17
Степан ввалился в землянку, крикнул:
- Милиция!
- Где?
Егор в одно мгновение очутился возле дверей, как будто и не лежал, не спал на нарах, а только и ждал этого момента. Прежде чем выглянуть за дверь, щелкнул затвором винтовки, вогнал патрон. Лицо его побледнело, а ноздри нервно раздувались.
- Много? - все еще не выглядывая, спросил он.
- Троих заметил.
- Близко?
Отстранил Степана и выглянул из-за косяка. По направлению к землянке, как по воде, заныривая и появляясь над пушистым снегом, бежала маленькая рыжая собачонка, уши будто у лисы, острые, хвост колечком. Громко тявкала. Но Егор смотрел поверх нее, на пошевеливающиеся кусты. Там шли. Только в одном месте. Снег осыпался с покачивающихся веток. Егор высунулся повыше и быстро огляделся.
Удрать еще можно. Только бежать надо в разные стороны. Обоих не догнать. Ничего, отстреляемся. С пистолетом против винтовки не попрешь.
Приближались.
Егор ждал. Прищурясь, всматривался, держал винтовку опущенной, возле колен.
- Приготовь патроны, - приказал Степану. - Все доставай.
И когда идущие были уже близко, Егор вскинул винтовку. Он вскинул ее, но еще не прицелился, а держал перед собой на весу, готовый приложить прикладом к плечу, и ждал. Собачонка остановилась, не добежав несколько метров до землянки, и, припадая, разбрасывая задними лапами снег, лаяла, оглядываясь, подзывая хозяина. За кустами притихли, валежник больше не хрустел.
"Значит, знают, зачем идут", - подумал Егор.
И вдруг совершенно неожиданно совсем близко из-за ельника кто-то выглянул. Егор увидел шапку-ушанку и лицо. Уши у шапки подняты, но не завязаны, болтаются тесемки. Лица Егор не успел рассмотреть, выстрелил. Выстрел был неправдоподобно гулким.
Собачонка, взвизгнув, отскочила и еще злее заметалась на снегу. За ельником не двигались. Стволом винтовки, одним махом, Егор сбил нависший над дверями снег, мешавший обзору.
- Мурзик, Мурзик! - позвал собачонку кто-то справа из-за кустов.
Но она не слушалась, кидалась к дверям.
- Баркановы! - крикнули из-за ельника. - Баркановы! Егор, Степан, сдавайтесь! Эй, выходите!
Егор прицелился и выстрелил по собачонке. И тогда с разных сторон защелкали беспорядочные выстрелы.
Егор не отстреливался, ждал, сидел у порога. Вниз, в землянку, вело несколько ступенек. Что-то шкворчало у порога, он взглянул и увидел, как под еще горячей гильзой тает снег. Стрельба прекратилась. Но к землянке не шли. Непонятно было, что они там мешкают. Вот прошли позади землянки.
- Обложили, - оглянувшись на Степана, сказал Егор. - Теперь хана!
- Я и сам знаю. Нашел все-таки, гад мосластый, этот Филимонов.
- Эй! - опять крикнули из-за ельника. - Сдавайтесь! Все равно не уйти. По-хорошему предлагаем, сдавайтесь!
- Не торопись, - шепотом сказал Егор Степану, будто его могли услышать. - Пусть ближе подходят. Патроны береги.
Он пил, громко глотая, и вода лилась ему на колени - он этого не замечал.
- Выходите, слышите! Зря сопротивляетесь!..
Егор схватил винтовку и остервенело, раз за разом, стал стрелять. Он стрелял по кустам, пока не кончилась обойма.
- Стервецы! - закричали из-за елей. - Сволочи! Продажные шкуры! На что надеетесь, мерзавцы?.. Много таких было!..
- Что молчишь? - толкнул Егор Степана. - Что примолк, испугался? Помирать боишься?
- Да и так жизни не было.
- До ночи только бы… Ночью они нас не удержат.
- А потом куда? Все равно не уйдешь, поймают.
- Потом…
Степана сильно толкнуло в плечо. Он даже не услышал выстрела. Просто звук пришел позднее, и сразу же перед глазами поплыли розовые круги. Степан охнул и упал.
- Попали, - очнувшись, сказал Степан. Он потрогал плечо и на ладони увидел кровь. - Вот, - растерянно и даже как-то недоуменно сказал Степан, глядя на руку. За это, длившееся минуту, замешательство, осаждающие подползли ближе. Теперь они простреливали почти все дальние углы землянки. Степан с трудом расстегнул полушубок.
- Перевяжи, - попросил Егора.
- Сам, - ответил Егор.
- Помоги.
- Сам давай.
Степан кое-как стянул полушубок и полотенцем, как мог, обмотал плечо. Попробовал натянуть полушубок, но не справился.
