибалом: оба спешат дать бой, первый, не зная вражеских сил, второй - зная собственную слабость.
Бой, к которому рвался Теренций, произошел при Каннах в 216 г. до н. э. Нет нужды пересказывать, как Ганнибал отступил центром, ударил на вражеские фланги, окружил и уничтожил римское войско. Напомним одно: войско римлян было гораздо многочисленнее, а окружать большее войско меньшим всегда рискованно.
Когда войска сходились, друг Ганнибала Гискон задумчиво произнес:
- Я удивляюсь, как их много.
- А я знаю кое-что удивительнее, - отозвался Ганнибал.
- Что?
- То, что во всем их множестве нет никого по имени Гискон.
Все рассмеялись, шутку стали передавать дальше, и все войско ободрилось.
Эмилий Павел погиб в бою. Теренций спасся. С Эмилием погибла лучшая часть римской конницы. Когда, израненный, он не мог больше сидеть на коне, за ним стала спешиваться его свита, за ней, не разобравшись, и вся конница.
- Я так и хотел, - тихо произнес Ганнибал. - Это лучше, чем брать в плен.
Умирая, Эмилий сказал:
- Передайте Фабрицию, что Эмилий не изменил присяге, но был разбит сперва Теренцием, потом Ганнибалом.
Поле боя было завалено трупами. Знаком всаднического сословия в Риме было золотое кольцо. Таких колец карфагеняне собрали с убитых полную хлебную меру; Ганнибал отослал ее в Карфаген.
Теренций Варрон, опозоренный, прискакал в Рим. Сенаторы встретили его у ворот и хвалили за то, что он не отчаялся в спасении государства.
Были приняты меры против паники. Сенат запретил собираться на улицах группами, чтобы люди не начинали плакать по погибшим. Кто горевал, тот мог оплакивать своих в своем доме тридцать дней. После этого всякая скорбь воспрещалась.
Ганнибал предложил сенату разменять или выкупить пленных. Сенат отказался:
- Римской армии трусы не нужны.
Гонцами Ганнибала были десять римских пленников, он взял с них клятву вернуться в лагерь. Вернулись все, кроме двоих. Эти двое схитрили: выйдя из лагеря Ганнибала, они вскоре вернулись, словно что-то забыв, и уже потом направились в Рим, считая, что теперь они свободны от клятвы. Они остались в Риме; сенат не неволил их возвращаться, но все относились к ним с таким презрением, что вскоре оба покончили жизнь самоубийством.
После битвы при Каннах Магарбал, начальник карфагенской конницы, сказал Ганнибалу:
- Отпусти меня с моими конниками в погоню - и клянусь, что через четыре дня ты будешь пировать на Капитолии.
- Нет! - ответил Ганнибал, а Магарбал горько добавил:
- Видно, боги не дают человеку все сразу ты, Ганнибал, умеешь побеждать, но не умеешь пользоваться победой.
Но это было не так.
ГАННИБАЛ У ВОРОТ
Когда в карфагенский сенат пришла весть о победе при Каннах, весь народ ликовал. Был мрачен один лишь старый сенатор Ганнон, давний враг Гамилькара и Ганнибала.
- А италики отложились от Рима? - спросил он.
- Нет, - ответили гонцы.
- Тогда просите мира, - сказал Ганнон.
Ганнон был прав. Весь расчет Ганнибала строился на том, что после поражения римлян италики перейдут на его сторону. Расчет не оправдался: италийские племена, даже после Канн, больше боялись близкого Рима, чем надеялись на далекий Карфаген. К Ганнибалу примкнули лишь отдельные племена и города, но сил у них было мало. Союзником его стал второй после Рима город Италии - Капуя, но от этого было больше вреда, чем пользы: в роскошной Капуе армия только изнежилась и обленилась. По крайней мере, так думали римляне: "как Ганнибал в Капуе" стало у них поговоркой.
Третьим после Рима и Капуи городом Италии был Тарент. Ганнибал завладел им хитростью. В городе нашелся предатель по имени Филемон, страстный охотник. Несмотря на осаду, он с друзьями часто выходил по ночам на охоту. Сторожа его пропускали через дверь в городской стене, за что он оставлял им часть добычи. Однажды, возвращаясь с охоты, Филемон привел за собой карфагенский отряд. Сторожа, любовавшиеся убитым кабаном, были заколоты в спину, а утром город оказался во власти Ганнибала.
Уцелевшие остатки римского отряда заперлись в городской крепости. Но прошло три года, и римляне отбили Тарент, тоже с помощью предательства. Один из участков городской стены оборонял отряд италиков, примкнувших к Ганнибалу. У начальника отряда была любовница, у любовницы - брат, служивший в римском войске. Начались тайные переговоры, и скоро римляне оказались в городе. Началась жестокая резня; первыми погибли предатели-италики, чтобы никто не знал, что город взят не храбростью, а изменой.
