- Он был старым и подержанным. Я бы не дал более пятнадцати пиастров.
- Эфенди, это мало.
- Но он большего не стоит.
- Что такое пятнадцать пиастров для кассы падишаха?
- Падишах охотно принимает и меньшие подношения!
- Ты абсолютно прав. Но достойно ли коджабаши носить такой старый сюртук?
- Вряд ли.
- Вот и я так думаю. Достоинство чиновника требует, чтобы он носил добротную длинную одежду. Сколько стоит новый сюртук?
- На базаре в Стамбуле я видел такие вещи за двести и даже триста пиастров.
- Так вот, я сделаю ему строгое внушение, что он неуважительно относился к своей одежде, и приговариваю его к штрафу в пятьсот пиастров. Если он не в состоянии представить деньги, я возьму их имуществом. И сейчас оба его охранника примут его под стражу и запрут. Таков закон.
Баши пытался что-то возразить, но мне уже надоело все это представление. Я кивнул троим моим спутникам и удалился.
За воротами стояла женщина, которая приблизилась, как только увидела меня. Это была Набатия.
- Господин, - сказала она, - я ждала тебя. Я боюсь.
- Кого, меня?
- О нет. От тебя нельзя ожидать зла. Я боюсь за свою жизнь.
- Отчего же?
- Я боюсь мести этих господ. Ты кому-нибудь сообщил о том, что я тебе все сообщила?
- Нет, ни слова.
- Спасибо. Я могу быть спокойной?
- Абсолютно. Я позабочусь о том, чтобы тебя никто не тронул. Придет день, и я навещу тебя.
- Эфенди, тебя послал мне Бог, твой приход - как восход солнца. Пусть Аллах даст тебе спокойный сон и счастливые сны!
Она было пошла прочь. Тут я подумал о том, что мне пришло в голову еще на горе. Я снова окликнул ее и спросил:
- Знаешь растение хадад-дерезу?
- Да, оно колючее и на нем горькие ягоды, похожие на перец.
- Оно растет здесь?
- Здесь нет, в Банье.
- Жаль, мне нужны листья.
- Это легко устроить, у аптекаря они должны быть.
- А против каких болезней их применяют?
- Прикладывают на нарывы. Горячая настойка идет на лечение ушей, флюсов, против темноты в глазах и трещин на губах.
- Спасибо тебе, Набатия, я обязательно куплю себе его. У этого растения удивительные свойства, которые я хочу испытать на себе.
На обратном пути оба стражника болтали о тех подвигах, которые они могли бы совершить, повстречайся им четверо разбойников. Я слушал их вполуха.
Придя в наше жилище, мы с Халефом поднялись наверх, но заснуть сразу не смогли. Насыщенный событиями день никак не хотел отпускать память.
- Сиди, - заговорил первым Халеф. - Сколько мы здесь уже пробыли?
- У меня нет ни малейшего желания оставаться здесь больше, чем необходимо.
- У меня тоже. Что-то местные мне не нравятся. Давай уедем отсюда поскорее - завтра.
- Завтра? Тогда уж сегодня. Завтра уже наступило. Навещу Набатию и сразу уедем.
- Если нас ничто и никто не заставит остаться.
- Я никому не позволю нам помешать.
- Правильно ли я наказал коджабаши плеткой?
- Гм.
- Или же мы должны были спокойно сносить его поведение?
- Нет, в этом случае ты повел себя верно. Он заслужил свое.
- И другой тоже.
- Кого ты имеешь в виду, Халеф?
- Этого казия-муфтия. Такой же мерзавец, как и остальные. Как же я обрадовался, когда ты разрешил мне пустить в ход плетку!
- Дорогой Халеф, ты слишком полагаешься на свою плетку. Пойми, когда-нибудь она может накликать на нас беду.
- Господин, но разве мы не созданы для того, чтобы преодолевать эти опасности?
- Да, до сих пор нам везло.
- И дальше так будет.
- Даже если меня не будет рядом? До сих пор мне удавалось избавлять тебя от врагов. А потом?
- Сиди, об этом я даже думать не хочу. Как только я с тобой расстанусь, считай, мы погибли.
- Это неизбежно: меня зовет моя родина, а тебя - твоя.
- Навсегда?
- Скорее всего.
- И ты никогда не вернешься в Аравию?
- Что такое наше желание? Ничто против воли Бога.
- Тогда я буду просить Аллаха, чтобы он позволил тебе вернуться. Что тебя ждет дома? Ни пустыни, ни верблюдов, ни одной фиги в округе и бездуховные сограждане, на которых даже шакал не покусился бы.
- У меня есть нечто большее, чем у тебя, - родители и братья с сестрами.
- А у меня моя Ханне, краса среди всех женщин и девушек. А где твоя Ханне? Разве ты сможешь обрести ее там, где стал чужим? А у бени-арабов ты можешь выбирать любую, кроме, конечно, моей Ханне. То, что можно у тебя на родине, нельзя здесь, и наоборот. Подумай. Там ты не можешь наказать плеткой человека, который тебя обидел. Тебя посадят в тюрьму по решению кади или назначат штраф. А здесь я могу наказать самого кади. Вот какие дела творятся под присмотром Аллаха! А какие вещи тебе приходится употреблять в пищу!
- Ты ведь об этом ничего не знаешь!
- О, кое-что ты мне рассказал, а многое я разузнал в Стамбуле. У вас есть картофелины, с которыми надо глотать маленькие куски рыбы, а ее может есть только тот, кто выпьет ракии. Дальше - красная морковь и грибы, от которых разъедает внутренности, потом устрицы, похожие на улиток. А разве нормальный человек станет есть улиток? И еще раки, которые питаются дохлыми кротами… Ужасная жизнь! А ездите вы в трамваях - таких ящиках, в которых и стоять-то как следует нельзя. А если видите друг друга, то должны снимать шляпу с головы и махать ею в воздухе. Если один живет у другого, то должен оплачивать жилье. А если кто-то прилежен и трудолюбив и обеспечивает - хвала Аллаху! - всех своих близких трудом своим, то должен платить промысловый налог. Если у вас холодно, вам приходится одеваться в собачьи шкуры, а если тепло, то вы все с себя снимаете за исключением кусочка ткани. Разве это помогает от жары? Если у женщины падает платок, все мужчины бросаются, чтобы его поднять, а если мужчина хочет раскурить трубку, то должен просить разрешения у женщины. Ваши женщины носят платья, которые сверху слишком короткие, а снизу чересчур длинные, а ваша молодежь натыкает на пальцы кольца, как женщины, и расчесывает головы, будто ищет там трещины. Когда ваши люди хотят узнать, который час, они смотрят на башни. Если кто-то чихает, что само собой является облегчением, то зовет Бога, а если покашливает, что может быть признаком чахотки, то, наоборот, молчит, хотя это опаснее насморка. Ваших детей укачивают в колыбели до морской болезни. Молодые люди вешают на нос очки из оконного стекла, а мужчины изучают карточную игру день за днем вместо Корана. Или танцуют до упаду в уморительных нарядах… Разве может быть хорошо в такой стране? Хочешь ли ты снова все это увидеть? Скажи честно, сиди!
Верный маленький хаджи имел смутное представление о жизни в Европе. Что мне было ему ответить?
- Ну, что скажешь? - повторил он, пока я раздумывал.
- Из того, что ты сказал, многое неверно. Кое-что относится к некоторым странам, но к моей - очень мало. Образование многое приносит, но не сразу все полюбишь и…
- Премного благодарен, зачем мне такое образование, которое не дает ничего хорошего? Мое образование состоит в том, что я демонстрирую свою плетку любому бандиту. Так что едва я доеду до местности, где начинается образование, как сразу же поверну обратно.
- И даже меня не будешь сопровождать?
- Тебя? Гм. Вот если бы я был при тебе, а при мне была моя Ханне… Я бы остался и не думал о другом. А сколько нам еще осталось до таких областей?
- Ну, если не будем останавливаться, то за неделю скачки доберемся до моря.
- А потом?
- Потом расстанемся.
- О, сиди, так быстро?
- Увы. Ты поедешь на корабле в Стамбул и Египет, чтобы потом добраться до племени твоей Ханне, а я отправлюсь на север, в страну, где условия жизни так тебе не по душе, что ты даже не хотел бы познакомиться с ней, если бы тебе представилась такая возможность…
- Так быстро я не могу все решить, думаю все же, что у нас будет одна задержка.
- Какая же?
- Такая, что мы не сразу двинемся вперед: эти четверо, что скачут перед нами, еще зададут нам задачек.
- Ты имеешь в виду, что нам еще надо посчитаться с аладжи?
- Ты что-нибудь узнал о них?
Я рассказал ему, что узнал у поселкового головы, не утаил и историю о пуленепробиваемом Халефе.
- Сиди, - озаботился хаджи, - это становится опасным!
- Вовсе нет.
- Как же нет, когда этот дурень возьмет и пальнет мне в голову!
- Не пальнет. Он боится твоего ножа.
- Это верно, а потом, мы ведь здесь не задержимся…
- Я тоже об этом подумал. Кроме того, наш обман позволит получить преимущество перед ними.
- Думаешь?
- Наши враги насторожатся, посчитав одного-двух из нас пуленепробиваемыми.
- Ты серьезно, эфенди?
Бедный Халеф так разволновался, что сел на своей койке.
- Гм. Да, пожалуй.
- Не говори "пожалуй". Если ты говоришь таким тоном, значит, что-то уже решил.
- Да, кое-что придумал. Можно зарядить оружие поддельным патроном, но они могут проверить.
- Далее?
- Далее, можно приготовить броню, но это вызовет характерный звук при попадании, да и броня может быть плохо подогнана.
- О Аллах, скорее бы все это кончилось, сиди!
- Да, это может плохо кончиться.
- Я вижу, у тебя есть средство, по глазам вижу, что есть.
- Есть, но не знаю, как оно здесь подойдет… Есть два металла, которые, если их смешать в правильных пропорциях, дают крепкие пули, выглядящие как свинцовые и такие же тяжелые. Но при выстреле эта смесь летит только за два шага от дула и рассыпается на атомы.