Так мы не в присказке, на деле,
Когда судьба тряхнула нас,
Мы все как будто постарели - в этот час.
Безмолвным строем в день утраты
Вступали мы в Колонный зал,
Тот самый зал, где он когда-то
У гроба Ленина стоял.
Стоял поникший и спокойный
С рукою правой на груди.
А эти годы, стройки, войны -
Все это было впереди;
Все эти даты, вехи, сроки,
Что нашу метили судьбу,
И этот день, такой далекий,
Как видеть нам его в гробу.
В минуты памятные эти -
На тризне грозного отца -
Мы стали полностью в ответе
За все на свете -
До конца.
И не сробели на дороге,
Минуя трудный поворот,
Что ж, сами люди, а не боги
Смотреть обязаны вперед.
Там - хороши они иль плохи -
Покажет дело впереди,
А ей, на всем ходу, эпохе,
Уже не скажешь: "Погоди!"
Не вступишь с нею в словопренья,
Когда гремит путем своим…
Не останавливалось время,
Лишь становилося иным.
Земля живая зеленела,
Все в рост гнала, чему расти.
Творил свое большое дело
Народ на избранном пути.
Страну от края и до края,
Судьбу свою, судьбу детей
Не божеству уже вверяя,
А только собственной своей
Хозяйской мудрости.
Должно быть,
В дела по-новому вступил
Его, народа, зрелый опыт
И вместе юношеский пыл.
Они как будто из-под спуда
Возникли - новый брать редут…
И что же - чудо иль не чудо, -
Дела идут не так уж худо -
И друг и недруг признают.
А если кто какой деталью
Смущен, так правде не во вред
Давайте спросим тетку Дарью -
Всего ценней ее ответ…
Но молвить к слову: на Днепре ли.
На Ангаре ль - в любых местах -
Я отмечал: народ добрее,
С самим собою мягче стал…
Я рад бывал, как доброй вести
Как знаку жданных перемен,
И шутке нынешней и песне,
Что дням минувшим не в пример.
Ах, песня в поле, - в самом деле
Ее не слышал я давно,
Уже казалось мне, что пели
Ее лишь где-нибудь в кино, -
Как вдруг от дальнего покоса
Возник в тиши вечеровой,
Воскресшей песни отголосок,
На нашей родине с тобой.
И на дороге, в темном поле,
Внезапно за душу схватив,
Мне грудь стеснил до сладкой боли
Тот грустный будто бы мотив…
Я эти малые приметы
Сравнил бы смело с целиной
И дерзким росчерком ракеты,
Что побывала за Луной…
За годом - год, за вехой - веха,
За полосою - полоса.
Нелегок путь.
Но ветер века -
Он в наши дует паруса.
Вступает правды власть святая
В свои могучие права,
Живет на свете, облетая
Материки и острова.
Она все подлинней и шире
В чреде земных надежд и гроз.
Мы - это мы сегодня в мире,
И в мире с нас
Не меньший спрос!
И высших нет для нас вселений -
Одно начертано огнем:
В большом и малом быть, как Ленин,
Свой ясный разум видеть в нем.
С ним сердцу нечего страшиться.
И в нашей книге золотой
Нет ни одной такой страницы,
Ни строчки, даже запятой,
Чтоб нашу славу притемнила,
Чтоб заслонила нашу честь.
Да, все, что с нами было, -
Было!
А то, что есть -
То с нами здесь!
И все от корки и до корки,
Что в книгу вписано вчера,
Все с нами - в силу поговорки
Насчет пера
И топора…
И правда дел - она на страже,
Ее никак не обойдешь,
Все налицо при ней - и даже
Когда молчанье - тоже ложь…
Кому другому, но поэту
Молчать потомки не дадут.
Его к суровому ответу
Особый вытребует суд.
Я не страшусь суда такого
И, может, жду его давно,
Пускай не мне еще то слово,
Что емче всех, сказать дано.
Мое - от сердца - не на ветер.
Оно в готовности любой:
Я жил, я был - за все на свете
Я отвечаю головой.
Нет выше долга, жарче страсти
Стоять на том
В труде любом!
