Но наконец и для него все закончилось. Уильяме стоял на четвереньках и вдруг перестал кричать. На лице мелькнуло изумление, и Терри, обмякнув, свободно и расслабленно завалился на бок. Вот так он умер. Мне никак не удавалось прогнать воспоминания об этих минутах. С начала того вечера и до самого его конца я не мог избавиться от мыслей о Терри Уильямсе, и молился о более скорой смерти.
Мне отчаянно не хотелось идти к столу. Обычно, если кто-то из ребят ехал на танцы, за ужином все остальные посмеивались и подшучивали над ним. Я же сейчас готов был говорить о чем угодно, но только не о том, куда нас несет.
Но вышло иначе и гораздо хуже, чем я себе представлял. Когда мы вошли в комнату и сели за стол, все вели себя так, будто понятия не имеют ни о наших планах, ни о людях по фамилии Экер, ни о существовании городка под названием Кэтхилл, ни о тамошней вечеринке!
Это было намного тяжелее, потому что с особой ясностью показывало, о чем они думают.
Под конец ужина старик Джефф Порсон, сидевший все это время не проронив ни слова и не отрывая глаз от тарелки, вдруг шарахнул кулаком по столу. Ударил он с такой силой, что звук смахивал на выстрел. От изумления я чуть не поперхнулся.
Пока стол танцевал и покачивался, вновь обретая равновесие, Джефф заорал:
- Подумаешь, какие важные Порсоны! Или впервой двум парням случается выйти лицом к лицу с револьверами в руках? А они! Что за концерт они нам тут устроили? Кретины, ублюдки, молокососы недозрелые - вот во что превратилась молодежь! И одного настоящего мужчины не слепить - возьми хоть дюжину дюжин таких, как вы! Вы разрываете мое сердце! Вы все разрываете мне сердце! Сидите здесь, как плакальщики на похоронах! Что с того, что они поедут туда и заработают порцию свинца в физиономию? Что с того, что им разнесут мозги или продырявят сердца? Ничего, совершенно ничего! Никакой разницы. Это всего лишь двое обыкновенных парней. Земля будет вращаться точно так же, как и раньше! Не о чем беспокоиться. Но вы, молодняк, все вы - куча праха, и не более того. Настоящие мужчины на этом свете либо стары, либо мертвы!
Он вскочил на ноги, схватил свой стул и, с громким стуком приставив его к стене, тяжелым шагом поспешил прочь из комнаты.
Что до меня, то я не мог больше есть. Я совсем выдохся. Речь Джеффа Порсона меня окончательно добила. Я знал, что лицо у меня побледнело, а по лбу потихоньку струится холодный пот. Я отбросил ложку, встал из-за стола и пошел к выходу. Но у Дэна оставалось куда больше мужества. Он остался на месте и наблюдал весь этот спектакль до третьей чашки кофе. Я даже слышал, как он о чем-то разговаривает с парнями, и не мог не восхититься такой выдержкой. Но вернуться к столу и поддержать Дэна я был не в состоянии.
В общем, пошел я в конюшню, оседлал для Дэна его лошадь, а для себя выбрал того самого пегого, которого объезжал последние несколько недель. К тому времени он уже хорошо знал меня и умел практически все, что требуется от хорошей лошади. Ноги у серого конька были недостаточно длинны для того, чтобы стать спринтером, зато он, бывало, скакал целый день и ни разу не просил отдыха, сколько бы там еще ни потребовалось проехать.
Когда я привел лошадей к дому, Дэн Порсон уже стоял на крыльце и тут же присоединился ко мне.
- Как ты, Нелли? - спросил он.
То, что он использовал это дурацкое прозвище, просто взбесило меня, и я раздраженно буркнул:
- О, конечно, не так хорошо, как следовало бы. Но в нужный момент я буду действовать, а не болтать языком!
Он промолчал, и мы понеслись прямо по полю до самой дороги в Кэтхилл.
Путь оказался долгим. Мы добрались до города лишь в четверть одиннадцатого и очень устали. Холодный ветер, поднявшийся с заходом солнца, не только не ослабевал, а, напротив, становился все сильней и время от времени обдавал нас ледяной изморозью. Стоны и завывания ветра, бьющего то в бок, то в спину, словно бы предвещали близкий конец света.
Я вспоминал славные летние денечки, тепло и солнце, мать и отца - те чудесные времена, когда я мог беззаботно играть, а вместо меня другие несли на плечах тяжкий груз повседневных забот. Да, я раскис напрочь и думал, что Дэн Порсон слишком многого захотел, пригласив меня на такую прогулку. И почему меня? Я вовсе не был ни его закадычным приятелем, ни любимчиком. И кстати, всю самую грязную и тяжелую работу на ранчо Дэн взваливал на меня, всегда заставляя делать больше, чем в моих силах.
В таком вот состоянии - мрачный, чуть живой, обиженный на Порсонов и на весь белый свет и вконец упавший духом - я и увидел, огни Кэтхилла, длинной полосой растянувшиеся вдоль широкой петли Кэт-Крик - реки, которая, изгибаясь в этом месте широкой дугой, охватывала город полукругом.
Въехав в Кэтхилл, мы поставили лошадей в городской платной конюшне, к тому времени уже почти переполненной. Наших скакунов принял мужчина с грязной кожаной повязкой на глазу.
