- А что это за металлы?
- Ртуть и висмут. Последний тебе не известен, он дорог и здесь его не достать.
- А как ты его добудешь?
- Только в аптеке. Сразу, как встанем, я займусь этим делом.
- Ты думаешь, с пулей все получится? Не случится ли беда с твоим маленьким хаджи?
- Не беспокойся. Я уже пробовал, после того как прочитал этот рецепт в одной умной книге. Все получилось.
- А кусочки металла не будут видны?
- Нет, металл разлетается на множество невидимых частичек. Эффект будет, если у тебя в руке именно в этот момент окажется настоящая свинцовая пуля, будто ты ее только что поймал.
- Неужели мы это сделаем, сиди?
- Обязательно, только мне нужно достать висмут.
- Думаешь, штиптары узнают, что меня не берут пули?
- У них наверняка здесь есть люди, которые их проинформируют.
- Тогда было бы хорошо, чтобы они думали, что и ты не боишься пуль.
- Конечно.
- Тогда давай и в тебя стрельнем!
- Все зависит от того, сколько у нас окажется материала. С этими людьми нужно быть предельно осторожными.
- Что ты имеешь в виду, сиди?
- Завтра у меня будут светлая борода и светлые волосы.
- Как это тебе удастся?
- Есть такое растение, чьи листья, если их сварить, осветляют темные волосы. Эти листья продаются в аптеках.
- Тебе говорила о них Набатия?
- Да. Это собьет с толку этих парней. Мне надо будет выехать пораньше, чтобы разведать дорогу.
- Они все равно тебя узнают - по коню, которого ни с кем не спутаешь.
- А я и не поскачу на нем.
- А на каком же?
- На твоей лошади, а ты поедешь на вороном.
Едва я это произнес, Халеф мгновенно перенесся со своей койки на край моей постели.
- Что с тобой, малыш? - спросил я встревоженно.
- Это называется перемет - с моей постели на твою, - проговорил Халеф, едва сдерживая волнение. - Ты не оговорился, сиди, я поеду на Ри?
- Я не оговорился.
- О Аллах! Я поеду на Ри! Какое счастье! Я так долго путешествовал с тобой и только два раза удостоился чести ездить на Ри. Помнишь, когда это было?
- Да, что-то такое припоминаю…
- И вот завтра - в третий раз. Ты охотно отдаешь его мне?
- Охотно, Халеф. Ты единственный, кто умеет с ним правильно обращаться.
Если бы Халеф узнал, что я собираюсь подарить ему вороного, когда мы будем расставаться, он сразу сделал бы несколько переметов - причем через тростниковую стену нашей спальни.
- Да, мой дорогой эфенди, я многому у тебя научился. Ри умнее некоторых людей, он понимает каждое слово, знак, кивок. Он благодарнее человека за всю доброту, что для него делают. Я буду заботиться о нем, как о друге и брате.
- Абсолютно в этом уверен.
- Сколько мне сидеть в твоем седле, час?
- Намного дольше. Может, целый день, а может, еще больше.
- Как, о властелин моей души?! Сердце сейчас выскочит у меня из груди. Я всего лишь маленький глупый бени-араб, а ты достойнейший из достойнейших. Ты должен позволить мне прикоснуться губами к твоим губам, что передали такое доброе известие. Если я тебя не поцелую, то рассыплюсь от огорчения.
- Не надо рассыпаться, Халеф. Ты не рассыплешься, даже если съешь все мои зубные щетки, порошок и спички.
- Да, не рассыплюсь, но поцарапаюсь изнутри! - засмеялся он.
И я почувствовал его бороду: шесть волосинок справа и семь слева, которые ткнулись в мои усы. Его уважение ко мне было так велико, что он не отважился сам поцеловать меня. Я же крепко прижал к себе этого бравого парня и смачно поцеловал его в щеку, после чего он встал рядом с моей кроватью ни жив ни мертв от благоговения. А я спросил его:
- Ну что, Халеф, продолжим наш разговор?
- О, сиди, - сказал он, - знаешь, что ты сделал? Ты поцеловал меня!
Потом я услышал шаги и то, как он копается в своих вещах.
- Что ты там делаешь?
- Ничего. Завтра увидишь.
Прошло еще какое-то время, и он уселся на своей кровати.
- Сиди, целый день мне ехать на твоей лошади? Почему так долго? Тебя не будет с нами?
- Не могу пока ответить на твой вопрос, потому как ничего не знаю сам. Постараюсь максимально изменить внешность, а там уж…
- Тебя все равно узнают.
- Сомневаюсь, ведь аладжи меня никогда не видели. Им меня только описывали.
- Тогда действительно, может, ты их и обхитришь. А не может так статься, что они сами приедут в Остромджу?
- Маловероятно.
- Почему нет? Думаешь, им здесь будет неспокойно?
- Нет, наоборот, как мне их описывали, они сами собираются нагнать страху на местное население. И нас собираются подкараулить где-нибудь в глухой местности. Поэтому я не стану брать с собой оружие, а оставлю его вам. Я поеду один и не подам виду, что чужеземец. Думаю, я первым увижу их.
