Тимофей, считавший в уме не очень-то хорошо, задумался, но бывалый мастер уже выдал результат:
- Вот, будет пять тыщ сто двадцать копеек. Пятьдесят один рупь с двадцатью копейками. Стал быть, в казну тебе положено отдать по десять копеек с рубля: пятьсот двенадцать копеек. Смекаешь?
- Ну?!
- Оглоблю гну, - злым шепотом сказал мастеровой. - Значит, тебе останется сорок шесть рублев с осьмью копейками.
- Это что - я столько должен в казну отдать? Ну ни хрена себе! - удивился Тимофей. - Я думал - ну рубль, ну, два, от силы. Мое ж серебро-то!
- Ты чо, парень? - присвистнул "денежник". - Тебе что, за бесплатно деньги-то чеканить будут?
- Ну вы даете! - удивленно потряс головой Акундинов. - Десять копеек с рубля? Да таких процентов-то даже жиды не берут…
- Дак то - жиды, - рассудительно разъяснил мастер. - А то - приказ Больших денег. Ты че, думаешь, десять-то копеек нам идет? Ха! Держи портки шире! Нам-то идет с одного пуда выделки три рубля на всех. А всех-то нас ой как много! Да дьяк наш, скотина, да староста большую-то часть себе забирают. Нам, мастерам, достанется - хорошо, если рупь. Вот и крутиться приходится.
Акундинов сочувственно покивал, хотя и не понимал - много это или мало? И вообще, сколько пудов в день "разделывают" мастера?
- Ну, согласен? - настойчиво теребил его мужик. - Ежели мимо казны, то ты отдаешь мне по пять копеек с рубля, а все остальное - тебе. Ну как, по рукам?
- Значит, сколько мне достанется? - хмурился Тимофей, силясь сосчитать мудреные выкладки.
- Тебе достанется, - прикинул мастеровой, - не сорок шесть рублев, а сорок восемь с лишним. Два рубля с копеечками выиграешь. Понял?
- А не обманешь? - подозрительно покосился на него Тимофей.
- Я что, дурак, что ли? - оскалил зубы мастер. - Ты же хай тогда поднимешь. А хай поднимешь, так кто же со мной потом дело-то будет иметь? Не, у нас все по-честному! Да и сделаем просто - баш на баш. Я тебе - копейки, а ты мне - талеры.
- По рукам, - согласился Тимоха, которого сразил последний довод чеканщика.
Видимо, мастера имели запас копеек, потому что очень скоро мужик принес мешочек, в котором лежали блестящие, как свежая рыбья чешуя, копеечки с именем государя, с всадником, колющим дракона. Иначе пришлось бы сидеть и ждать, когда твои ефимки расплавят да вытянут из них проволоку, пропуская ее через разные отверстия и наматывая на барабан, а потом мастер-чеканщик, орудуя молотком, "набьет" из проволоки серебряных чешуек. Но, по правде говоря, Акундинов замучился, пока пересчитал четыре тысячи восемьсот с лишним копеек, матерясь и горько жалея о том, что в Русском царстве-государстве не придумали еще такой же монеты, вроде немецких талеров или французских ливров, чтобы не возиться со скользкими и мелкими "копейными" деньгами.
Довольный сделкой Тимофей возвращался той же дорогой. Потянув на себя дверь, ведущую в караулку, оказался перед выходом, но был остановлен стрельцом.
- Ну, все изладил? - опять зевнул тот. - Предъяви бирку да и ступай себе с Богом - трать копеечки.
- Какую бирку? - удивился Акундинов.
- Как какую? - весело спросил стрелец. - Такую, в которой сказано, что ты подать в казну уплатил. Ну и печать на ней должна стоять. Ну так где бирка-то? Поищи повнимательнее… - доброжелательно присоветовал он. - Посмотри, может, в мешок положил вместе с копеечками?
"От ведь сволочь!" - так и обмер Тимоха, поминая "доброго" мастера недобрыми словами. А ведь знал же, сын сучий-ползучий!
- Так чего, - перестал улыбаться стрелец. - Есть бирка-то али нет? Ну, тогда, мужик, не обижайся! Елферий, - позвал стрелец. - Высунься. Тута у нас мужик без бирки. Сколько он в казну-то должен уплатить?
Из дверцы высунулась мордочка приказного. Елферий прищурился, разглядывая стоявшего перед ним мужика:
- Было у него восемьдесят талеров. Значит, должен уплатить… пятьсот двенадцать копеек, - и, протянув Тимохе кожаный мешочек наподобие того, что тот видел у денежников, сказал: - Вот сюда и ссыпай. А я перепроверю…
- Так что давай, отсчитывай, - уже добродушно сказал стрелец. - Не дрейфь, мужик. Не ты первый, не ты последний, что казну-то пытаются оммануть.
Тимоха, повесив голову, стал отсчитывать непослушными пальцами все пять сотен с двунадесятью копейками.
- Ну, мужик, да не переживай так, - утешал его стрелец. - Нонче-то еще ладно. А вот в прошлые-то лета за такое у тебя бы всю казну отобрали. Да и самого на правеж бы поставили, чтобы казну не омманывал! А сейчас только то, что казне причитается, заберем.
