Глава 8
Бредовая эпопея. Зачумленный корабль. Откровение капитану Гурею. Пророк. Поклонение канатному ящику.
- Что?! - Путаясь в одеяле, я вскочил с кровати и торопливо оделся. - Только этого не хватало! Когда это случилось?
- Сейчас. Игорь просил разбудить его в три часа ночи - сверить курс. Я пришел, а он… Короче - сам увидишь.
Всю ночь до самого рассвета мы провели у изголовья метавшегося в горячке Игоря. В аптечке обнаружился хинин. Мы растворили несколько желтоватых гранул в чашке с вином и дали выпить Предводителю. Это было все, что мы могли для него сделать, но тем не менее приступ прошел. Укрыв Игоря одеялом, мы разбудили друзей и сообщили им неприятную новость.
- Скверно… - нахмурился Витя. - И что вы предлагаете?
Я неопределенно пожал плечами.
- Понятно, - кивнул тот. - Тогда я пошел на кухню - приготовлю что-нибудь.
- Подогрей вина! - крикнул я ему вслед. - Олег, встань у руля, а ты, Коля, иди отдыхать.
- Но я…
- Не спорь, - устало отмахнулся я, - ты стоял вахту, а не я. А я пока за больными пригляжу.
В голове гудело. После бессонной ночи глаза слипались. Притащив с помощью Виктора три кровати из кубрика, я установил их в капитанской каюте и расположился там. Разбуженный моей возней, Пашка высунул голову из-под одеяла и огляделся. После перенесенного ночью второго приступа он был бледен, под глазами набрякли синяки.
- Чего это ты тут? - хмуро осведомился он.
- Да так, прибираюсь… - буркнул я в ответ. - Ты лежи, не вставай.
- А… - Пашка сел на кровати, зябко поежился и, набросив на плечи одеяло, кивнул в сторону командорской кровати. - А это кто?
- Игорь.
- Игорь?! Ну-у? Заболел, что ли? Ха-ха, вот здорово!
Драпируясь в одеяло на манер плаща, он встал и, пошатываясь, двинулся к Хозяину.
- Смотри-ка! Действительно - Игорь! - изумился он, приподняв одеяло.
- Не надо его беспокоить. И вообще - ложись.
- Хо-хо-хо! - Пашкой овладело безудержное веселье. - Капитан свалился! - подпрыгивая, восклицал он. - Так ему и надо! А завтрак скоро подадут?
- Скоро, - я растворил новую порцию хинина, напоил Командора и протянул вторую чашку Паше.
- Лечишь? - с любопытством спросил он, прихлебывая вино. Неожиданно он резко изменился в лице, взобрался на кровать и, приняв горделивую позу, визгливо крикнул: - Банки ему! Банки!!! Будет знать, как меня к кровати привязывать! Дай, я сам…
- Перестань! - я попытался унять его. Вряд ли бы мне это удалось, не подоспей в этот момент Витя со сгущенкой, сухарями и вином. Вдвоем мы уложили буйного пациента обратно в кровать и укрыли одеялом. Бурные эмоции вызвали новый приступ лихорадки, и вскоре Паша затих.
- Как Игорь? - вытирая потный лоб, спросил Витя.
- Спит. Ума не приложу, что с ними делать.
- Что, что… - хмыкнул тот. - Лечить, разумеется. Иди отдохни, а я пока тут посижу.
Спустившись в кубрик, я сбросил ботинки и без сил повалился на кровать, как вдруг что-то заставило меня насторожиться. Через миг я понял, что слышу… стук зубов.
- Коля! - позвал я и, не получив ответа, отбросил одеяло. Сомнения рассеялись окончательно - обливаясь потом, Коля трясся в приступе лихорадки. - Ч-черт… - я почесал в затылке. - Еще один!
Перенеся больного к первым двум, мы уложили его на "дежурную" кровать, заставили проглотить ударную дозу хинина и вернулись на палубу.
- Итак, - заключил Олег, - нас осталось трое. Что теперь?
- Кровати надо из кубрика принести, - мрачно сказал Витя. Я кивнул, соглашаясь: в капитанской каюте аптечка, умывальник, да и штурвал рядом.
- Сколько? - спросил Олег. Витя недоумевающе посмотрел на него.
- Три, разумеется. И продукты не забудьте, а я пока полы вымою.
Больные бредили. Мы поили их вином, кормили сгущенкой и меняли компрессы. Притащив кровати, мы на всякий случай свернули паруса, и "Гончая" остановилась.
Опустился вечер. В углу капитанской каюты уже возвышалась изрядная горка консервных банок, коробка с сухарями и несколько ящиков с вином. Неожиданно я вспомнил, что мы забыли об оружии, и без промедления направился в погреб.
Было темно. Фонарик светил тусклым желтым светом - батарейки в нем уже основательно подсели. Я спустился по трапу и медленно побрел по коридору. Голова кружилась, ноги подкашивались.
