9. Об эстетических ценностях
Поиск абсолютных стандартов ценности неограничивался областью этики. Он также затронулэстетические ценности.
В этике общая основа для выбора правилповедения дана в той мере, в какой людисоглашаются считать сохранение общественногосотрудничества основным средством достижениявсех своих целей. Таким образом, вдействительности, любой спор о правилахповедения касается средств, а не целей.Следовательно, существует возможность оценитьэти правила с точки зрения их адекватностимирному функционированию общества. Даже твердыесторонники интуиционистской этики в концеконцов прибегают к оценкам поведения с точкизрения его влияния на человеческое счастье <дажеКант. См.: Критика практического разума. Ч. I Кн. II.Гл. I -- СПб.: Наука. 1995. С. 217--218. Ср.: Jodl F . Geschichteder Ethik. 2d ed. -- Stuttgart. 1912. V. 2. S. 35--8>.
Эстетические ценностные суждения совсем иноедело. В этой области нет такого согласия, какоесуществует в отношении понимания, чтообщественное сотрудничество является основнымсредством достижения всех целей. Здесь всеразногласия неизменно касаются ценностныхсуждений, ни по одному средству достижениякакой-либо цели не существует согласия. И нетникакого пути примирения конфликтующихсуждений. Не существует никакого критерия, наоснове которого можно было бы исправитьзаключение "это мне нравится" или "это мнене нравится".
Достойная сожаления склонностьгипостазировать разные аспекты человеческогомышления и действия привела к попыткам даватьопределение красоте и затем применять этупроизвольную концепцию в качестве мерила. Однаконе существует никакого приемлемого определениякрасоты, кроме "то, что нравится". Нормативовкрасоты не существует, точно также не существуетэстетики как нормативной дисциплины. Помимоисторических и технических наблюденийпрофессиональный критик искусства и литературыможет сказать лишь то, что ему работа нравитсяили не нравится. Работа может подтолкнуть его кглубоким комментариям и изысканиям, но егоценностные суждения остаются личными исубъективными и не обязательно оказываютвлияние на суждения других людей. Понимающийчеловек с интересом познакомится с тем, чтовдумчивый автор говорит о впечатлении, котороепроизвело на него произведение искусства. Ночеловек сам определяет, позволит ли он мнениюдругого человека, каким бы авторитетным оно нибыло, оказать влияние на свои собственныесуждения.
Наслаждение искусством и литературойпредполагает определенную предрасположенностьи восприимчивость со стороны публики. Лишьнемногие имеют врожденный вкус. Остальные должныкультивировать способность наслаждатьсяпроизведениями искусства. Чтобы стать знатоком,человек должен узнать и прочувствовать многое.Но как бы ни блистал человек в качестве хорошоинформированного эксперта, его ценностныесуждения остаются личными и субъективными.Большинство выдающихся критиков и, собственноговоря, также большинство писателей, поэтов ихудожников расходятся в оценках знаменитыхшедевров.
Только ходульные доктринеры считают, что можносформулировать абсолютные нормы, что являетсякрасивым, а что нет. Из работ прошлого онипытаются извлечь свод правил, которым, как онисчитают, должны подчиняться писатели и художникибудущего. Но гении не общаются с учеными мужами.
10. Историческое значение поискаабсолютных ценностей
Полемика о ценности не является схоластическимспором, который интересен только буквоедам. Оназатрагивает жизненно важные вопросычеловеческой жизни.
Современный рационализм заменил собоймировоззрение, нетерпимо относившееся краскольническим ценностным суждениям. Сам фактинакомыслия рассматривался как дерзкий вызов,смертельное оскорбление чьих-то чувств.Результатом были длительные религиозные войны.
Несмотря на то, что определенная нетерпимость,фанатизм и жажда преследований в религиозныхвопросах еще сохраняется, маловероятно, чторелигиозные страсти станут причиной войны вближайшем будущем. В нашу эпоху духагрессивности имеет иной источник -- стремлениесделать государство тоталитарным и лишитьиндивида автономии.
Это правда, что сторонники социалистических иинтервенционистских программ рекомендовали ихтолько в качестве средства достижения целей,общих со всеми другими членами общества. Онисчитали, что общество, организованное всоответствии с их принципами, лучше всегообеспечит людей теми материальными благами, радиприобретения которых они усиленно трудятся.Разве можно представить более желаемоеобщественное положение дел, чем "высшая фазакоммунистического общества", когда, какговорит нам Маркс, общество даст "каждому попотребностям"?
Однако все попытки социалистов доказать своиаргументы полностью провалились. Маркс оказалсяв замешательстве, когда потребовалось былоопровергнуть хорошо обоснованные возражения,выдвинутые еще в его время в адресвторостепенных трудностей социалистическихпроектов. Именно беспомощность в этом отношениипобудила Маркса разработать три фундаментальныхдоктрины его догматизма < Мизес Л . Социализм. Экономический и социологическийанализ. -- М.: Catallaxy. 1994. С. 17>. Когда позднееэкономисты продемонстрировали, почемусоциалистический порядок, необходимо лишенныйкакого-либо метода экономического расчета,никогда не сможет функционировать какэкономическая система, все аргументы, выдвинутыев пользу великой реформы, рухнули. С этогомомента социалисты основывают свои надежды не насиле аргументов, а на чувстве обиды, зависти иненависти масс. Сегодня даже адепты"научного" социализма полагаютсяисключительно на эти эмоциональные факторы.Фундаментом современного социализма иинтервенционизма являются ценностные суждения.Социализм прославляется как единственносправедливый вариант экономической организацииобщества. Все социалисты, как марксисты, так инемарксисты, защищают социализм какединственную систему, согласующуюся со шкалойпроизвольно установленных абсолютных ценностей.Эти ценности, заявляют они, являютсяединственными действительными ценностями длявсех порядочных людей, прежде всего рабочих,составляющих большинство современногоиндустриального общества. Ценности считаютсяабсолютными, потому что поддерживаютсябольшинством, а большинство всегда право.
Поверхностный взгляд на проблемыправительства видит разницу между свободой идеспотизмом во внешних проявлениях системыправления и администрации, а именно в количествелюдей, осуществляющих прямой контроль надобщественным аппаратом сдерживания ипринуждения. Подобный количественный критерийявляется основой известной классификацииразличных форм правления, предложеннойАристотелем. Концепции монархии, олигархии идемократии до сих пор сохраняют такой подход кпроблеме. Однако его неадекватность настолькоочевидна, что ни один философ не избежалупоминания фактов, не согласующихся с ним, ипоэтому считающихся парадоксальными. В качествепримера можно привести факт, признаваемый ужедревнегреческими авторами: тирания часто, илидаже регулярно, поддерживалась массами, и в этомсмысле была популярным правительством.Современные авторы называют этот тип правления"цезаризмом" и продолжают смотреть на негокак на исключительный случай, обусловленныйособыми обстоятельствами; но они такжезатрудняются удовлетворительно объяснить, чтоделает эти обстоятельства исключительными.Однако зачарованные традиционнойклассификацией люди молчаливо соглашались сэтой поверхностной интерпретацией до тех пор,пока казалось, что она должна объяснять толькоодин эпизод современной европейской истории,-- аименно историю Второй империи во Франции [10].Окончательно доктрина Аристотеля рухнула, когдастолкнулась с "диктатурой пролетариата" [11]и автократией Гитлера, Муссолини, Перона и другихсовременных последователей древнегреческихтиранов.
Путь к реалистическому разграничению свободы изависимости был открыт двести лет назад вбессмертном эссе Давида Юма "О первоначальныхпринципах правления". Правление, учит Юм,всегда является правлением немногих над многими.Поэтому сила всегда находится на стороне тех, кемправят, а правителей не поддерживает ничего,кроме мнения. Это понимание, логическидоведенное до своих выводов, полностью изменилохарактер обсуждения проблем свободы.Механическая и арифметическая точка зрения былаотброшена. Если в конечном счете общественноемнение в ответе за структуру правления, то именноэта сила также определяет, будет ли существоватьсвобода или зависимость. Фактически, существуеттолько один фактор, во власти которого сделатьлюдей несвободными -- тираническое общественноемнение. Борьба за свободу в конечном счете это несопротивление деспотам или олигархам, асопротивление деспотизму общественного мнения.Это не борьба многих против немногих, а борьбаменьшинства -- иногда меньшинства, состоящего изодного человека, -- против большинства. Наихудшейи самой опасной формой абсолютистскогоправления является нетерпимое большинство.Таков вывод, к которому пришли Токвилль и ДжонСтюарт Милль.