- Да уж, казне причитается - казна и заберет! - в сердцах бросил Акундинов, опять сбившись со счета и принимаясь по новой.
- Так а кого ты винить-то должен? - негромко, но с оттенком угрозы в голосе сказал Елферий, ставший вдруг как-то выше и значимей. - Тебе ведь как человеку говорено было - ступай к подьячему, а он тебе все обскажет. Было говорено-то? Было. Ну а ты, голубчик, что захотел? И рыбку съесть, и в лодку сесть? Нет, милый, так нельзя! А иначе мы все царство-государство профукаем…
- Слышь, мужик, а тебя кто омманул-то? - поинтересовался стрелец.
- Да я вроде бы не запомнил, - пожал плечами Тимофей, пытаясь вспомнить мастерового. - Штаны, фартук. Рожа у него хитрая да наглая.
- Ну, - хохотнул стрелец. - Они все так ходят. Жарко там. А был бы не хитрый, так не стал бы тебя так подводить.
- Такой говорливый, - напряг Акундинов память. - Считать умеет хорошо. И в веснушках он…
- А, - протянул вдруг Елферий, догадавшись, - так это Серега Пономарев. Он ведь, сукин кот, раньше в Разбойном приказе служил. А за то, что взятку от конокрадов брал, сюда и попал, как на каторжные работы. От ведь шельма, а?
- А что, тут еще и каторга? - оторопел Тимоха и, поняв, что опять сбился, выругался.
- Еще пятнадцать… - сказал Елферий.
- Что пятнадцать? - не понял Тимофей.
- Еще пятнадцать копеек осталось, - подсказал приказной. - И осторожнее - одна у тебя выпала да под стол закатилась. Потеряется, а нас потом виноватить будешь. Не, нам чужого не надо!
- Ты, мужик, не боись, - вмешался стрелец. - Елферий у нас хоть и плохо видит, да любую копеечку сосчитает, где бы она ни была. Деньги сквозь мешок углядит да сочтет!
- А насчет каторги, так у нас тут каторга и есть, - добавил Елферий. - Работает народец с утра и до ночи, без выходных дней. Ну кормят, правда, хорошо, да жалованье идет. А так со двора никого почти не выпускают…
- Что, так цельными днями и работают? - поразился Тимофей.
- Да нет, по праздникам, например, отдыхать дают. Да и в город сходить - в церкву там да в лавки - тоже отпускают. Токмо раздевают догола да всех и обсматривают. Знают ведь, чертяки, что проверять будут, а все одно - тащат и тащат!
- И утаскивают? - полюбопытствовал Акундинов.
- Ну, не без этого, - покивал Елферей. - Тута у нас, ежели посчитать, то с десяток мастеров всего и есть, что под судом да на правеже не были. Ну а остальные…
- Елферий, а как на этот-то раз Пономарев копейки тащить надумает? Как считаешь? - поинтересовался стрелец, а потом, обернувшись к Тимофею, засмеялся: - Он в прошлый раз в мешок сложил, а мешок через забор выбросил. Ну, не знал, что у нас там кобели ходят. А кобели-то те, они на запах серебра натасканы. Ну почти как Елферий, копеечки-то чуют.
- Ты ври, да не завирайся, - беззлобно осадил приказной стрельца. - А Сергунька-то что-нибудь да придумает.
- Проглотить можно, - грустно предположил Акундинов, смирившийся с утратой "чешуек".
- Проглотить… - задумался стрелец. - Как думаешь, Елферий, можно проглотить?
- А что… - прикинул тот. - Это ж всего-то с фунт будет. Проглотит! Только как он их доставать-то оттуда будет?
- Как-как, - хохотнул стрелец. - Известно, как… Каком!
- Ну так отпустят-то его только на день, - покачал головой Елферий. - За день-то копеечки ну никак выйти не успеют…
- И что? - догадался служивый. - Никак Сергунька-то наш в бега собрался?
- Ну кто у нас сотник - ты или я?
"Вот как! - удивился Акундинов. - Стрелец-то тут не простой - целый сотник! А Елферий тогда кто?"
Чтобы проверить догадку, он бросил последние чешуйки в подставленный мешок и спросил:
- Ну а что теперь… дьяк приказной?
- Догадливый! - заржали в один голос и сотник, и Елферий.
- Так а чего же не догадаться-то, - скромно потупился Тимофей. - Не иначе, как приказ Большой казны татей ловит.
- Ловит, - подтвердил дьяк. - Вишь, за сегодня окромя твоих копеек в казну уже сотню рублей возвернули.
- Ну, так, может быть, - потупился парень, - казна-то и без моих пяти рублев проживет? Я ведь взаправду не знал - вот те крест!
- Ну, казна-то, положим, проживет. Только - порядок во всем должон быть. Ну а, с другой-то стороны, ты утаишь, другой утаит. Так что же останется-то? Да и ты впредь умней будешь, - безжалостно прервал его изливания дьяк. - Ну, ступай, парень, ступай себе с Богом. Бирку еще возьми… - протянул ему Елферий кожаный лоскут, на котором было вытиснено каленым железом слово "УПЛОЧЕНО", а сквозь дырку продета двусторонняя сургучная печать приказа Большой казны с изображением весов.
- С Сергунькой-то что делать? - напомнил сотник.