2
"О гнезда родовитых англичан, - пела Фелисия Доротея Химанс, явно их любившая, - как вы прекрасны!"; и гнездо девятого графа Эмсвортского вполне подходило под это определение. Тяжелое, серое, величественное, окруженное садами и парками, с собственным озером и личным флагом на самой высокой башне, оно и впрямь радовало глаз. Даже Типтон Плимсол, не такой уж поэтичный, щелкнул языком, произведя звук, похожий на хлопанье плетки, и сказал: "Вот это да!"
Но, как бывает часто с этими гнездами, надо зайти внутрь, чтобы все понять. Топчась перед замком на террасе, Типтон Плимсол испытывал всякие чувства к его обитателям. Ну и типы, подумал он, ну и экземпляры! Один к одному. Сами посудите:
Лорд Эмсворт - чучело
Полковник Уэдж - петух
Леди Гермиона - колбаса
Пруденс - козявка
Фредди - змий
Вероника…
Тут он остановился. Даже сейчас, когда он чувствовал себя как пророк Израиля, обличающий грехи своего народа, он не мог подобрать определения к этому имени. Ее, и ее одну, он должен был пощадить.
Нет, он не простил ее - если уж девушка, поддавшаяся чарам Фредди, не заслуживает разящего определения, я и не знаю, кто его заслуживает. А что она поддалась, доказывал ее вид после того, как этот змий уехал. Сразу ясно - тоскует.
Однако, на свою беду, он все равно ее любил. Как вы помните, то же самое было с королем Артуром и Гиневерой.
Проклиная свою слабость, Типтон пошел к сплошной двери, которая вела в гостиную, и столкнулся с кем-то, оказавшимся этой козявкой.
- Ах, здравствуйте, мистер Плимсол! - сказала она.
- Здрасте, - отвечал Типтон.
Он бы прошел мимо, но тут она прибавила, что ищет его и думает о том, может ли он с ней поговорить.
Мало-мальски воспитанный человек не способен отшить женщину, тем более когда она так к нему обращается. "М-м-м-да" можно сказать и более приветливо, но он это сказал, отошел к каменной скамье и сел. Пруденс смотрела на него, он - на корову.
Несколько напряженное молчание нарушила козявка.
- Мистер Плимсол, - проговорила она ангельским голосом.
- А?
- Я хочу вам кое-что сказать.
- Да?
- Только вы не сердитесь.
- Э?
- Насчет Вероники.
Типтон оставил корову. Собственно, он на нее насмотрелся. Красивая - это да, но какая-то однообразная. Разговор ему начал нравиться. Он думал, что фитюлька попросит что-нибудь для благотворительного базара.
- Да-да! - живо откликнулся он.
Пруденс помолчала. Разрыв с возлюбленным обратил ее в монахиню, для которой только и осталось чужое счастье, но она сомневалась, надо ли было так быстро соглашаться на просьбу дяди Эгберта. Ей могут дать по носу будь здоров.
Что-что, а храбрость в ней была. Она закрыла глаза и сказала:
- Вы влюблены в Веронику, правда?
Глаза открылись сами собой от какого-то грохота. Типтон упал со скамьи.
- Вот, влюблены, - повторила она, помогая ему подняться. - Оп-ля! Это всякому видно.
- Неужели? - не очень приветливо спросил Типтон. Как многие люди, которые молоды и открыты, он был уверен, что главное в нем - стойкость и непостижимость.
- Конечно! - заверила Пруденс. - Почему вы ей не скажете? Она очень страдает.
Типтон уставился на нее, как золотая рыбка.
- Вы считаете, у меня есть шанс? - спросил он.
- Шанс? Да это верный выигрыш.
Типтон хрюкнул, глотнул и стал валиться снова.
- Верный? - обалдело повторил он.
- Абсолютно.
- А Фредди?
- Фредди?
- Разве она в него не влюблена?
- Какая дикая мысль! С чего вы взяли?
- В первый вечер, за обедом, она его хлопнула по руке.
- Наверное, там был комар.
Типтон покачал головой:
- Нет, он ей что-то шепнул. А она сказала: "Не глупи".
- А, тогда? Я все слышала. Он говорил, что этот корм могут есть люди.
- Господи!
- Между ними ничего нет.
- Они были обручены.
- Сейчас он женат.
Типтон мрачно усмехнулся:
- Женат… Женат, ха!
- Да и обручены они были дней десять. Это случилось тут, в замке. Шли дожди, нечего было делать. Не играть же все время в триктрак. Честное слово, беспокоиться не о чем. Вероника вас любит, мистер Плимсол. Я просто уверена. Вы бы послушали, как она восхищалась, когда вы жонглировали бокалом и вилкой.
- Ей понравилось? - совсем оживился Типтон.
- Забыть не могла. Ей очень нравятся деятельные люди. Я бы на вашем месте сейчас же сделала ей предложение.
- Прямо сейчас? - переспросил он, удивляясь, что считал ее козявкой. Разве дело в росте? Душа - вот что важно.
- Не теряя ни минуты. Давайте я пойду и скажу, что вы хотите с ней поговорить. Решать вам, но мне кажется так: стойте там, за рододендронами, а когда она выйдет, хватайте ее, целуйте и говорите: "О, моя жизнь!" Зачем тратить слова? Р-раз - и готово.
Фильм, показанный ею, очень понравился Типтону. Какое-то время он прокручивал его, потом покачал головой:
- Не выйдет.
- Почему?
- Не решусь. Надо сперва хлопнуть.
- Что ж, хлопайте. Я как раз хотела сказать - вы пьете только эту воду. Дерните как следует.
- Хорошо вам говорить! А лицо?
- Какое лицо?
Он ей все рассказал. Она посидела молча, глядя на корову.
- Да, - сказала она наконец, - это очень неприятно.
- Очень, - согласился Типтон. - Противно.
- Еще как!
- Ну хоть бы карлик с черной бородой. А это…
- Но вы его больше не видели?
- Нет.
- Вот!
Типтон поинтересовался, что она имеет в виду, и она объяснила, что, по всей вероятности, дело идет к выздоровлению. Тут он предположил, что лицо просто спряталось, но Пруденс возразила, что, на ее взгляд, ячменная вода его извела, а потому - умеренно, немного - выпить можно.
Тон ее был так тверд, словно она-то знала все повадки призрачных лиц, и Типтон этому поддался.
- Ладно, - сказал он. - Пойду хлопну. Загляну к себе. Там у меня… Ах ты, нету!
- Что вы хотели сказать?
- Я хотел сказать, что там у меня фляжка. Но вспомнил, что я ее отдал лорду Эмсворту. Понимаете, я как раз увидел лицо и решил - так будет вернее.
- Она у дяди Кларенса?
- Наверное.
- Я пойду возьму.
- Что вы, не беспокойтесь!
- Ничего, я хотела у него убрать. Кабинет убрала, теперь - спальню. Я занесу фляжку к вам.
- Спасибо большое!
- Не за что.
- Спасибо! - не сдался Типтон. - Вы просто ангел.
- Людям надо помогать, правда? - осведомилась Пруденс, кротко и светло улыбаясь, как Флоренс Найтингейл у ложа скорби. - Что еще остается!..
- А я могу вам помочь?
- Дайте что-нибудь для базара, если вам нетрудно.
- Дам что угодно, - пообещал Типтон. - Ну, я иду к себе. За вами - рододендроны и фляжка, остальное сделаю сам.