Мысли свинцовыми чушками ворочались в голове. "Почему так холодно? Мы что, на полюсе? Нет, вроде в тропиках… Но почему же… так холодно?" В глазах двоилось. Неожиданно передо мной появилась маленькая пепельно-серая двуногая фигурка. Странно, но в тот момент я нисколько не удивился появлению привидения, лишь доверчиво протянул к нему руки и опустился на колени. "Призрак! - безразлично подумал я. - Белый… Нет, не призрак… Это Витя! Но почему он такой маленький? И почему так холодно? Зовут… меня? Или не меня? Я иду… Я сейчас иду…"
Глухо, как сквозь вату, донесся топот ног. Меня подхватили и куда-то понесли, потом кто-то заботливо укутал меня одеялом, поднес ко рту чашку, и я ощутил на губах горький привкус хинина.
- С-спасиб-бо… - еле слышно прошептал я и, уже проваливаясь во тьму беспамятства, услышал, как кто-то громко, встревоженно и тщетно зовет: "Олег! Скорее сюда! Олежка! Олег!!! Оле-ег!"
Было больно, холодно и жарко. Время утратило всякое значение. В коротких промежутках между приступами я дотягивался до предусмотрительно поставленных в изголовье кровати бутылей, где к вину была подмешана изрядная доля хинина, делал несколько глотков и без сил валился обратно на подушку. На соседних койках метались в жару и ознобе Витя и Олежка. Иногда в иллюминатор светило солнце, чаще - виднелось звездное небо. Сколько дней я провел в бреду, не берусь вспомнить. Наверное, дня три или чуть больше, и, проснувшись однажды утром, я с удивлением почувствовал себя вполне сносно.
Я лежал, не открывая глаз, наслаждаясь забытой уже ясностью мыслей и вслушиваясь в доносившиеся снаружи звуки, меня разбудившие.
- О великий Кру-Кру, властитель и ловец человеческих душ, - бормотал знакомый голос, - к твоим стопам припадаю я в момент тревоги и несчастья. Яви же нам свою милость, лишь на тебя уповаем мы в горести своей!
"Вот те раз! - подумал я. - Похоже, бред еще не кончился!"
Медленно я сел на кровати и потянулся за бутылкой.
Неожиданно дверь распахнулась, и на пороге появился Командор.
- Вставайте, дети мои! - торжественно изрек он, завидев меня. - Всевышний явил свою милость. Демон оставил ваши тела!
- А? - проснувшийся Витя недоуменно помотал головой и прикрыл глаза ладонью. - Это кто? - спросил он.
Игоря и в самом деле было трудно узнать - задрапированный в простыню, обшитую золотым галуном, босой, в совершенно потерявшей форму треуголке, он не был похож на себя. На груди его, на волосяной веревочке висела деревянная рогулька - навроде рогатки без резинки.
- Что все это значит? - Олег покосился на пустую командорскую кровать, затем - на Пашку, застывшего в благоговейном экстазе, глотнул вина и потряс головой. - Зачем ты нарядился в эти тряпки?
- Друзья! - Игорь сиял, как полная луна. - Раскройте свои души и следуйте за мной, ибо увидите вы свет божественный. Выходите на палубу!
Съев по банке сгущенки, мы выбрались из каюты и в недоумении остановились перед грот-мачтой. Игорь опустился на колени перед канатным ящиком, несколько раз поклонился, встал и, повернувшись к нам, воздел руки к небесам.
- Десять долгих дней лихорадка пожирала мой мозг, и не было мне покою ни светлым днем, ни темною ночью, - сказал он. - И настал день десятый, и взмолился я, и было мне знамение. И услышав глас божий, вышел я на палубу и познал Высшее Знание. И понял я, как заблуждались мы все эти годы, ибо - вот он, Хранитель истинной веры! В этом ларце обитает Тот, Кто Дает Исцеление - Несущий Высший Дух, Великий Господь Кру-Кру! И поклялся я служить ему, дети мои, и получил исцеление. И увидел я, что это хорошо.
В канатном ящике что-то зашуршало, и глухой хриплый голос произнес: "Еды мне! Еды!" Игорь бухнулся на колени и, на четвереньках подобравшись к ящику, умоляюще воздел руки:
- Слышу тебя, о великий Кру-Кру, слышу и повинуюсь! - и, обернувшись к нам, добавил: - Господь требует жертв! Быстро сюда хлеба и вина!
Размочив в миске пару сухарей, Хозяин пропихнул их в щель по крышкой ящика. Послышался хруст.
- Кру-Кру принял дары! - возвестил Хозяин и величавой походкой удалился в опустевшую каюту.
Мы не знали, что и подумать.
- Ни фига себе! - растерянно пробормотал Коля. - Во дела! Давайте откроем!
- Ни в коем разе! - запротестовал неожиданно Пашка. - Мало ли кто там, внутри! И вообще…
- Что "вообще"? - переспросил я.
- Так… - замялся тот. - Вообще! - и, гордо подняв голову, направился на камбуз.
Весь день мы отъедались и отсыпались, а под вечер Игорь вытащил нас из кубрика на молитву и лишь после этого скомандовал отбой.
- Ну и что ты обо всем этом думаешь? - спросил меня Витя перед тем, как лечь спать.
- Ничего, - хмуро буркнул я и, повалившись на койку, почти мгновенно уснул.