Климат был таким же, как в Египте, а март - золотым временем для отдыха, когда еще не слишком жарко днем, но уже и не холодно, а лишь прохладно вечерами, да и то по местным меркам. Сергею было комфортно в майке с коротким рукавом. Температура воздуха перевалила за двадцать пять градусов.
Комплекс зданий российского посольства опоясывал трехметровый кирпичный забор, а поверх него вилась колючая проволока. Кирпич был желтым, шероховатым, точно его делали из песка, которого в пустыне хватило бы на то, чтобы возвести стену вокруг всей земли.
Вход на территорию посольства перегораживал опущенный шлагбаум, выкрашенный белыми и красными полосами, как на границе, а рядом с ним стояла жестяная будка, размером немногим больше телефонной. В ней коротал время не Чебурашка, полицейский.
Толпа журналистов подошла к посольству. Попасть на территорию было совсем просто, достаточно перемахнуть через шлагбаум, а высотой он был на уровне пояса - то есть пониже, чем ставили планку для прыжков в высоту на уроках физкультуры.
- Зачем идете? - спросил полицейский. Он так и не выбрался из будки.
- Сахафейн руси, - сказал ему кто-то, а Сергей постарался запомнить это словосочетание, означавшее "русские журналисты". Вдруг потом пригодиться? Полицейский этим ответом удовлетворился, поднял шлагбаум.
За забором было всего два здания - одно жилое пятиэтажное, второе трехэтажное - административное. Что там располагалось за ними: детская площадка, спортивная или место, где сотрудники посольства во время выходных могли пожарить спокойно шашлык, чтобы никто из местных их не видел, Сергей так и не разглядел. Они попали во внутренний двор, где на небольшой асфальтированной площадке стояло с десяток посольских машин - все "Тойоты" разных моделей, включая внедорожники.
Если уж их всех и приглашали к послу, то двери в административном здании все равно держали закрытыми. Кто-то из тех, кто шел в первых рядах толкнул дверь, но она не поддалась. Тогда один из журналистов воспользовался приспособлением, похожим на обычный домофон, которым не забыли снабдить дверь. Громов услышал, как запищал звонок, потом в дверь на всякий случай еще и постучали, а спустя секунду из домофона послышался чуть искаженный мужской голос:
- Вы кто?
Сказано это было по-русски и можно было ручаться, что отвечавший, с помощью установленной над дверью видеокамеры уже успел рассмотреть, кто пришел к посольству. Вопрос был задан для проформы.
- Журналисты, - раздалось недовольно в ответ.
После таких слов в ответ должно было прозвучать нечто вроде: "Ой, как мы рады вас видеть, мы вас ждали", - но такие фразы не входили в лексикон человека, обслуживающего домофон. Он ограничился лишь коротким: "Входите", - после чего замок пискнул, дверь слегка дернулась и отворилась.
- Вам немного придется подождать, посол сейчас очень занят, - говорил журналистам сотрудник посольства, сопровождая их в небольшую комнату, где стояли стулья вокруг стола, а у дальней стены - телевизор, как оказалось оснащенный спутниковой антенной.
Сергею очень хотелось спросить, сколько ждать, но он и так знал, что на этот вопрос никто ему точно не ответит.
Комната была завалена вещами, среди которых преобладали сумки с аппаратурой, штативы, убранные в матерчатые кофры, видеокамеры. Игорь снял с плеча видеокамеру, с которой традиционно не расставался ни на миг, таскал повсюду, проклиная свою незавидную судьбу. Изредка он в спорах с Сергеем вставлял фразу:
- А ты попробуй, потаскай эту железяку.
- Судьба у тебя значит такая, - отвечал ему Громов, тоже заготовленной фразой, в очередной раз думая, что все время носить с собой камеру, вес которой был почти таким же, как и у пудовой гири, он точно не смог бы.
Пока посол занимался неотложными делами, поговорить с журналистами вызвался заместитель главы дипломатической миссии. Он сообщил, что готовится эвакуация посольства и всех журналистов - они ведь единственные из граждан России, еще остающиеся в Багдаде.
"Русские на войне своих не бросают", - вспомнилась Сергею фраза из фильма "Брат-2". Всех остальных давно уже вывезли, в том числе и членов семей посольских работников. Многие уехали еще до того, как объявили двухнедельный ультиматум.
Немедленного ответа от журналистов не требовали.
