Понимаете, в чём штука: есть вещи, о которых бессмысленно говорить. Например, смысл жизни. Зачем о нём говорить? Надо прожить жизнь, оно и будет понятней.
Алексей Петров пишет о любви к музыке, не ища в этом смысла. Он просто рассказывает о том, как он жил, и музыка жила с ним.
Алексей Станиславович Петров
Градский рядом
1
Это имя я впервые услышал лет тридцать назад. Мог бы, вероятно, и раньше, если бы я жил в Москве и был постарше. Но ко мне его музыка пришла в начале 70‑х годов прошедшего столетия.
…Родители с друзьями "накрывали поляну" на берегу Северского Донца, готовились к обеду, а мы, подростки, слонялись неподалёку и скучали. К этому моменту уже надоели бадминтон и волейбол, погоня за ящерицами, ловля кузнечиков и пытливое исследование чахлых стебельков травы. Взрослые решили перекусить. На таких пикниках что самое главное? Хорошо посидеть с друзьями. У взрослых свои радости. Расстелили на траве клеёнку, расставили посуду. В баночке томилась варёная картошка, присыпанная петрушкой и политая маслом. Колбаска была уже нарезана аккуратно, по–эстетски тонко. Огурцы, лук и помидоры составляли аппетитный и яркий орнамент. Поблёскивали золочёными боками дефицитные шпроты. В эмалированных мисках соблазнительно выставили свои прелести маринованные маслята, жареная курица, котлеты. Даже хлеб, обыкновенный батон, казался непривычно красивым. На мелководье охлаждалась и ждала своего торжественного часа бутылочка горячительного. Солнце припекало, но у реки было свежо. В чаще попискивала беззаботная пичужка.
Я залез в автомобиль и включил радио.
Песня увлекла, затянула в свой омут сразу. Бывают такие мелодии, которые запоминаются немедленно. Качество звука на средних волнах в допотопном автоприёмнике было ужасным. Никакого сравнения с сегодняшними УКВ и FM. Далеко не каждую строчку текста можно было понять с первого раза. А начало песни я, кажется, и вовсе пропустил. Неизвестная мне исполнительница пела под аккомпанемент струнного оркестра. Мелодия достигла кульминации на строчках "Где ж тот сне–е–ег? Ка–а–ак скользили лыжи…" Это была почти истерика. Сразу же после этого голос певицы стал угасать, вязнуть в еле сдерживаемых рыданиях: "Не смотри, не надо…" Я сидел, не двигаясь, околдованный, оглушённый. Это было как сон. "Сон - не жизнь. Снилось - и забыл…"
Сегодня мне кажется странным, что тогда я решил, будто поёт женщина. Говорю же, качество трансляции было таким, что легко можно было ошибиться. Мне показалось, что у певицы непривычно низкий голос… Как же он называется? Контральто, что ли…
Когда всё закончилось, дикторша сказала: "Песню Давида Тухманова "Жил–был я" исполнял Александр Градский". Фамилию, впрочем, я толком не разобрал, потому что сквозь треск радиопомех можно было расслышать далеко не всё. Но то, что пел какой–то Александр, я понял. Это была никакая не певица и никакое не контральто. Это был тенор, красивый тенор.
2
Вскоре появился диск с этой песней - пластинка Тухманова "Как прекрасен мир". Сегодня её называют первым "концептуальным" альбомом нашей эстрады. Две песни исполнил Александр Градский. "Джоконда" поначалу, что называется, не дошла (слишком уж непростой показалась мелодия, а текст - непривычным), но "Жил–был я"… Это был, несомненно, хит, который, словно заснеженная вершина горы, возвышался над остальным музыкальным материалом диска. Купить эту пластинку было непросто, особенно у нас, в провинции. Долгое время я попросту игнорировал остальные песни альбома, сразу ставил "Жил–был я". Слушал - и воображал себя певцом: брал микрофон от своей магнитофонной приставки "Нота", подходил к зеркалу и синхронно с Градским открывал рот, принимал эстрадные позы, гримасничал, напускал мелодраматического туману - жил–был я, жизнь не удалась, стоит ли об этом?.. Знал соль слёз, нежилые стены…
В журнале "Песни радио и кино" напечатали текст и ноты этой песни. Стихи Семёна Кирсанова. Какой такой Кирсанов? В школе не проходили… Видать, не прост этот Кирсанов. "Взгляд без глаз, окна без стекла…" В этих строчках мне чудились отголоски прозы Уэллса и Саймака.
С пацанами–одноклассниками иногда собирались у кого–нибудь на "флэте", слушали диски. Пластинку Тухманова, например.
- Что значит "Гас, как газ"?
- Ну, включили плиту, а газ кончился…
- С чего бы это?
- Да мало ли…
- Никакой это не газ. Имеется в виду газовый платочек.
- А причём здесь платочек?
- Он вспоминает её, на ней был такой платочек. Она ушла, остался в памяти этот платочек…
- Нет, это всё–таки какой–то бред. Тут что–то другое…
Спорили.
