Вскоре после появления первого издания книгиГенрих Херкнер, последователь Густава Шмоллера [18], опубликовал эссе, вкотором поддержал все основные моменты моейкритики социализма [11*].Его заметки вызвали настоящую бурю срединемецких социалистов и в их литературномокружении. В результате в периодкатастрофической борьбы в Руре и гиперинфляцииразгорелась острая полемика, получившаянаименование "кризиса социальной политики".[19] Результаты полемики былискудными. "Выхолощенность"социалистической мысли, которую вынужден былпризнать пылкий социалист, стала особенно явнойв этом случае [12*]. О плодотворныхрезультатах, которые могут быть получены теми,кто подходит к социалистическим проблемам сметодами прямого научного анализа,свидетельствуют замечательные работы Поле,Адольфа Вебера, Репке, Хальма, Зульцбаха,Бруцкуса, Роббинса, Хатта, Визера, Бенна и других. [20]
Но научного исследования проблем социализманедостаточно. Следует также разрушить стенупредубеждений, которые сейчас препятствуютобъективному постижению проблемы из-загосподствующих социалистически-этатическихпредставлений. [21] На любогосторонника социалистической политики смотряткак на адепта Блага, Нравственности иБлагородства, как на самоотверженного борца занеобходимые реформы, короче, как на человека,который бескорыстно служит своему народу и всемучеловечеству, и прежде всего как на честного ибесстрашного искателя истины. А всякий, ктоподходит к социализму с меркой строгого научногоанализа, объявляется носителем зла, негодяем,наемным слугой корыстных классовых интересов,угрожающих благосостоянию общества, и полнымневеждой. Именно таков этот образ мыслей: то, чтоможет быть установлено лишь научнымисследованием, -- капитализм или социализм лучшеслужит общему благу -- считается само собойразумеющимся, безусловно решенным в пользусоциализма. Результатам экономическихисследований противопоставляются не аргументы,а "нравственный пафос", который стольхарактерен для стиля приглашений на Эйзенахскийконгресс в 1872 г. [22] и к которому столь склонны исоциализм, и этатизм, потому что им обоим нечегопротивопоставить научной критике их учений.
Старый либерализм, стоявший на почвеклассической политэкономии, утверждал, чтоматериальное положение всех наемных работниковможет постоянно улучшаться только в мерувозрастания капитала и что толькокапиталистическое общество, основанное начастной собственности на средства производства,может обеспечить это. Современная субъективнаяшкола политической экономики усилила и укрепилатакое понимание с помощью своей теориизаработной платы. [23] Здесьсовременный либерализм целиком совпадает состарым либерализмом. Социализм верит, что оннашел в обобществлении средств производствасистему, которая принесет всем богатство. Этипротивоположные взгляды должны быть подвергнутытрезвому научному анализу: стремления квозмездию и моральные сетования ничем нам непомогут.
На самом деле социализм сегодня для многих,возможно, для большинства своих сторонников,есть предмет веры. Но у научной критики нет болееблагородной задачи, чем разрушение ложныхверований.
Для защиты социалистического идеала отразрушительной критики предпринимаются нынепопытки иначе, чем было принято, определятьпонятие "социализм". Мое собственноеопределение социализма как политики, котораястремится к созданию общественного порядка, прикотором все средства производстваобобществлены, вполне согласуется со всем, чтописали на эту тему в научной литературе. Полагаю,нужно быть исторически слепым, чтобы не видетьтого, что в последние сто лет это, и только это,понималось под социализмом и что только в этомсмысле великое социалистическое движение было иостается социалистическим. Но к чему спор ословах! Если кто-то хочет присвоить названиесоциалистического тому общественному идеалу,который стремится утвердить частнуюсобственность на средства производства, -- пустьего! Человек может называть собаку кошкой, асолнце -- луной, если ему так нравится. Но такоевыворачивание привычной и понятной каждомутерминологии не ведет ни к чему хорошему и толькоусиливает непонимание. То, что составляетпредмет моей книги, -- это обобществлениесобственности на средства производства, т. е. тасамая проблема, вокруг которой уже болеестолетия идет в мире такая ожесточенная борьба,проблема χατεξοχην [24]для нашей эпохи.
