- Я теперь готов на все. Бросить живопись? Пожалуйста!
- Это хорошо.
- Я ей так и напишу.
- А тетя Гермиона перехватит.
- Да, верно.
- Куда уж верней! Когда девицу нашего рода высылают в Бландинг, письма просматривают.
- Тогда передай ей записку.
- Нет, я сейчас не в замок. Ладно, я туда заеду. Если она вернулась - сам поговорю. Подожди. Я скоро.
И он уехал, представляя себе, как Чедвики прижимаются носами к стеклу, жадно глядя вдаль.
Прошло не очень много времени, когда Фредди появился снова.
- Обернулся, как смог, - сказал он. - Если заждался, прости, о тебе же хлопотал.
- Ну как?
- Видел ли я Пруденс? Нет. Она не вернулась. Но ты сперва скажи, ты правда хочешь помириться? Ты готов пресмыкаться и ползать?
- Да.
- Зная при этом, что для брака нет ничего хуже?
- Да.
- Я бы не торопился, Глист. Я знаю твою Пруденс. Дай ей палец - отхватит еще что-нибудь. Со мной она вежлива, где там - почтительна, - но почему? Не распускаю. Эти… э… невысокие девушки - вроде болонок. Ты видел разъяренную болонку? Она…
- Ты рассказывай! - напомнил Генри. - Рассказывай, расска…
- Ладно. Увидев, что ее нет, я позвонил Галли.
- Галли?
- Кому же еще? Если кто-то и подскажет, что делать, то это он. Выслушав все, через две минуты, после одного бокала виски с содовой, он дал нам совет.
- Какой человек!
- Именно. Я тебе рассказывал, как он женил Ронни Фиша на хористке, хотя с ним боролись все наши тети?
- Нет. Так и женил?
- А то! Пределов для него нет. Тебе повезло.
- Что же он предложил?
- Замечал ли ты, - начал Фредди, - что хозяева замков, вроде моего отца, не знают толком, сколько человек у них служит? Возьмем садовников. Выйдет отец утром, идет и видит - оперся кто-то на лопату. Что ж, он скажет: "А, вот верный старый Джо, или Перси, или Питер, или Томас"? Нет. Он скажет: "А, садовник!" Таким образом…
- Ты бы рассказывал, - предложил Генри. - К чему тут садовники? Что предложил Галли?
- Я об этом и говорю. Дядя Галли, из Лондона, сказал, что буквально всякий может наняться к нам садовником. Ясно тебе? Ты заметишь, что ничего не смыслишь в садоводстве. И не надо. Ходи себе с граблями или с тяпкой и гляди поревностней. Купить их можно здесь, у Смитсона. Главное - ревностный вид.
Генри онемел, пораженный величием этой мысли; но тут же увидел и препятствия:
- Разве за ними никто не присматривает?
- Как же, присматривает, Макалистер. Все в порядке. Дал ему пять фунтов. Если к тебе подойдет шотландец, похожий на малого пророка, не пугайся. Кивни и похвали сад. Увидишь отца - кланяйся.
- Потрясающе! - вскричал Генри.
- Я тебе говорил.
- Буду бродить…
- …пока Пру не вернется…
- Поговорю с ней…
- …и помиришься. А то передай записку с верным человеком. Приготовь заранее. В чем дело?
- О Господи!
- Что с тобой?
- Ничего не выйдет. Твой отец меня знает.
- Неужели ты думаешь, - удивился Фредди, - что дядя Галли это упустил? Он вышлет первой же почтой.
- Кого?
- Ее.
Генри побледнел:
- Не ее?
- Именно ее. Он сразу пошел к Биффену и забрал.
- Ой!
- Честное слово, Глист, я тебя не понимаю! Сам я ее не видел, но ассирийский царь - это очень солидно. В конце концов, нужен же тебе грим, вот и бери, от всей души советую. Ладно, пока! Желаю удачи.
Глава 6
1
Полковник Уэдж сидел в ногах постели и беседовал с женой, пока она завтракала, как у них повелось. Он встал, подошел к окну, нервно позвякивая ключами в кармане.
