- Сегодня я должен получить назад из Сент-Луиса франшизные контракты, - со знанием дела продолжал Броди. - Как только их подпишут, я смогу закончить все дела по реставрационным работам с застройщиком. Я пришлю тебе эту информацию по факсу прямо в отель как раз к тому времени, как ты туда приедешь, в среду. А застройщик уже уладит все с подрядчиками. У тебя готов план застройки?
- Даже не верится, что это уже двадцать восьмой. - Я дотронулась до кейса, лежащего у меня на коленях.
Прошло уже двенадцать лет с тех пор, как открылся наш первый магазин "Викер Вайз", который до сих пор работал на территории бывшей пожарной станции в Эссексе, всего в пятнадцати минутах езды от дома. Он положил начало созданию целой сети магазинов - от Нантакита до Сиэтла. Все они располагались в пустующих зданиях - старых школах, заброшенных барах, на заправках, в обычных магазинах, даже в одной-двух отдаленных церквах, что придавало им особого рода привлекательность. Мы с Броди строго контролировали как работу предприятий, получивших право торговать продукцией под нашей торговой маркой, так и тех наших партнеров, что занимались разработкой внутренних проектов, строго придерживаясь при этом первоначального замысла, и презентациями плетеной мебели, которую мы продавали. Все заказы проходили через нас. Мы присутствовали на открытии каждого предприятия, которому предоставляли право пользоваться нашим брендом, а также приезжали туда два раза в год с проверками.
Двадцать восемь магазинов, дюжина бутиков в фешенебельных универмагах, завод по изготовлению плетеной мебели в Центральной Пенсильвании, комнаты в благотворительных демонстрационных домах - все это меня просто ошеломляло. В том, что наше дело за такое короткое время достигло подобных масштабов, я видела нечто сверхъестественное. Я посадила крошечный побег, и он расцвел буйным цветом.
- Ты знаешь, куда мы едем? - спросила Броди Кикит. Она выглянула из-за спинки сиденья и обхватила своей маленькой ручкой в мягком свитере большой кожаный рукав его куртки. Ей следовало сидеть сзади, пристегнутой ремнем безопасности, как и Джонни, но у меня просто не хватило сил настаивать на этом, понимая, что очень скоро ей придется сделать это в самолете. К тому же Броди отлично водил машину и очень любил моих детей. И если что, его большая надежная рука в одно мгновение крепко прижала бы Кикит к спинке сиденья.
- В Кливленд, я полагаю, - очень терпеливо ответил он, хотя мы оба прекрасно знали, что последует за этим вопросом.
- Ты был там когда-нибудь?
- Ты же знаешь, что был, Клара Кейт.
- В любом случае ответь мне.
- Я учился в колледже в Кливленде, - покорно сказал Броди. - И там я познакомился с твоим отцом.
- И с моей мамочкой тоже.
- И с твоей мамой. Но сначала с твоим папой. Мы считали друг друга братьями, - он сделал паузу. Это была часть игры.
- И вы с ним прошли все круги ада, - подсказала Кикит.
- Я собирался сказать, что мы побывали в различных переделках, - поправил он, строго взглянув на мою мило смеющуюся дочь. - Мы окончили колледж и поступили в разные институты, поэтому долгое время не встречались.
- Шесть лет.
- Ты знаешь эту историю гораздо лучше меня.
Я закрыла глаза, откинула голову назад и улыбнулась. Конечно, Кикит все прекрасно знала. Броди, в отличие от Дэниса, который выдохся уже очень давно, никогда не уставал снова и снова пересказывать эту историю.
- Вы с папой рассказывали. Потом вы вместе основали свое дело, но уже не в Кливленде. А ты знал мою бабушку?
- Нет. Я не встречался с ней до тех пор, пока не переехал сюда.
- Она умрет?
Я широко открыла глаза и оглянулась на Кикит, чтобы отругать ее за подобное ужасное предположение. Но тут мой взгляд скользнул по встревоженному лицу Джонни, и я поняла, что дочь всего лишь озвучила те мысли, которые уже давно пришли в голову им обоим. Она всегда поступала таким образом, и мне это нравилось даже в тех случаях, когда она ждала на свои вопросы ответы, которые я была не готова ей дать.
- Не сегодня и не завтра, - ответил за меня Броди.
- Но скоро, да? - спросила Кикит.
- Возможно. Она очень долго болела. И очень устала.
- Я тоже порой устаю.
Она начала немного картавить, что ей всегда было свойственно в моменты сильного волнения. Замечание о болезни бабушки сильно подействовало на девочку.
- Это не одно и то же, - произнес Броди. - Совсем не одно и то же.
- Ты уверен?
- Абсолютно. Ты устаешь так, как устаем мы все. А у бабушки больше нет сил потому, что она старенькая и долго и тяжело болела.
- У нее рак?
- Да, рак.
Кикит шумно вздохнула. Я вся внутренне напряглась, приготовившись к долгим и тяжелым расспросам, но в ответ услышала лишь многострадальное:
- Броди, а мы пойдем в этом году в цирк? Ты же мне обешал, что пойдем, а сам больше ни разу об этом не вспомнил. Моя подруга Лили уже была в цирке. И Александр Блай тоже. И я хочу.