Ганнибал сказал:
- Не иначе, у римлян есть свой Ганнибал: как мы захватили Тарент, так и потеряли.
Освободителем Тарента был старый Фабий Максим, начальником отряда, державшегося в городской крепости, был Максим Ливий. Ливий утверждал, что это ему обязано римское государство спасением Тарента. Фабий насмешливо заметил:
- Ты прав. Я бы никогда не взял города, если бы ты не потерял его.
Лучшим из римских военачальников, воевавших с Ганнибалом, был Марк Клавдий Марцелл, человек замечательной силы и храбрости. Еще до войны с Ганнибалом, сражаясь с галлами, он по-старинному вступил в единоборство с галльским великаном-вождем и одолел его. Таких победных единоборств полководца с полководцем в римской истории было только три первым победителем был Ромул, вторым Корнелий Косс, воевавший с Вейями, третьим Марцелл. Теперь Марцелл оказался первым, кто нанес после Канн поражение карфагенянам в небольшой битве. Ободренные римляне говорили, что Фабий Максим - это щит Рима, а Марк Марцелл - меч Рима. Ганнибал признавался:
- Фабия я боюсь как дядьку, Марцелла - как врага; первый не дает мне делать дурного, второй сам делает мне дурное.
Однажды солдаты Марцелла потерпели поражение. Марцелл собрал бежавших:
- Сегодня я видел много мертвых римлян и ни одного живого. Готовьтесь к бою назавтра, чтобы в Риме раньше услышали о победе, чем о поражении.
Узнав об этом, Ганнибал сказал:
- Марцелл-победитель не щадит других; Марцелл-побежденный - себя: там из смелости, здесь из стыда.
Ганнибал метался по Италии, со всех сторон теснимый римскими войсками. Когда он звал их на бой, они не принимали боя; когда он шел прочь, они преследовали его по пятам. В 211 году до н. э. он внезапно появился под самыми стенами Рима. Но и здесь он не добился большого сражения. Его лагерь был раскинут в поле, в миле от города. Римляне в насмешку объявили заочную продажу этого поля с торгов, и поле было куплено по обычной цене мирного времени. В ответ раздраженный Ганнибал объявил заочную распродажу лавок на римском форуме, но покупателей не нашлось. В победу над Римом никто уже не верил.
Ганнибала еще могли спасти подкрепления. Но из Карфагена подкреплений не было: Ганнибала любил карфагенский народ, но не любил карфагенский сенат, боявшийся его больше, чем римлян.
- Если он победитель, пусть сам себе поможет, - говорили сенаторы.
Из Испании подкреплений тоже не было: там Гасдрубал, брат Ганнибала, сам с трудом отбивался от наступающих римлян. Наконец Гасдрубал ускользнул от неприятеля, оставив Испанию в добычу римлянам, и спешно двинулся через Пиренеи и Альпы в Италию, на помощь брату. На пороге Италии, на реке Метнер, его встретили два войска двух консулов. Карфагеняне были разбиты. Голову Гасдрубала на копье перебросили в лагерь Ганнибала.
Прошло еще четыре года, и Ганнибал получил из Карфагена приказ вернуться в Африку: римляне уже были там и грозили Карфагену. Ганнибал вынужден был в 207 году до н. э. покинуть Италию, где воевал пятнадцать лет, не потерпев ни одного настоящего поражения.
- Не римское войско меня победило, а карфагенский сенат, - горько сказал он. - Ганнон не смог погубить наш род и теперь хочет похоронить его под развалинами Карфагена.
АРХИМЕД И КОНЕЦ СИРАКУЗ
Рим сражался с Карфагеном на трех театрах военных действий. Первым была Италия, вторым - Испания, третьим была Сицилия. Здесь Сиракузы, до сих пор искусно лавировавшие между Римом и Карфагеном, наконец решительно примкнули к последнему. Римляне направили в Сицилию Марцелла. Он быстро разбил врага и осадил Сиракузы. Но осада неожиданно оказалась долгой и трудной.
В Сиракузах жил величайший математик древности Архимед. Что он сделал для развития математики, расскажут историки этой науки. Народ знал об этом мало и все-таки слагал об Архимеде легенды. О нем ходило больше анекдотов, чем о любом другом ученом древности.
Это он, говорят, так был поглощен своей наукой, что забывал есть, пить и мыться; когда он сидел перед очагом, то чертил круги и треугольники прутом по золе; когда был в бане - чертил пальцем на своем намазанном маслом теле.