Этого определения социализма нельзя обойти спомощью указания, например, что концепциясоциализма включает другие цели, помимообобществления средств производства; возможно,что за всем этим стоит чисто религиозная идея иличто социалистами движут на деле совсем другиемотивы. Сторонники социализма стоят на том, чтоединственная достойная своего имениразновидность социализма -- это та, котораястремится к обобществлению средств производствапо "благородным" мотивам. Другие, что слывутпротивниками социализма, согласны говорить осоциализме, лишь если обобществление средствпроизводства диктуется только"неблагородными" мотивами. Религиозныесоциалисты называют истинным социализмом толькосвязанный с религией; атеистические социалистынастаивают на устранении Бога одновременно счастной собственностью. Но вопрос о том, как жеможет функционировать социалистическоеобщество, вполне отличен от вопросов: верить ли вБога или нет, руководствоваться или неруководствоваться мотивами, которые господин Хсчитает благородными. Каждая группасоциалистического движения убеждена, что лишь еесоциализм правильный, а все остальныенаправления идут ложным путем; естественно, чтопри этом каждая партия пытается как можно резчеподчеркнуть различие между особенностямисобственных идеалов и особенностями идеаловдругих социалистических партий. Я уверен, что входе моего исследования сказал все, чтонеобходимо, обо всех таких притязаниях.
В этом выпячивании особенностей отдельныхсоциалистических направлений особенную рольиграет их отношение к проблеме демократии идиктатуры. И здесь мне нечего добавить ксказанному в книге (гл. 3, 15 и 31). Достаточноотметить, что плановая экономика, к которойстремятся сторонники диктатуры, социалистичнане меньше, чем социализм социал-демократов.
Капиталистическое общество есть воплощениетого, что следовало бы назвать экономическойдемократией, если бы этот термин благодаряусилиям лорда Пассфилда и г-жи Вэбб не началииспользовать исключительно для обозначениясистемы, в которой рабочие не только какпотребители, но и как производители могутпринимать решения о структуре и объемахпроизводства. [25] Такое положение дел было быстоль же мало демократичным, как, скажем,политическое устройство, при которомправительственные служащие, а не весь народ,определяли бы способ управления государством, --нечто противоположное тому, что принято называтьдемократией. Когда мы называемкапиталистическое общество демократиейпотребителей, мы имеем в виду, что власть надсредствами производства, принадлежащаяпредпринимателям и капиталистам, может бытьполучена только с помощью голосов потребителей,собираемых ежедневно на рынках. Каждый ребенок,оказывающий предпочтение одной игрушке переддругой, опускает тем самым свой бюллетень в ящикдля сбора голосов и, в конечном счете, определяет,кто же будет руководить производством. В этойдемократии и на самом деле нет равенства:некоторые имеют много голосов. Но умноженноеправо голоса, которое дается большим доходом,может быть получено и удержано только в ходевыборов. Если потребление богатых давит на чашувесов сильнее, чем потребление бедных, -- хотя,нужно заметить, есть немалая склонностьпереоценивать долю потребления состоятельныхклассов в общем балансе потребления, -- то и этоесть само по себе "результат выборов",поскольку в капиталистическом обществебогатство может быть получено и сохранено тольков меру целенаправленного удовлетворениязапросов потребителей. Так что богатствопреуспевающих дельцов всегда являетсярезультатом плебисцита потребителей, и, однаждызаслуженное, это богатство может быть сохранено,только если использовать его в соответствии стребованиями потребителей. Средний человекодновременно и более информирован, и менееподвержен коррупции, когда он принимает решениякак потребитель, чем когда он участвует вполитических выборах. Ведь есть же избиратели,которые, когда им приходится выбирать междусвободной торговлей и протекционизмом, междузолотым стандартом и инфляцией, не способныучесть все последствия своих решений.Покупатель, которому приходится выбирать междуразличными сортами пива или шоколада, решает,конечно, более легкую задачу.
Своеобразной особенностью социалистическогодвижения является стремление часто обновлятьобозначение своего идеально устроенногогосударства. Каждое изношенное обозначениезаменяется другим, которое подстегивает надеждына конечное решение неразрешимыхфундаментальных проблем социализма -- и так дотех пор, пока делается ясным, что изменилосьтолько имя. Последнее обозначение --"государственный капитализм". Не всепонимают, что при этом имеется в виду то же самое,что и под именами "плановая экономика" и"государственный социализм", и чтогосударственный капитализм, плановая экономикаи государственный социализм только малымидеталями отличаются от "классической" идеиуравнительного социализма. Критика,содержащаяся в этой книге, направлена безразличия на все мыслимые формысоциалистического общества.
Отдельно рассмотрен только синдикализм в силуего фундаментального отличия от социализма (гл.16, параграф 4).
Я надеюсь, что эти заметки убедят дажеповерхностного читателя, что мои исследования икритика не ограничиваются марксистскимсоциализмом. Я, конечно же, уделил марксизмуместа больше, чем другим разновидностямсоциализма, просто потому, что он сильно повлиялна все направления социалистического движения.Полагаю, что я рассмотрел все существенно важноедля этих проблем и дал исчерпывающую критикуосновных черт немарксистских программ.