Спасибо, Родина, за счастье
С тобою быть в пути твоем.
За новым трудным перевалом -
Вздохнуть
С тобою заодно.
И дальше в путь -
Большим иль малым,
Ах, самым малым -
Все равно!
Она моя - твоя победа,
Она моя - твоя печаль,
Как твой призыв:
Со мною следуй,
И обретай в пути,
И ведай
За далью - даль.
За далью - даль!
До новой дали
Пора!
Я словом этим начал
Мою дорожную тетрадь.
Теперь оно звучит иначе:
Пора и честь, пожалуй, знать.
Ах, эти длительные дали,
Дались они тебе спроста.
Читали - да. Но ждать устали:
Когда ж последняя верста.
А сколько дел, событий, судеб,
Людских печалей и побед
Вместилось в эти десять суток,
Что обратились в десять лет!
Все верно: в сроках не потрафил,
Но прошу высокий суд
Учесть, что мне особый график
Составлен был на весь маршрут.
И что касается охвата
Всего, что в памяти любой, -
Суди по правде, как солдата,
Что честно долг исполнил свой.
Он воевал не славы ради.
Рубеж не взял? И сам живой?
Не представляй его к награде,
Но знай - ему и завтра в бой.
А что в пути минули сроки -
И в том вины особой нет.
Мои герои все в дороге,
Да ты и сам не домосед.
Ты сам, читатель, эти дали
В пути проверил и постиг.
В своем бывалом чемодане
Держа порой и мой дневник.
Душа моя принять готова
Другой взыскательный упрек,
Что ткань бедна: редка основа,
Неровен бедный мой уток;
Что, может быть, не ярки краски
И не заманчив общий тон;
Что ни завязки,
Ни развязки -
Ни поначалу, ни потом…
Ах, сам любитель, я не скрою,
Чтоб с места ясен был вопрос -
С приезда главного героя
На новостройку иль в колхоз,
Где непорядков тьма и бездна,
Но прибыл с ним переворот,
И героиня в час приезда
Стоит случайно у ворот.
Он холост, или же в разводе,
Или с войны еще вдовец,
Или от злой жены беглец,
Иль академик - на подходе,
Хоть не заглядывай в конец.
Но сам лишен я этой хватки:
И совесть есть, и лень, прости,
В таком развернутом порядке
Плетень художества плести.
А потому и в книге этой -
Признаться, правды не тая, -
Того-другого - знанья нету,
Всего героев -
Ты да я,
Да мы с тобой.
Так песня спелась.
Но, может, в ней отозвались
Хоть как-нибудь наш труд и мысль,
И наша молодость и зрелость,
И эта даль,
И эта близь?
Что горько мне, что тяжко было
И что внушало прибыль сил,
С чем жизнь справляться торопила, -
Я всю сюда и заносил.
И неизменно в эту пору,
При всех изгибах бытия,
Я находил в тебе опору,
Мой друг и высший судия.
Я так обязан той подмоге
Великой - что там ни толкуй, -
Но и тебя не прочу в боги,
Лепить не буду новый культ.
Читатель, снизу или сверху
Ты за моей следишь строкой,
Ты тоже - всякий на поверку,
Бываешь - мало ли какой.
Да, ты и лучший друг надежный,
Наставник строгий и отец.
Но ты и льстец неосторожный,
И вредный, к случаю, квасец.
И крайним слабостям потатчик,
И на расправу больно скор.
И сам начетчик
И цитатчик,
И не судья,
А прокурор.
Беда бедой твой пыл бессонный.
Когда вдобавок ко всему
Еще и книжкой пенсионной
Ты обладаешь на дому.
Не одному бюро погоды
Спешишь ты всыпать поскорей,
Хоть на почтовые расходы
Идет полпенсии твоей.
Добра желаючи поэту,
Наставить пробуя меня,
Ты пишешь письма в "Литгазету",
Для "Правды" копии храня…
И то не все. Замечу кстати:
Опасней нет болезни той,
Когда по скромности, читатель,
Ты про себя, в душе, - писатель,
Безвестный миру Лев Толстой.
Ох, вы, мол, тоже мне, писаки,
Вот недосуг за стол засесть…