- Однако, - сказал дядя, - у любой тучи, если вглядеться, есть серебряная каемка. В данном случае утешает то, что я снова сам себе хозяин. Трудно передать, как я люблю тетю Джейн, но иногда… какое бы тут выбрать слово?… я скован при ней, не могу себя выразить. Она считает, что мне не надо ездить в Лондон. Я так не считаю. Когда живешь в сельском склепе - ржавеешь, отстаешь от жизни. Не уверен, что я назову тебе хоть одного вышибалу, а я их знал поголовно. Вот почему…
- Дядя!..
- Вот почему, несмотря на страдания, я могу пережить ее отъезд. Сообщи, когда соберешься в Лондон, - и я к твоим услугам. Ах ты Господи, как же я молод! Видимо, это от погоды.
Мартышка стряхнул с сигары пепел и отхлебнул бренди. Взгляд его был холоден и суров.
- Дядя Фред, - сказал он, услаждая слух своего ангела, - об этом не может быть и речи.
- То есть как?
- Вот так. На собачьи бега я не поеду.
- Зачем же бега? Хотя там очень полезно и приятно. Изучаешь душу народа.
- Никуда не поеду. Будешь в Лондоне - заходи. Накормлю, дам хорошую книгу. И все.
Лорд Икенхем помолчал, размышляя о тлетворности денег. Раньше, когда Мартышка сидел без гроша, служил в суде и время от времени пытался занять у дяди пять фунтов, он бы не посмел возражать. Деньги изменили его, растлили. Старая история, думал граф.
- Что ж, - сказал он, - если ты не хочешь…
- Не хочу, - подтвердил Мартышка. - Не вздыхай, я не сдамся. Гермионе и так не нравится, что я в этом клубе "Трутни". Как ни печально, она о тебе слыхала.
- Моя жизнь - открытая книга, - сообщил граф.
- Слыхала и боится, что это у нас в роду. Вечно твердит: "Надеюсь, ты не похож на дядю".
- Ты ее не понял. Видимо, она говорит: "…похож на дядю". Или: "Постарайся, мой друг, быть похожим на дядю".
- В общем, я должен следить за собой как последняя собака. Если она догадается, что я… немного легкомыслен, свадьбе не бывать.
- Значит, ты не согласишься, чтобы я приехал к ним в образе лакея? Жаль, вышло бы очень смешно.
- О Господи!
- Просто предложил. Да я и сам не могу, пришлось бы сбрить усы, а я к ним исключительно привязан.
Если нет детей, кого и любить? Усы. Значит, твоя Гермиона из таких?
- В каком смысле?
- Ну, полна благородства. Принципы всякие… В общем, истинная дочь Англии.
- Да-да! Просто жуть. Не увидишь - не поверишь.
- Жду с нетерпением.
- У меня есть фотография, - сказал Мартышка, вынимая ее из нагрудного кармана, как вынимают кролика из цилиндра.
Лорд Икенхем долго изучал портрет:
- Поразительное лицо.
- А глаза, глаза!
- Вот именно.
- А нос!
- И нос заметил. Видимо, очень умна.
- Еще бы! Пишет книжки.
- Ой!
Дикое подозрение зародилось в Мартышкиной душе.
- Она тебе не нравится? - спросил он.
- Понимаешь, - осторожно ответил лорд Икенхем, - я вижу, что она… скажем так, исключительная женщина. Но тебе она не пара.
- Почему?
- Мне кажется, она тебя подомнет. Ты смотри, какой подбородок. А глаза! Так и сверкают.
- Что тут плохого?
- В домашних условиях - очень опасно. При таком взоре нужен стальной муж. Ты стальной? Нет. Как и я, ты истинный подкаблучник.
- В каком смысле?
- Подкаблучником я называю человека, который каждое утро относит жене завтрак, и воркует, и кукует, пока она ест. Лично мне такие люди нравятся, но им нельзя жениться на писательницах с твердым подбородком и сверкающим взором. Их удел - хрупкая женщина, которая воркует вместе с ними, а уж кукует - говорить нечего! Тем, кто ищет жену, я советую: выбери такую, которую можно пощекотать. Можно пощекотать твою Гермиону? Ни в коем случае. Она выпрямится во весь рост и скажет: "Милостивый государь!" Идеальная жена для таких, как ты, - наша Салли.
При этом имени Мартышка застыл и покрылся тонким льдом. Более чувствительный человек, чем его дядя, послал бы за вязаной кофтой.
- Мне показалось, что у Коггза что-то с ногами, - отрешенно произнес племянник. - Он прихрамывает.
- С самого ее приезда, - продолжал граф, которого теперь не могли отвлечь самые пленительные темы, - я мечтал о том, чтобы у вас что-нибудь вышло. Наконец ты сказал, что все в порядке. И вдруг, - он повысил голос, - вы поссорились! Не понимаю, как можно поссориться с Салли! Конечно, виноват ты?
Мартышка хотел бы промолчать, но не вынес несправедливости.
- Ничего подобного! - вскричал он. - Ты сперва узнай, как все было!
- С удовольствием, - согласился граф. - Самое время. Из Салли ничего не вытянешь.
- Ты ее видел?
- Она приезжала с Отисом недели две назад, оставила бюст. Вон он стоит.
Мартышка холодно взглянул на бюст:
- Ничего не объяснила?
- Сказала, что вы расстались. Больше ничего.