Громов погрузился в мрачные размышления. С одной стороны ему надо было немедленно уезжать из Багдада. Здесь будет война, настоящая война, куда страшнее той, что он видел в Югославии, потому что одними бомбежками дело не ограничится. Они будут лишь первой фазой операции, а потом начнется наземная часть. Да и приехал он сюда лишь сегодня. Вот если пожить здесь хотя бы неделю, то тогда у руководства не возникнет никаких вопросов, не потребуется объяснять, почему он уехал. За неделю можно передать в Москву несколько сюжетов об обстановке в городе и окрестностях, а если он уедет сейчас, то поездка в Ирак окажется напрасной. Придется писать кучу объяснительных. Причем он допускал возможность, что вся эта история закончится его увольнением. С президентом канала, который был у руля вот уже года два, у него сложились очень плохие отношения. Сергей считал его недоумком, да еще и с комплексом Наполеона. Начальник мог очень быстро довести телекомпанию до полнейшего краха и оставалось только молиться, чтобы его побыстрее сняли с должности или ему на голову упал кирпич. Один человек пострадает, зато скольким от этого лучше станет? Но надеяться на скорую кончину ненавистного руководителя не стоило, потому что выглядел он бодрячком, лет на десять моложе, чем ему было на самом деле, а Громов даже стал подозревать, что начальник питается энергией своих подчиненных. Вот выпьет у них все жизненные соки и отправляется на новую должность - вампирствовать там. Сергей своих взглядов не скрывал. Его высказывания наверняка дошли и до ушей начальника, благо доброжелатели были, но на ковер он нелояльного сотрудника не вызывал, затаил только обиду и ждал - когда представится удобный случай от него избавиться.
Пошло все к черту, мысленно взвесив "за" и "против", решил Сергей, буду я еще бояться этого старого маразматика.
- Сваливаем? - спросил у него Игорь.
- А ты как думаешь?
- Если все сваливать будут, то и нам надо.
- Я тоже так думаю.
- Эта поездка сильно смахивает на экскурсию.
- Не каркай, - заметил Громов, - мы еще не уехали. Да и какая же это экскурсия, если мы тут ничего не видели?
- Можем сейчас погулять в окрестностях. Багдад - город древний. Когда еще тут окажемся? А машины к границе пойдут утром. До утра еще вся ночь впереди.
- Ох, что-то мне не хочется, - сказал Сергей.
- Шучу я. Мне тоже не хочется.
За время ожидания они, прыгая по каналам, успели отсмотреть чуть ли не все новостные передачи от российских и ВВС до местного канала "Аль Манар", выискивая рассказы о событиях связанных с Ираком. Этим вечером лишь одна группа из присутствующих в комнате отправляла свой сюжет в Москву. Им позволили смотреть свой канал до тех пор, пока не показали их сюжет. Он прошел почти в самом начале программы. Как только он закончился, телевизор тут же переключили на другой канал.
После слов заместителя посла сразу возник вопрос - все собираются ехать или кто-то склонен остаться? Если кто-то останется, то придется оставаться и всем остальным, если уезжать - то тоже всем. Оказалось, что еще не все телевизионные группы, находящиеся в Багдаде, приехали в посольство, а без них этот вопрос решать было нельзя.
Ждать посла пришлось часа полтора.
"Вот он, посол", - понял Сергей, когда в комнату вошел мужчина ростом под два метра и весом никак не меньше ста двадцати килограммов. И еще Сергей подумал, что послу очень плохо приходится на улице в жару. Он и в этой комнате с кондиционером, то и дело подносил платок ко лбу и стирал выступающий пот.
У телевизора выключили звук.
- Существует последняя возможность эвакуации через территорию Ирана, - начал посол. - Иракские власти дают нам коридор. Есть договоренность с Ираном. Я предлагаю вам всем эвакуироваться из города. Еще раз напоминаю, что это, вероятно, последняя возможность. Мы готовы взять всех вас в кортеж. Когда он уедет, то здесь вы останетесь одни на свой страх и риск.
Короткая речь звучала очень зловеще. Впору было проводить голосование - кто согласен ехать, а кто выступает против этого решения. Но и без этого, Сергей знал, что большая часть журналистов готова отравиться в Иран вместе с посольским кортежем, а те, кто остался в меньшинстве, должны были такому решению подчиниться. Оставаться в Багдаде было слишком опасно. Но если уж уезжать, так всем вместе, так что все равно пришлось бы ждать тех, кто пока в посольство отчего-то не приехал.
- Ну почему они не приехали? - возмущался посол. - Я же всех просил.
В итоге всем пришлось оставаться на ночь в посольстве. Ждали остальных журналистов и первый налет на Багдад.
Сергей поймал себя на мысли, что постоянно смотрит на часы и считает - сколько осталось до полуночи. Очень мало. С наступлением нового дня начнется американская операция "Шок и трепет". Вряд ли Багдад будут бомбить в первые же минуты, поскольку самолеты не курсируют в районе границы, ожидая, когда им отдадут приказ сбросить бомбы на иракскую столицу. Они стоят на палубах авианосцев в Персидском заливе и ждут приказа.
Обстановка в комнате была очень напряженной. Никто не спал, все смотрели телевизор, как будто хотели найти тот канал, где транслировали картинку с видеокамеры, установленной на американском бомбардировщике. Это дало бы возможность вычислить, когда им ждать беду. Правда, такой картинки нигде не было.