Даже возил его на кладбище в Сан-Микеле, чтобы показать ее могилу, но он не захотел на нее смотреть.
— Пускай он цепляется за свою надежду. Без нее старик сойдет с ума.
— Но Пьеро и так уже немного сумасшедший.
— Ну и пусть он будет сумасшедшим, если это единственное, что спасает его от разбитого сердца, сказала Джулия почти умоляющим тоном. — Разве вы можете понять?
— Может быть, и могу. — Винченцо усмехнулся. Как бы то ни было, я понимаю, что вы имеете в виду. Скажите-ка мне: вы — сумасшедшая?
— О да, — почти радостно сказала она. — Я совершенно не в своем уме.
— Из-за призраков, которые у вас внутри? Вы сами это сказали.
— Значит, я бредила. Не помню.
— А я думаю, помните. Думаю, вы помните то, что хотите помнить.
Ее расслабленное настроение исчезло — его зондирующие расспросы заставили ее снова занервничать.
— Я не знаю, кто вы такой, — сказала Джулия низким, гневным голосом, — и не представляю, зачем вы сюда приходите.
— Обязательно должна быть причина?
— Ну, вы явно не нуждаетесь в месте для ночлега, не так ли? Тогда зачем вам приходить сюда, если не затем, чтобы опекать нас? Нет, извините меня. — Она вскинула руку. — Я не это хотела сказать.
Просто не начинайте умничать со мной.
— Даже с целью не дать вам причинить вред кому-нибудь?
— Я не собираюсь никому причинять вред.
— За исключением себя самой.
— Это моя проблема.
Она подошла к окну, чувствуя, что недовольна собой. Несколько минут назад ей было с ним легко, к ней возвращались человеческие чувства, которые она считала навсегда утраченными. Потом он переступил за невидимую черту. И опять стал врагом.
Дверь открылась, и появился Пьеро.
— Сегодня нет? — сочувственно спросила Джулия.
— Сегодня нет, — бодро ответил он. — Может быть, в следующий раз.
Винченцо вдруг вспомнил, что ему надо быть где-то в другом месте, хлопнул Пьеро по плечу и ушел.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
На следующий день, пока Пьеро не было, Джулия занялась осмотром дворца. Вид был одновременно и грустный, и величественный.
Графы ди Монтезе раньше жили как короли, хранимые своим богатством и властью. Теперь ничего этого не было. В комнатах царила тишина, лишь сквозняки шептались по коридорам.
Стены большой лестницы были расписаны фресками, приводившими к самой большой, расположенной на верхней площадке и изображающей, как она теперь знала, Аннину. Глядя на нее, Джулия ощутила смутное беспокойство, которое росло с каждой секундой. Ей захотелось убежать, но она заставила себя продолжать подниматься, пока не оказалась напротив нарисованной женщины с развевающимися волосами и мученическими глазами. Ее сердце билось все быстрее и быстрее, ей становилось трудно дышать…
А потом все прекратилось. Так же внезапно, как и началось. Исчезли боль и страх, осталось ощущение покоя и освобождения, будто кто-то прикоснулся к ней целительной рукой и сказал: "Я здесь.
Все будет хорошо".
Джулия отошла от картины. Тревожащие флюиды, которые исходили от нее всего несколько мгновений назад, исчезли. Теперь это опять была просто фреска.
Идя дальше, она обследовала комнаты, в которых почти не было мебели. Джулия не спеша изучала фрески на потолках — некоторые из них были очень хороши. Они давали ей представление о том, каким великолепным был дворец в пору расцвета.
Наконец Джулия вошла в главную спальню должно быть, спальню графа ди Монтезе. Она была пуста, если не считать огромной кровати и нескольких стульев, но былое великолепие все еще чувствовалось. Женщина подняла голову, чтобы посмотреть на потолочные фрески. И насторожилась.
Ей кажется или там действительно есть пятно, где краски темнее? Джулия быстро подтащила стул и взобралась на него.