- Нет, что за человек! - сказал он. - В жизни такого не видел.
Если бы рядом случился добрый друг и проследил, куда он смотрит, ему бы показалось, что эти слова относятся к садовнику с граблями, который стоит внизу, на газоне, и он бы с ним согласился. Природа создала в свое время много странных существ, в том числе вот это. Особенно в нем поражала борода - светло-горчичного цвета, ассирийской формы.
Но друг ошибся бы. Полковник говорил не о нем. Когда сердце гнетет забота - до садовников ли, даже бородатых? Говорил он о Типтоне Плимсоле.
Многие отцы смотрят на поклонников дочери, как пастухи, у которых хотят увести овечку. Полковник был не из них. Не принадлежал он и к тем, кто сидит сложа руки, пуская все на самотек, тем более если поклонник - миллионер.
- Чего он ждет? - сварливо спросил он, возвращаясь к постели. - Ясно, что он влюбился. Чего же он ждет, а?
Леди Гермиона печально с ним согласилась. И она любила расторопность, сочувствовала смелости. Вид у нее был такой, словно кухарка учуяла, что подгорает обед.
- Да, странно, - сказала она.
- Странно? - переспросил полковник. - Я бы сказал - мерзко.
Леди Гермиона опять согласилась.
- Так хорошо все шло, - прибавила она. - Вероника сама не своя. Она страдает.
- Ты заметила? Молчит и молчит.
- Как будто размышляет.
- Именно. Напоминает эту девушку, у Шекспира… Как это там? Черви какие-то, щека… А, вот! "Она молчала о своей любви, но тайна эта, словно червь в бутоне, румянец на щеках ее точила". Размышляет. А что ей делать? Влюбилась с первого взгляда. Знает, что и он влюбился. Казалось бы, все хорошо? Нет!.. Мычит, гудит, топчется. Трагедия! Знаешь, что мне Фредди сказал? - Полковник понизил голос. - Этот Плимсол держит контрольный пакет самой большой сети магазинов. Сама понимаешь.
Леди Гермиона кивнула, как кухарка, которая видит, что спасти обед нельзя.
- Он такой милый, - сказала она. - Тихий, деликатный. Совершенно не пьет. Что такое?
Вопрос был вызван криком, сорвавшимся с уст ее мужа. Если не считать одежды, полковник Уэдж походил на Архимеда, выпрыгивавшего из ванны с криком "Эврика!".
- Старушка, - вскричал он, - дело ясно! Не пьет. Пить-то он пьет - но что? Ячменную воду. Разве можно сделать самый трудный, самый решительный шаг на ячменной воде? Да раньше чем подойти к тебе, я выдул кварту пива с шампанским! Ну все. Иду прямо к нему, кладу руку на плечо и так это по-отцовски говорю: "Опрокинь стаканчик - и вперед!"
- Эгберт! Этого делать нельзя!
- А что?
- Нельзя, и все.
Полковник растерялся, лицо его угасло.
- Вообще-то ты права, - признал он. - Но кто-то должен ему намекнуть. На карту поставлено счастье двух сердец. Сколько можно тянуть бодягу?
Леди Гермиона села в постели, расплескивая чай. Похожа она была на женщину-Архимеда.
- Пруденс!
- Пруденс?
- Намекнет.
- Что-то в этом есть… Пруденс, э? Я тебя понимаю. Серьезная, порывистая девушка… Любит кузину… Страдает за нее… "Не обижайтесь, пожалуйста, мистер Плимсол…" Да, что-то есть. А она согласится?
- Согласится. Ты не заметил, как она изменилась? Стала тише, рассудительней… делает добро. Вчера говорила, что надо помочь викарию с этим базаром. Это очень показательно.
- Да уж, викарию не поможешь, если ты не… хм… хороший.
- Пойди поговори с ней.
- Ладно, старушка.
- Я думаю, она у Кларенса, - подсказала леди Гермиона, допивая чашку и наливая себе новую. - Вчера она говорила, что надо там прибрать.