- Даже если ты спрячешься?
- Даже в этом случае. Я найду место, которое подходит для нападения, поищу следы и точно найду их. Но что будет - наверняка сказать нельзя.
- Но нам надо знать, что будет!
- Само собой. Вы поедете спокойным шагом по дороге отсюда до Радовиша. Через два часа переедете реку, а еще через пару часов будете уже на месте. Если по дороге ничего не случится, заедете на постоялый двор, что по правую руку от дороги. Тут возможны три варианта. Или я там…
- Это было бы лучше всего, сиди!
- …или уже уеду…
- Тогда ты оставишь нам сообщение!
- …или меня там еще не будет. Тогда вы меня ждите.
- А если ты не приедешь?
- Обязательно приеду!
- Ты всего лишь человек и можешь ошибаться. Что, если что-то случится и понадобится наша помощь?
- Тогда скачи обратно, но только не на вороном. Он остается с Омаром и Оско. Я не хочу подвергать вас опасности. На этом пути ты увидишь мои особые знаки. Это то, о чем мы говорили раньше. Больше я пока не могу сказать ничего. Надо спать.
- Мне уже не удастся уснуть. История с пулей и вороным не даст мне покоя. Доброй ночи, сиди.
- Спокойной ночи.
Мой любимый хаджи действительно был чрезвычайно взволнован. Было три предмета, которые целиком занимали его голову и сердце. Первым был я, это я знал точно. Потом была Ханне, а затем Ри, вороной. И тот факт, что он будет скакать на нем, не давал Халефу заснуть.
Так оно и получилось. Да и я сам не выспался. Если бы добрая Набатия не поднялась на гору за своими растениями, то не услышала бы разговор с бандитами и не смогла бы меня предупредить. И тогда меня ждала бы верная гибель. Насколько ничтожны потуги людей по сравнению с Божьим провидением! Каким бы умным, сильным и смелым я ни был, без Набатии я бы погиб! Эти мысли заставили меня приоткрыть дверь в прошлое, в котором я и пропутешествовал до утра. И только с первым солнечным лучом провалился я в тяжелое забытье, в полумрак света и теней.
Глава 2
ДВА АЛАДЖИ
Когда я проснулся и распахнул ставни, комнату залил яркий дневной свет. Взглянув на часы, я увидел, что проспал три с половиной часа. Халеф уже встал. Я разыскал его внизу, в конюшне; он чистил вороного с таким рвением, что даже не заметил моего появления. Увидев наконец меня, он спросил:
- Ты уже проснулся? В доме еще все спят. Как хорошо, что ты проснулся, - ведь у тебя столько дел.
- Да? Что такое? - переспросил я, хотя знал, что он имеет в виду.
- Тебе надо сходить в аптеку.
- Время пока терпит.
- Нет, сиди. Такие пули не скоро делаются.
- Откуда ты это знаешь?
- Сиди, я не настолько глуп, чтобы не догадаться об этом.
- Хорошо! Ты, пожалуй, прав; к тому же мне надо еще сварить листья. Только вот я не знаю, где же здесь аптека. В городе все спят; не найдешь никого, кто бы показал этот дом.
- Ты же умеешь отыскивать любые следы, а разве аптеку не найдешь?
- Постараюсь.
Я отворил ворота и вышел на пустынную площадь. Вряд ли аптека располагалась в каком-нибудь закоулке. Она наверняка находилась где-нибудь в центре города, куда легче всего добраться, а я как раз находился именно здесь.
Оглядывая домик за домиком, я заметил старую, обветшалую развалюху, отдаленно напоминавшую жилище. На двух расшатанных гвоздях висела покосившаяся табличка, на которой, к счастью, еще читалась надпись - белая на зеленом фоне: "Хаджи Омрак, доктор медицины, и аптека снадобий". Итак, этот хаджи был врачом, и у него имелся титул доктора или он сам присвоил его себе.
Дверь была заперта, но я толкнул посильнее, и она тотчас подалась. Звонка не было видно, зато виднелась веревка, на концах которой висела пара дощечек. Взрослый человек легко мог достать их. Предположив, что это своего рода колокольчик, я схватил дощечки и стукнул их друг о друга. Раздался такой шум, что пробудил бы любого спящего.
Однако я еще долго колотил в этот кимвал, пока меня не услышали. Надо мной медленно приоткрылся сломанный ставень. Потом показалась странная физиономия. Я увидел желтоватую лысину, блестевшую как слоновая кость; лоб, испещренный складками; два маленьких, заспанных глаза; нос, напоминавший скорее носик бурого глиняного кофейника вроде тех, которые встретишь у нас в деревнях; я увидел широкую складку рта почти без губ; угловатый подбородок, который, казалось, был не шире, чем нос. Наконец, донеслась первая фраза:
- Кто там?
- Пациент, - ответил я.
- Что за болезнь?
- Желудок сломал, - пояснил я без обиняков.
- Сейчас, сейчас! - крикнул доктор. Судя по голосу, он ни разу еще не сталкивался с подобным случаем.