- Отдохни, Виктор. Давай в шахматы сыграем. Заполним вакум, как у нас главный говорит. Тоже бросил пить и не знает, куда деваться. Не знаю, говорит, чем вакум заполнить. Давай - заполним.
Витька посмотрел на мать.
Мать улыбнулась.
- Ну отдохни, сынок.
Витька с великим удовольствием вылез из-под баяна… Мать опять взгромоздила баян на шкаф, накрыла салфеткой.
Дядя Володя расставлял на доске фигуры.
- В шахматы тоже учись, Виктор. Попадешь в какую-нибудь компанию: кто за бутылку, кто разные фигли-мигли с женским полом, а ты - раз - за шахматы: "Желаете?" К тебе сразу другое отношение. У тебя по литературе как?
- Трояк.
- Плохо. Литературу надо назубок знать. Вот я хожу пешкой и говорю: "Е-два, Е-четыре, как сказал гроссмейстер". А ты не знаешь, где это написано. А надо бы знать. Двигай.
Витька походил пешкой.
- А зачем говорить-то: "Е-два, Е-четыре…"? - спросила мать, наблюдая за игрой.
- А - шутят, - пояснил дядя Володя. - Шутят так. А люди уже понимают: "Этого голой рукой не возьмешь". У нас в типографии все шутят. Ходи, Виктор.
Витька походил фигурой.
- А вот пили-то, - поинтересовалась мать, - жена-то как же?
- Жена-то? - Дядя Володя задумался над доской: Витька сделал неожиданно каверзный ход. - Реагировала-то?
- Да, реагировала-то?
- Отрицательно. Из-за этого и разошлись, можно сказать. Не только из-за этого, но большинство из-за этого. Вот так, Витька! - Дядя Володя вышел из трудного положения и был доволен. - Из-за этого и горшок об горшок у нас получился.
- Как это? - не понял Витька.
- Горшок об горшок-то? - Дядя Володя снисходительно посмеялся. - Горшок об горшок - и кто дальше.
Мать тоже засмеялась.
- Еще рюмаху, Владимир Николаич?
- Нет, - твердо сказал дядя Володя. - Зачем? Мне и так хорошо. Выпил для настроения, и будет. Раньше не отказался бы. Я ведь злоупотреблял…
- Вы говорили уже. Не думаете сходиться-то? - вдруг спросила мать.
- С кем, с ней? Нет, - твердо сказал дядя Володя. - Дело принципа: она мне параллельно с выпивкой таких… вещей наговорила… Я, по ее мнению, оказываюсь - "тоскливый дятел".
Мать и Витька засмеялись. Но мать тотчас спохватилась.
- Что же это она так? - сказала она якобы с осуждением той, которая так образно выразилась.
- Сильно умная! - в сердцах сказал дядя Володя. - Пускай теперь…
Пока дядя Володя волновался, Витька опять сделал удачный ход.
- Ну, Виктор!.. - изумился дядя Володя.
Мать незаметно дернула Витьку за штанину - уступи, мол. Витька протестующе дрыгнул ногой - он вошел в азарт.
- Так, Витенька… - Дядя Володя думал, сморщившись. - Ты так? А мы - вот так!
Теперь Витька задумался.
- Детей-то проведуете? - расспрашивала мать.
- Проведую. - Дядя Володя закурил. - Дети есть дети. Я детей люблю.
- Жалеет сейчас небось?
- Жена-то? Тайно, конечно, жалеет. У меня сейчас без вычетов на руки выходит сто двадцать. И все целенькие. Площадь - тридцать восемь метров, обстановка… Сервант недавно купил за девяносто шесть рублей - любо глядеть. Домой придешь - сердце радуется. Включишь телевизор, постановку какую-нибудь посмотришь. Хочу еще софу купить.
- Ходите, - сказал Витька.
Дядя Володя долго смотрел на фигуры, нахмурился, потрогал в задумчивости свой большой, слегка подкрашенный нос.
- Так, Витька… Ты так? А мы - так! Шахович. Софы есть чешские… Раздвижные - превосходные. Отпускные получу, обязательно возьму. И шкуру медвежью закажу…
- Сколько же шкура станет?
- Шкура? Рублей двадцать пять. У меня племянник часто в командировку в Сибирь ездит, закажу ему, он привезет.
- А волчья хуже? - спросил Витька.
- Волчья вообще не идет для этого дела. Из волчьих дохи шьют. Мат, Витя.
Дождик перестал, за окном прояснилось. Воздух стал чистый и синий. Только далеко на горизонте громоздились темные тучи. Кое-где в домах зажглись огни.
Все трое некоторое время смотрели в окно, слушали глухие звуки улицы. Просторно и грустно было за окном.
- Скоро зима, - вздохнула мать.
- Это уж - как положено. У вас батареи не за… Хотя у вас же печное! Нет, у меня паровое. С пятнадцатого затопят. Ну, пошел. Пойду включу телевизор, постановку какую-нибудь посмотрю.
Дядя Володя надел у порога плащ, шляпу, взял портфель…
- Ну, до свиданья.
- До свиданья.
- Виктор, а кубинский марш не умеешь?
- Нет, - сказал Витька.
- Научись, сильная вещь. На вечера будут приглашать. Ну, до свиданья.
- До свиданья.
Дядя Володя вышел.
Через две минуты он шел под окнами по тротуару, осторожно обшагивая отставшие доски, - серьезный, сутуловатый, положительный.
Мать и Витька проводили его взглядами… И долго молчали.
- Так это что же, - не скрывая изумления, заговорила мать, - он так и будет ходить теперь? Чего же ходить-то?
- Тоже ж… один кукует, - сказал Витька. - Вот и ходит. Гнать его в три шеи!
- А?
- Так и будет ходить. А чего ему?
Мать все никак не могла понять:
- Нет, так чего же тогда ходить? Нечего и ходить тогда.
Витька о чем-то вдруг задумался.
Дня через два они с Юркой решали одну хитроумную задачу. Волновались, спорили.
Тут же, в избе, у порожка, старик Наум налаживал улей.
- Если тут вот подпилить, он здесь наступит - она только вон где сработает. Она же не достанет его. - Так рассуждал умный Юрка.
- Пошто не достанет?
- А рычаг-то вот где! Вот - нога наступила, а вот - рычаг, а вот аж где голова.
- Ну, а как?
- Надо рычаг ближе… И под тротуаром маленько подрыть…
- Кого эт там пилить-то собираетесь? - спросил старик.
- Кто собирается? - поспешно сказал Витька. - Никто не собирается.
- Пакостить чего-нибудь надумали?
- Одно на уме! - воскликнул Витька.
- Это у вас одно на уме: где бы напакостить.
- Дед, - вступил Юрка, - надо сперва доказать, потом уж говорить. Чего же зря-то говорить?
- Да ну его, - прошептал Витька. - Я понял: надо доску короче выбрать. Эти, другие, все маленько с виду подпортить, а эту нарочно сверху подновить - чтоб он на нее и наступил. Понял? Он наступит… Понял?
- А вдруг другой кто-нибудь пойдет и наступит?
Витька об этом не подумал.
- А знаешь как? Как ему выходить, я выскочу и незаметно чурбак вытащу. А до этого чурбачок будет подпирать, чтоб никто не провалился. У нас там ходят-то - в день три человека. Я это все там сделаю.
И опять было воскресенье. Опять приходил дядя Володя. Приносил бутылку шампанского… Опять играли с Витькой в шахматы, опять говорили с матерью о сервантах, коврах и… алкоголиках. Долго, нудно…
А теперь дядя Володя стоял у порога и обстоятельно, нудно прощался.
- Ну, до свиданья.
- До свиданья, до свиданья, - говорила мать.
- Виктор, сейчас в моду входит летка-енка. Не умеешь?
- Не умею.
- Красивый танец.
- Все равно не умею.
- А вы, Агриппина Игнатьевна?.. Не умеете?
- Не умею.
- Вообще-то… это… я бы на вашем месте научился. Попробуйте.
- Кто, я, что ли? - удивилась мать.
- Да.
- Танцевать?.. Или на баяне?
- Нет, танцевать. Есть одно обстоятельство… Ну, ладно, потом. До свиданья.
- До свиданья.
- У меня тут родственники… У нас один диссертацию защищает… Ну, ладно, потом. До свиданья.
- До свиданья.
Дядя Володя вышел.
Мать не знала, сердиться ей или смеяться.
- Так и не отелился. Мычал, мычал - и никак. Вот же смешной человек!
- Сейчас он у нас… захохочет, - тихонько сказал Витька, глядя в окно.
В окне показался дядя Володя - серьезный, даже несколько важный…
Вдруг дядя Володя делает руками - так, и его по шляпе хлопает доска…
- Хватить миндальничать! - сказал дядя Коля. Они разговаривали с матерью в большой комнате. А в маленькой горенке сидел грустный Витька и катал по столу бильярдный шар. - Дальше еще хуже будет. Испортим парня… Завтра поедет ко мне и поживет пока. До зимних каникул хотя бы. Не реви, не хуже делаю, не хуже. Наоборот, мои ребятишки ему там по школе помогут.
Мать Витькина плакала, вытирала слезы концом платка.
- Жалко, Коля… Сердце запеклось, ничего тебе и сказать-то путем не могу… Жалко…
- Да что, насовсем, что ли! - убеждал брат. - Да было бы хоть далеко!.. Двадцать верст - эка! Ну, приедешь когда, попроведуешь… До Нового года-то пускай поживет. Не даст он вам тут дело наладить, не даст. А наладить надо. И зря ты про мужика так думаешь, зря. Хороший мужик…
- Да больно уж он какой-то…
- Какой? А тебе что, красавца кудрявого…
- Да не красавца! У него же разговоров больше нету: пить бросил да мебель покупает.
- Ну и что, хорошее дело.
- Да что же - все об одном да об одном.
- Ну, рад, что бросил, вот и говорит про это. Потом, не знаю, конечно, но ему тоже, наверно, охота с лучшей стороны себя показать. Вот - мебель покупает. Бабам же нынче что - лишь бы не пил да деньги зря не мотал. Вот он и жмет на это. Его тоже понять надо. Мой тебе совет: не торопись с выводами. Подожди. А Витьку я заберу. И не переживай: хуже не будет. Будет только лучше.
- У тебя у самого там тесно…
- Ничего.
- Да Нюра бы не осердилась. Скажет - во-от, еще племянника привез. Своих мало!