- У меня уже есть билеты.
- Правда? - глаза Кикит загорелись. - А когда мы пойдем? И сядем в середине, как в прошлом году? Когда слоники делали на арене такие забавные вещи, помнишь, Броди? Это. Было. Так. Круто. Джой, маленькая дочка Броди, тоже пойдет с нами, потому что несправедливо не взять ее с собой. Мамочка, я хочу такого же крокодильчика, как Гектор, можно? Только фиолетового. И не важно, что папа говорит, будто крокодил должен жить с другими крокодилами. Можно? Ну пожалуйста.
Моя мать, Конни Грант, всегда была хрупкой женщиной, но за время, прошедшее со дня нашей последней встречи, она стала совсем прозрачной. Формы, краски, энергия - все исчезало с ужасающей скоростью. Мать принимала тяжелейшие препараты. Ее глаза видели только в периоды кратковременных улучшений. И тут нагрянула настоящая беда. Доктор сообщил мне, что оперировать опухоль невозможно. У матери оказалось слабое сердце. И она сама была слишком слаба.
Должно быть, она собрала остатки сил, чтобы поговорить с внуками. Как только моя сестра увела Кикит и Джонни, оставив нас на некоторое время наедине, она в изнеможении закрыла глаза и лежала не шевелясь.
С тяжелым сердцем я сидела около матери. Помолчав, я начала мурлыкать себе под нос какую-то мелодию, и слабая улыбка появилась на лице матери. Это подбодрило меня, и я запела. Конни любила Стрейзанд. Я начала с "Evergreen" и тихо пела до тех пор, пока она не почувствовала себя достаточно отдохнувшей, чтобы открыть глаза. Я допела последние строчки "The way we were" и улыбнулась.
Ее улыбка была недолгой и тусклой. А взгляд, который за ней последовал, предназначался уже не дочери, а взрослой женщине и пронизывал до глубины души. В нем заключалась вся та правда, которой я боялась, боялась настолько, что поспешила воскликнуть:
- Не смей даже думать об этом!
- А как можно не думать? - спросила Конни тихо. - Самое большее, на что я сейчас способна, это лежать тут и думать. Какая ирония судьбы! Так много свободного времени, - закрыв глаза, вздохнула она. - Я всегда была занята. Так занята, что не замечала ничего вокруг себя. - Она открыла глаза и с мольбой взглянула на меня в поисках понимания. - Жизнь не удалась. Я столько всего хотела сделать и ничего не успела.
- Ты переделала массу всего, - возразила я, - Начала с нуля, когда умер папа. Все мы выжили только благодаря тебе. Ты вкалывала на двух работах день и ночь.
- Бегала по кругу, вот что я делала. И не могла идти вперед. Точно так же, как и сейчас. Я справлялась с болью, но она настигала меня снова. Я устала, Клер.
Я очень испугалась, услышав отчаяние в ее голосе. Меня охватило дикое бешенство: Конни Грант не заслуживала того, чтобы умереть в шестьдесят три года. Она так долго и тяжело боролась за лучшую жизнь, боролась даже тогда, когда у всех опускались руки.
- О мамочка, но ведь в твоей жизни было и много чего хорошего, очень много.
- Да, конечно, ты, например, - вздохнула она. - Рона… вряд ли.
- Но ты же начала ладить с Роной.
- В свои тридцать восемь она ведет себя как в двенадцать.
- Ну, зато для двенадцати лет она настоящий вундеркинд. Она осталась здесь ради тебя, мама. И делает для тебя гораздо больше, чем я. Как жаль, что я живу так далеко.
- Да если бы ты и жила близко, не забудь, что у тебя семья. У тебя бизнес. У Роны нет ничего.
- У нее есть подруги.
- Они такие же неприкаянные, как и она. Самое большее, на что они способны, - сделать маникюр в салоне красоты. Чем бы занималась Рона, если бы ей не пришлось нянчиться со мной? Она потеряла двух мужей, у нее нет ни детей, ни карьеры. Я за нее очень переживаю.
- Она просто немного растерялась. Она еще найдет свое место в жизни.
- Ты присмотришь за ней, Клер? - Мать умоляюще посмотрела на меня, побледнев еще сильнее. - Когда я умру, у Роны не останется никого, кроме тебя.
- Я сделаю все, что в моих силах.
- Возьми ее в дело.
- Я уже пыталась. Рона не хочет.
- Попробуй еще раз. Она растратит деньги Гарольда в одно мгновение. Бедняжка сейчас точно так же зависима, как и я после смерти твоего отца. Возможно, ей просто нужна сильная встряска. В свое время именно это заставило меня действовать. Как же печально, что все в этой жизни повторяется. Пытаешься уберечь детей от ошибок, которые в свое время совершила сама…
Пыл, который давал Конни силы, угас. Она медленно опустилась на подушки.
ѕ По крайней мере, я могу гордиться тобой. Поговори со мной. Где ты собираешься построить свой новый магазин?