- Замерзну, - сказал Степан. - Подохнем, как последние скоты. Как крысы.
Но Егор молчал.
- Не уйти мне, - сказал Степан.
- Только бы ночи дождаться!..
- Уйдешь ведь? Убежишь? - спросил Степан. - Уйдешь, меня бросишь, - убежденно сказал, помолчав.
- Теперь ты не ходок, - как бы оправдываясь, ответил Егор. Он подполз к порогу и стал стрелять. Стрелял долго.
- Ну, убил кого-нибудь. Замолчали, - сказал с каким-то удовлетворением.
А Степан смотрел, как он стреляет, как нервно суетится, резко дергает затвор.
- Ни в кого ты не попал. И никуда ты не уйдешь, - сказал Степан. - Убьют тебя.
- Заткнись!
- А зачем жили? Чего добились? Что у нас есть?.. Нора! Одна нора! Я не хочу помирать. Я пойду. - Степан привстал. - Ты как хочешь, можешь оставаться, а я пойду.
- Ты что выдумал? - грозно спросил Егор.
- Я к ним пойду.
- Тебя убьют.
- Не убьют. Не тронут.
- В тюрьму запрут!
- Заслужил.
- Не пойдешь!
- Пусти!
- Сука! - Егор зло, наотмашь ударил Степана, и тот упал. - Я тебя сам пристрелю, иди! Я тебе горло перекушу, как курчонку.
- За что?
- Никуда ты не пойдешь!
- Ну, пусти… Разреши, - попросил Степан и заплакал. - Пусти, я тебя прошу, Егор. Пусти! Пожалей ребят моих, им отец нужен. Ради памяти сестры твоей пусти! Егор, умоляю тебя! Тебе же все равно, убежишь. А я погибну. Замерзну. Отпусти, а?
- Не пойдешь.
- Гад ты! Гад ползучий! Предатель! Подонешь тут. И ты никуда не удерешь.
- Вместе подохнем! Марш в угол!
Степан заполз за дверь. Он чувствовал, что кровь все сочится и он слабеет.
- Ну перевяжи хоть.
Но Егор молчал.
- Перевяжи! - крикнул Степан.
Егор выглянул за дверь, дернул затвор раз, другой.
- Кинь обойму, - сказал Степану.
Степан, приподнявшись, сел на ящик с патронами.
- Что, оглох? Кинь обойму!
- Нет, - тихо, но решительно ответил Степан. Здоровой рукой приподнял винтовку и направил на Егора.
- Дай обойму!
Рука Степана дрожала, а в глазах мутилось.
- Что? Ты что задумал?
- Не уйдешь ты теперь от меня, не убежишь, - сказал Степан. - Сдавайся!
- Положи оружие!
- Ты трус! Мерзавец! Ты оступился, а потом стал всех ненавидеть. Давыдка правду сказал, а ты…
- Брат! - взмолился Егор. - Опомнись, что ты!
- Звери мы! У зверей нет братьев. Волки!
- Стой! А-а-а!
Егор ринулся на Степана. Степан успел выстрелить. И потерял сознание.
18
Филимонов помнил теперь только одно: вот они, рядом. Всего в двух шагах, в нескольких метрах. Ясно было, теперь он их не упустит. Он сидел напротив двери, следователь чуть левее, забравшись на землянку, а третьего товарища Филимонов отправил в деревню за помощью, да чтобы срочно сообщили обо всем в район.
"Только не спешить, - думал Филимонов. - Не погибнуть сейчас, в самый нужный момент, это было бы слишком глупо".
Он не курил, хотя очень хотелось закурить и можно было одной рукой достать кисет, но не делал этого, чтобы не отвлекаться. Каждую секунду надо быть настороже.
- Баркановы, сдавайтесь! - крикнул следователь.
"Ничего, пусть посидят. Теперь они никуда не денутся, не уйдут", - думал и ждал последней, все решающей минуты Филимонов.
Когда Степан очнулся, Егор сидел у порога, винтовка лежала возле его ног. Уже смеркалось. В землянке было почти темно.
- Пить, - простонал Степан.
- Очухался? - спросил Егор. - Размазня! - И он зло сплюнул. - Судья!.. Даже убить не можешь. Стрелял бы, так уж насмерть. А теперь жди, когда скопытишься.
Степан опять заплакал. Он плакал от обиды, от своей слабости, оттого, что не смог справиться с Егором. Он теперь понял, что так и прошла вся его жизнь где-то на заднем плане. Ни своего голоса, ни своей воли. Где-то шла она кривыми, путаными тропками. Вели, как теленка на поводу.
"Теленок и есть теленок. Всю жизнь шел и теперь, как теленок, послушно иду к концу".
- Стреляй! - зло сказал Степан. - Хрен с тобой! Не боюсь я тебя. Стреляй! А я пошел!