- Скажите, парни, ведь один из вас - Дэн Порсон, а?
- Я - Дэн Порсон, - ответил мой спутник. - И что с того?
- Что с того? Да нет, ничего. Совершенно ничего, мне это без разницы!..
И он отошел от нас, уводя лошадей в стойла.
О, конечно же мы прекрасно знали, что конюх имеет в виду, и Дэн, с минуту глядевший ему вслед, пробормотал:
- Значит, они ждут нас.
Порсон развернулся и быстро зашагал на улицу, а следом за ним - хвостом - и я. Так мы и проследовали к танцевальному залу.
В этом огромном двухэтажном сарае раньше держали лошадей. Теперь внизу валялись старые повозки и всякая прочая рухлядь, включая полуразвалившуюся уборочную машину, а наверху, где пол был до блеска отполирован складывавшимся там когда-то сеном, устраивали танцы или собрания горожан. Сбоку на второй этаж вела длинная, шаткая и неустойчивая лестница. Устало тащась по ней за Дэном, я воображал, будто поднимаюсь на плаху. Мы уже почти добрались до площадки, когда Дэн вдруг замер и, вскинув голову, огляделся вокруг.
- В чем дело, Дэн? - спросил я. Дыхание у меня перехватило - я испугался, что в последнюю минуту парню изменила вся его отвага.
- Ничего, - вздохнул Порсон. - Просто пришло в голову.
Так и не договорив, он опять стал карабкаться наверх. Но я и без слов сообразил, в чем дело. Дэн хотел бросить последний взгляд на окружающий мир. Именно так - последний! Полагаю, звезды казались ему просто великолепными, как и мне в тот момент, - в сотню раз ярче и прекраснее, чем когда-либо. Я удивлялся, что раньше не замечал их красоты! Как я мог не обращать на них внимания? Эх, лежать бы все ночи на спине, смотреть на небо и восторгаться ими, изучать и наблюдать их, узнавая имена и неповторимые очертания каждой…
Оказавшись - неожиданно для себя - у двери, я на долю секунды ослеп от озарявших зал потоков света, а придя в себя, услышал, как Дэн Порсон спрашивает кого-то:
- Братья Экеры здесь?
И как гром с небес прозвучал ответ билетера:
- Нет! Ни Джош, ни Том не приходили!
Глава 8
БОББИ МИД
Воистину, это был гром среди ясного неба. Я ушам своим не верил и, боясь выдать крайнее изумление, напряженно уставился в пол.
Но я увидел, что Дэн все равно покупает билеты. Зачем? Мы явились, мы спросили об Экерах. Почему бы не оставить все как есть и не отправиться с чистой совестью обратно, не заходя на танцплощадку?
- Подождите, - услышал я голос билетера. - Вы - те самые парни с ранчо Порсона?
- Да, - ответил Дэн. - Я - Дэниел Порсон.
- Что ж, я слыхал, Том Экер ждет твоего приезда. Надо послать весточку - и он тотчас будет здесь. Это не займет много времени. Давайте входите.
Он чуть ли не насильно втолкнул нас в двери. От множества ярких огней я захлопал глазами, а потом увидел разноцветные ленты, развешанные между балок, десятки фонарей, сверкающий, как водная гладь, пол - вот только он не давал такого ясного и четкого отражения. И сквозь все это сияние до меня вновь донесся голос билетера:
- К нам сюда приходит лучшая девушка в городе, так что вам вряд ли придется скучать, поджидая своих друзей Экеров.
Как раз в этот момент в зал вошла стройная девушка лет восемнадцати - девятнадцати, и, несмотря на то что вся ее фигурка, за исключением рук и шеи, была скрыта от постороннего взгляда, любой признал бы ее необыкновенной красавицей. Мы уже успели отойти на некоторое расстояние и не могли ясно разглядеть черты лица незнакомки, и все же чувствовалось, что она просто восхитительна.
Билетер назвал ее лучшей девушкой города - и не солгал. Я и без всяких слов это понял.
В каждом городе, не имеет значения, насколько он мал или велик, обязательно найдется девушка, которая во всех отношениях превосходит остальных, действительно - лучшая. Она красивее других, смелее, умнее, ласковее, добрее, сильнее, искреннее… и сияет каким-то внутренним светом. Она именно та, кого пожилые мужчины хотят видеть своей дочерью, молодые парни - женой, а маленькие мальчики - подружкой.
Вот такая-то девушка шла по залу вместе с тоненьким молодым человеком, которому, приближаясь к нам, сказала:
- Поторопись, Слим. Лети со всех ног, как можно быстрее, хорошо?
- Будь спокойна, - заверил ее Слим и моментально бросился к выходу.
А девушка изящной поступью подплыла прямо ко мне и неожиданно одарила улыбкой. Впрочем, улыбка эта казалась немного натянутой и чересчур ослепительной, из числа тех, что привлекательные юные особы пускают в ход с каким-то скрытым намерением, и, как правило, они не сулят добра.
- Это ты - Дэн Порсон? - полюбопытствовала девушка.
- Нет, но… - Я начал было поворачиваться к Дэну, и, поверьте, он уже сам готов был к ней подскочить, как вдруг незнакомка сказала: