Сауле тщательно протерла стол. Критично осмотрела столешницу, но ни одного пятнышка больше не обнаружила. Признательно улыбнулась сыну и кивнула:
- Угадал.
Никита забрался с ногами в кресло:
- Ма, а почему ты ее боишься?
- Я не боюсь, - запротестовала Сауле, - я… - Она запнулась.
Никита явно ждал ответа. Круглые темно-коричневые глаза - слава богу, от отца Китенышу достался лишь цвет! - светились любопытством. Он действительно не понимал, как можно бояться кого-либо, тем более - тетю Таню. Нет, конечно, тетя Таня иногда любит покомандовать, но на самом деле…
Сауле пожала плечами и неуверенно сказала:
- Понимаешь, Кит, как-то сразу так получилось… Ну, с тех пор, как мы впервые увидели друг друга…
Никита потянул Сауле к креслу. Он любил сидеть в нем, тесно-тесно прижавшись к матери. Не важно - молчала ли она, читала, придумывала свои истории, рассказывала о прошедшем дне или просто отвечала на его вопросы.
Сауле послушно села и нежно подула на колючую макушку. Никита рассмеялся и нетерпеливо напомнил:
- Ма, продолжай!
- Ты маленький деспот, Китеныш, знаешь, нет?
- Ага. Ты говорила.
Сауле приобняла сына за плечи:
- Понимаешь, в дружбе часто так бывает…
- Как?
- Кто-то оказывается… э-э… старшим.
- По возрасту?
- Нет, мы с тетей Таней ровесницы. Просто так вышло - она сразу же стала помогать мне…
- Почему не наоборот?
- Именно я тогда нуждалась в помощи.
Никита поднял голову: мамино лицо показалось ему печальным, и мальчик пожалел, что пристал с вопросами. Он легко коснулся ее руки и виновато пробормотал:
- Ма, не хочешь, не говори. И не нужно так расстраиваться из-за кошелька, это всего лишь деньги, сама говорила…
Сауле покраснела: Китеныш слишком хорошо о ней думал. Она покачала головой и с болью сказала:
- Я не теряла кошелек, солнышко, я потеряла работу!
- Опять опоздала? - понимающе посмотрел мальчик. - Но ты ведь сегодня рано встала, я помню… - И Никита сочувственно погладил мать по щеке.
Голос Сауле дрогнул:
- Глупо вышло. Я взяла краски…
- И забыла о времени? - подсказал Никита замолчавшей матери.
Сауле кивнула.
- Поэтому боишься тети Тани?
- Да. Она нашла мне работу, а я… - Сауле в сердцах шлепнула по подлокотнику кресла. - И я сама во всем виновата! Понимаешь, Китеныш? Сама!
Сауле опустила голову, объяснения с Татьяной действительно ее пугали. Никита забавно сопел под материнской рукой - размышлял. На кухне звонко тилинькнула микроволновка, оповещая о готовности куриной грудки. В комнате вкусно запахло мясом и луком.
Никита серьезно сказал:
- Мам, ты не очень виновата, честно.
- Не оправдывай меня, не нужно.
- Нет, правда, ты просто такая…
- Какая "такая"? Безалаберная? Безответственная? "Инфантильная", как говорит тетя Таня? - с угрюмым смешком подсказала Сауле.
- Нет. Ты такая, какая есть. И ты мне нравишься.
- Спасибо, солнышко. Я тебя тоже люблю.
- Пойдем на кухню. - И Никита неожиданно признался: - Я есть страшно хочу, а оттуда та-ак пахнет…
Тане открыл Никита. Ей даже показалось, что мальчишка дежурил под дверью: та распахнулась сразу же, едва Таня вышла из лифта. Она и не дотронулась до звонка.
Таня встревоженно взглянула на насупленное, озабоченное личико, но спросить ничего не успела. Никита прижал палец к губам и прошипел:
- Тс-с-с!
- Гусаком прикидываешься? - хмыкнула Таня, впрочем понижая на всякий случай голос.
- Нет, я не играю, - серьезно ответил Никита.
Он прислушался и осторожно прикрыл дверь, оставшись на лестничной площадке. Таня прислонилась плечом к стене и подумала: что же такого интересного припасла для нее Саулешка? Ну, кроме увольнения, вернее, вылета с работы.
Никита смотрел исподлобья и молчал.
Таня насмешливо поинтересовалась:
- Хочешь поделиться своими секретами? Непременно здесь?
- Ну… почти.
- Тогда давай, не теряй времени, а то мама заметит, что ты слишком долго торчишь в прихожей.
- Не заметит.
- Что так?
- Она читает.
- Ах ты ж боже мой, ее величество еще и читает! - неожиданно рассердилась Таня. - Нет чтоб слезы лить, нет чтоб каяться, нет чтоб висеть на телефоне, обложившись газетами…
- Ты не будешь ругать ее! - сурово прервал Танины причитания Никита.
- С чего бы? - искренне удивилась гостья.
- Я не хочу, - твердо сказал мальчик.
Его темные глаза вдруг показались Тане удивительно похожими на Саулешкины. Не внешне, выражением.
- А конкретнее?
- Она просто любит читать. И рисовать. И мечтать. Другие мамы не любят, но мне другие и не нужны.
Никита смотрел не по-детски строго, и Танино сердце дрогнуло. Она присела на корточки. Тронула пальцем круглый подбородок с симпатичной ямочкой по центру и задумчиво пробормотала:
- Ты не прав, Китеныш. Хоть кто-то должен ругать человека, иначе в мире что-то не сложится. Вот смотри: меня ругают родители, то мама, то папа. А то и сестрица старшая прицепится как репейник со своими нравоучениями…
- И тебе это нравится?
- Скажешь тоже! - возмутилась Таня. - Я злюсь на них, ясное дело. Просто… они ведь ругают, потому что волнуются за меня, я им не безразлична, понимаешь? - И смущенно признала: - Ну и мне как-то спокойнее, когда обо мне кто-то заботится, отвечает за меня, что ли…
Никита сдвинул брови, размышляя. Потом неуверенно спросил:
- Считаешь, маме спокойнее, когда ты о ней… так заботишься?
- Уж как умею!
- Но она… потеряла работу, ты знаешь?
- Обижаешь! Чего бы я тащилась к вам на ночь глядя?
- Значит, знаешь. И пришла ругаться.
- Правильно. Вначале поругаю, ну, для острастки, а потом предложу другую работу.
- Ты уже нашла ей работу? - Никита взволнованно ухватил Таню за руку.
- Естественно, сэр! Я не теряю времени понапрасну, как некоторые! Это я о нашей Сауле, если кто-то меня не понял!
- Ты… любишь ее?
- Ну… наверное, - проворчала Таня. Подумав, уточнила: - Как сестру, - и сердито воскликнула: - Почти семь лет с ней мучаюсь, чего ради, спрашивается?
- И все семь лет ругаешь? - хмыкнул Никита.
- Святое дело, - кивнула Таня. - Кто, если не я?
- Ну… ладно. - Никита наконец распахнул перед гостьей дверь.
Таня попыталась встать и едва не упала, так затекли ноги. Со стоном приняла вертикальное положение и показала Никите кулак:
- Ох чтоб тебя! Старость не радость…
И невольно ухмыльнулась: Китеныш прекратил разыгрывать из себя взрослого. Втянул ее за руку в прихожую и звонко закричал:
- Ма, тетя Таня пришла! Ма, ты не бойся, она совсем немного тебя поругает! Ма, зато она уже работу тебе нашла, здорово, да?
Глава 4
ПОДРУГИ
Таня решительно отправила Никиту в комнату - не хватало в самый неподходящий момент выслушивать его комментарии или - еще лучше! - защитные речи. Бессовестная Саулешка сама напакостила, вот пусть сама и отдувается.
- Надеюсь, ты не будешь подслушивать? - ехидно поинтересовалась она, прежде чем закрыть дверь.
- Очень надо! - буркнул Никита, с большим сомнением рассматривая распухшую от старости библиотечную книгу русских сказок. - Мама потом сама все расскажет.
- Кто бы сомневался, - проворчала Таня.
На кухне суетилась с медной туркой в руке Сауле, варила подруге кофе. Как ни странно, он отлично у нее получался, гораздо лучше, чем у самой Тани, может, у нее терпения не хватало?
Таня села в старое потертое кресло - она считала это место своим, когда приходила сюда, - и улыбнулась:
"Смешно, но здесь я чувствую себя дома, а из собственной квартиры порой сбежать готова, и желательно куда-нибудь подальше…"
Нужно отдать должное Саулешке: у нее удивительная способность делать уютным любое помещение. Причем совершенно не важно, есть ли в нем мебель, сколько и в каком состоянии.
Таня прекрасно помнила предыдущую Саулешкину квартиру. Подруга сняла ее в новом доме, хозяева из мебели дали всего ничего: две старые кровати с деревянными спинками, древний облупленный холодильничек, гудящий трактором, едва живой кухонный стол и несколько табуреток.
И денег у них тогда абсолютно не было. Таня только-только вернулась из Ялты и как раз ломала голову, где бы подзанять до сентября четыре тысячи рублей, долги она всегда возвращала вовремя, день в день. А Сауле неделю назад купила Никите зимнюю одежду, оставив на еду жалкие копейки, надеялась продержаться до зарплаты.
Кто же знал, что их так внезапно попросят из квартиры?
Без предупреждения за месяц, как было обещано. Просто хозяйский сын решил срочно жениться и жить с родителями не собирался ни дня.
К счастью, христарадничать по подругам Тане не пришлось. К ее удивлению, Сауле не слишком расстроилась из-за нищенской обстановки.
Она сняла с кроватей деревянные спинки и положила на табуретки. Получился столик в детской для игрушек и книжек Китеныша, столик для посуды на кухне и столик в свою комнату.
И ни секунды не жаловалась на жизнь!
Как Сауле чуть позже сказала: а на что, собственно? Две огромные светлые комнаты, в прихожей - встроенные шкафы, все чистенькое, они первые жильцы здесь…
Жаль, года не прошло, Сара Ильинична, хозяйка хором, стала жадничать. Подняла плату почти вдвое, это оказалось Сауле не по карману, пришлось съезжать.
А уж эта квартира…