- Да? - откликнулся Мартышка, тяжело дыша носом. - Хорошо, я объясню. Я отказался исполнить ее просьбу, и она меня назвала синюшным кроликом.
- Вероятно, это очень красиво. Голубой кролик…
- Поговорили, обсудили. В общем, вернула кольцо и письма. Заметь - с посыльным.
- Ах, какие влюбленные не ссорятся! Надо было помириться на следующий день.
- Ну, а мы вот не помирились. Собственно, кролик - это последняя капля. Мы все время ссорились.
- По каким причинам?
- Во-первых, брат. Мне от него худо.
- Да, Отис на любителя. Салли говорит, он теперь издатель. Наделает дел, как с антикварной лавкой. Ты ей сказал, что тебе от него худо?
- Сказал. Она обиделась, но не очень. А вот когда я просил бросить скульптуру…
- Зачем?
- Там все такие противные, с бородами. - Мартышка снова вздрогнул, но в суровом стиле. - Я был у нее в мастерской. Ну просто кишат! Так и лезут, так и лезут, а борода - до бровей.
Лорд Икенхем глубокомысленно пососал сигару.
- Прости, - признал он. - Я ошибся. Ты стальной человек. А сколько пороху! Просто шейх во гневе.
- А она? Вечно сердилась, точила меня…
- Девушки всегда так. Особенно американские. Мне ли не знать? Я на одной из них женат. В этом их очарование.
- Есть пределы.
- Как же она их перешла? Ты недосказал. О чем она просила?
- Провезти драгоценности через нью-йоркскую таможню.
- Нет, какой ум! Какая прыть! Постой, у нее нет драгоценностей.
- Не у нее - у одной подруги, Элис. Накупила здесь камней, а пошлину платить не хочет. Салли решила ей помочь.
- Очень милосердно.
- Очень глупо! Так я ей и сказал. Хорош бы я был на этой таможне!
Лорд Икенхем вздохнул:
- Так-так, понятно… А жаль. Богатый муж ей очень нужен. Она совсем на мели.
Мартышка дернулся. Любовь любовью, но жалость-то не умерла.
- Мне кажется, - продолжал граф, - она недоедает.
- Чушь какая-то!
- Нет, не чушь. Она похудела, а главное - она просто кинулась на баранину с горошком. Скульптура - невыгодное дело. Кто купит эти бюсты?
Мартышка немного успокоился.
- Ты не волнуйся, - сказал он, - у нее есть деньги, тетка из Канзаса оставила.
- Я знаю, но боюсь, что их нет. Вероятно, Отис вытянул. Она тут два года, а он за два года вытянет любую сумму.
- Салли очень умная.
- Ум совершенно ни при чем. Умнейшие женщины теряют разум, когда доходит до любимого брата. Вот, посуди сам: я ей написал, пригласил пообедать, и она с восторгом согласилась. Пишет, что ей очень нужно меня повидать. "Очень" - подчеркнуто. Мне это не нравится. Так писал ты, когда хотел занять денег. Что ж, завтра я ее увижу. Бедная Салли! Дай Бог, чтобы все обошлось. Замечательная девушка.
- Да.
- Ты тоже так думаешь?
- Конечно! Я очень хотел ей помочь. Гермиона сказала, старый Босток собирается заказать свой бюст, и я посоветовал обратиться к Салли.
- Так-так… Может растрогаться. "Какая чистота, - воскликнет она, - какое сердце!" Еще не все потеряно, Мартышка, только веди себя правильно.
- Ты не забыл, что я женюсь на Гермионе?
- Да ну ее!
- Дядя Фред…
- Советую как друг. Ты тонкий, трепетный человек, склонный к меланхолии. Помню, на этих бегах, когда полисмен взял тебя за шиворот… Одно слово - Гамлет. Тебе нужна веселая, добрая жена, которая поставит капкан на епископа, если он у вас заночует. Сомневаюсь, чтобы твоя Гермиона проткнула кому-нибудь грелку. Нет, она не для нас. Пошли телеграмму понежней - прости, передумал и так далее. У меня есть бланки.
Лицо у Мартышки озарилось неземным светом.
- Дядя Фред, - сказал он, - дикие кони не оттащат меня от этой девушки.
- Они и не станут, - заверил граф.
- Я ее боготворю. Я готов для нее на все. Вот, к примеру, она думает, что я не пью. А почему? Потому что она сказала, что молодые люди только и делают, что пьют, как насосы. А я говорю: "Пьют? Не понимаю! Я - в рот не беру". И пожалуйста.
- Значит, когда ты к ним приедешь…
- …дадут лимонада. Я на это шел. Тяжело, но выдержу. Сказано тебе - боготворю. Если уж она не ангел в человеческом облике - я и не знаю, где эти ангелы. До сих пор я не умел любить.
- Что ж, мог научиться. Я заботливо созерцал пятьдесят семь твоих попыток, начиная с веснушчатой девицы в танцклассе, которая дала тебе в глаз ведерком, и кончая…
Лорд Икенхем искал слова. Мартышка ждал.
- …кончая этим гибридом Джордж Элиот, Боадицеи и покойной миссис Кэрри Нейшн. Этой пламенной гувернанткой. Этой крутой девицей, с которой ни один разумный человек не войдет в темную аллею.
Мартышка встал.
- Присоединимся к дамам? - спросил он.