- Между прочим, у Кирсанова это стихотворение называется совсем не так, не "Жил–был я", - сказал наш начитанный очкарик Женька Дорошенко, долговязый сын хормейстерши из заводского клуба.
- А как же?
- "Строки в скобках"!
- Ну дела! Почему?
- У него там половина текста - в скобках. "Жил–был я…" И в скобках: "Стоит ли об этом?". Дальше: "Шторм бил в мол". И опять в скобках: "Молод был и мил".
- Зачем такие выкрутасы?
- Подсознание… - загадочно ответил Женька. - Мы ведь говорим одно, а думаем другое… И кстати: Градский немного изменил текст. Нет там никаких "нежилых стен"!
- А что же там?
- А вот что: "Знал соль слёз (Пустоту постели…)".
- Откуда знаешь, что там так написано?
- У мамашки четырёхтомник Кирсанова. Весь вечер я искал это стихотворение, а оно - под другим названием.
- Ух ты! Неужели это Градский изменил?
- Ну, или какой–нибудь редактор на фирме "Мелодия". Кирсанов ведь "про это дело" намекает… Такой текст не пропустили бы на диск: цензура.
- Зря не пропустили. Смотрите: "стены - опустелый" - не рифма, а "постели - опустелый" - рифма.
Вот так в наши сердца однажды постучалась поэзия. Не Пушкин с Лермонтовым - Кирсанов.
Одна фраза из "Джоконды", стихи которой написала Татьяна Сашко, вызывали у нас искреннее недоумение.
- А ну–ка расшифруй, что он там поёт.
- Где?
- Вот, сейчас, сейчас, подожди…
Слушали диск. Градский пел: "Про то и мудр: прийти убийцам в Эрмитаж…" Какая–то абракадабра.
- Что ещё за убийцы?
- Ни хрена не понять. А вроде бы четко выговаривает каждое слово.
- А что, оригинально: убийцы в Эрмитаже… Обалдеть!
Лишь через несколько лет мне удалось найти текст этой песни:
И я бегу от рук твоих, от глаз твоих.
Я должен, наконец, избавиться от них.
За коридором коридор, за этажом этаж,
Прадо и Лувр, Питти, Уффици, Эрмитаж.
Вот так! Никакие не "убийцы". Уффици!
В четырнадцать лет я написал рассказ о том, как впечатлительный юноша сходит с ума в музее возле портрета Джоконды. "Я бегу от рук твоих, от глаз твоих…" Нет никакого сомнения в том, что этот сюжет родился после песни Тухманова. Лет до восемнадцати я думал, что написал гениальный рассказ. А потом, когда понял, что заблуждаюсь, текст уничтожил.
Однажды мой приятель включил "Жил–был я" на полную громкость, забыв, что в соседней комнате спит после ночной смены отец. Когда Градский спел "Где ж тот пляж с золотым песком?..", разъярённый папаша ворвался в комнату сына, со страшным скрипом сорвал звукосниматель с диска, схватил пластинку обеими лапами и переломил её через колено пополам.
- Кончай этот рок–н–ролл! Надоело, - прорычал отец и поплёлся спать.
3
Голос Градского вернулся к нам с передачами местных радиохулиганов, которых мы называли "радиолюбителями". Они крутили свою музыку на средних волнах. Это были герои нашего времени, потому что вечно имели неприятности с милицией. Видимо, застукать этих отчаянных ребят было не так уж сложно. И если уж в дом являлись менты, то отбирали всё: радио, магнитофон, пластинки, передатчик, микрофон.
- На метре работает радиостанция "Чёрный август", - монотонно бубнили радиолюбители. - Всем, кто знает и слушает, маленькая музыкальная передача. Катюха из четвёртого ПТУ - персонально для тебя…
Так я услышал в первый раз песню "Синий лес". Голос узнал сразу: Градский. "Достать бы весь диск", - думал я. Понимал, что этого никогда не будет. Тогда на нашей эстраде были в чести другие песни и другие исполнители. Мы не сомневались в том, что Градского никуда не пропустят.
И вдруг на экраны выходит фильм А. Михалкова - Кончаловского "Романс о влюблённых". Полные залы зрителей. Растерянность в глазах и недоуменное пожимание плечами после сеанса. Нам, подросткам, в том фильме было далеко не всё понятно. Я имею в виду не сюжет. Раздражало то, что герои говорят стихами. Зачем это? Выпендрёж. Но мы с друзьями сходили на фильм по два раза. Потому что там пел Градский. И не только пел, но иногда и говорил вместо Евгения Киндинова: "И прошлым жить, по электричкам шляться и байки петь я не желаю! Довольно снега, довольно воспоминаний! Я жив, и я люблю, и я желаю драться за любовь…" Особенно понравилась песня "Загулял". Сергей, главный герой фильма, понимает, что любимая девушка вышла замуж и всё кончено - рвёт, рвёт себе душу, терзает струны гитары и собственные голосовые связки, корёжит его от горя, ломает, словно в столбняке. "Я от радости сгорю, как от огня, не осиной во сыром бору, а соломою да на ветру…"