11
12 апреля (1990)
Андрюша, дорогой мой! Я уж не знаю, что написала Лена - Ане, кажется, что-то нервное (судя по Аниному ответному письму), но, умоляю тебя, попытайся вообразить наши обстоятельства. Ежедневно раздается от трех до десяти телефонных звонков, едут уже не друзья друзей, и даже не приятели приятелей, а малознакомые малознакомых, и Арьевы среди них попадаются не слишком часто, а у нас - вечно прихварывающая мамуля, ребенок, собака, а главное - работа в совершенно незнакомом вам режиме, поверь мне. Как только я завязываю с пьянством, начинается тягостный труд, и это, конечно, не делает нам чести, но иначе мы протянем ноги. Соснора жил у нас когда-то недели две, которые мне, естественно, показались вечностью, ибо это была невыносимая смесь трогательности, хитрости, обаяния, глухоты и энтузиазма. Ты мягко пишешь: "ему можно что-то черкнуть на бумаге". Это так, когда видишься раз в месяц в рюмочной, а я исписал с ним 7 стостраничных блокнотов.
Я бы ничего этого не стал писать, если бы не был уверен, что никакие мои жалобы ты никогда и ни при каких обстоятельствах не примешь на свой счет. К друзьям это все не имеет никакого отношения, и дни, проведенные здесь тобой, мы вспоминаем очень часто, и надеемся снова вас с Аней увидеть, и это будет только радость. Но друзей у меня не так много, раздражительность увеличивается с каждым запоем, а главное, я все же на четырех работах: литература, радио, семья и алкоголизм. Не говоря о том, о чем ты сейчас подумал. […] Пете и Саше я твои наставления передал.
Если получил или получишь какие-то деньги из "Васильевского острова", то […] пойдите с Аней, Борей и Валерием в кооперативный ресторан "На Фонтанке". Я понимаю, что это с моей стороны звучит несколько по-барски, но, с другой стороны, этого-то я и добиваюсь.
О смерти Бакинского я узнал сразу (позвонил Вадим) и уже говорил о нем по радио. Он, действительно, хорошо ко мне относился, и я успел сердечным образом поблагодарить его за это. Вадика на похороны не пустили не дела, я думаю, а бедность. Я просто не представляю себе, на что он живет.
На Меттера не сердись, мы с ним переписываемся, и он тоже выражает мне свое расположение, что с годами начинаешь ценить.
[…] В ответ на твои всегда удачные каламбуры сообщаю, что у меня есть рассказ, в котором герои-охранники поют песню "В бананово-лимонном Сыктывкаре".
У меня вышла книжка ("Наши") в Германии, а в мае выходит "Чемодан" по-английски. Юнна (Мориц. - А.А.) пишет, что две книжки будут в Москве одна в "Моск. рабочем", а другая в каком-то "ПИКе".
После "Чемодана" я пишу нечто про еду, сочинил уже три главы. "Чемодан" - это одежда, дальше будет еда, а потом возьмусь за женщин, чтобы, таким образом, охватить весь круг бездуховности.
Лена купила новую полиграфию, в долг, конечно. Когда мы с ней заговариваем о наших экономических делах, то оба начинаем мелко хихикать.
Обнимаю тебя, дорогой, никогда не сердись на меня (теперь уж поздно), мы тебя вспоминаем и любим. Аню - соответственно. Дочке поклон.
Твой дрюк
С. Довлатов
12
20 апреля (1990)
Андрюша, дорогой! Получил с интервалом в сутки два твоих письма, да еще и постскриптум к Звягину. На первое письмо сразу же ответил, второе отдал Грише (Поляку. - АА.) для наведения справок. Гриша несколько медлителен, но других ученых, коим что-то говорит имя Ховина, в эмиграции нет. Гриша поклялся вернуть мне бумаги в субботу, сразу же их тебе отошлю. Звягину привет.
Вероятно, ты уже получил мое письмо с объяснениями насчет Сосноры, не буду повторяться. Надеюсь, все шероховатости позади.
Саше и Пете все передал.
Ты пишешь: шлите доверенности. Однако, я помню, ты говорил, что на твое имя доверенности посылать не стоит. Посылаю на имя Грубина. Увы, не помню, выслал ли я доверенность на что-то из "Васильевского острова", если я ничего не путаю. На всякий случай прилагаю и этот документ на имя того же Грубина. Мне кажется, из них двоих (Валерий и Боря) Грубин более подотчетен.
Вообще, я хотел бы посвятить тебя в свою экономическую программу. Юнна (Мориц. - А.А.) пишет, что в течение 90-го и 91-го годов я получу в Москве чуть ли не 45 тысяч рублей. Если даже это гипербола, то все равно там какие-то ощутимые деньги: "Апрель", "Огонек", два сборника, какой-то альманах, даже, вроде бы, два. […] В общем, как бы втянуть тебя во все эти дела? Боря не годится, поскольку один раз он уже надул Валерия, вроде бы, да и Грубин при всей его честности может забыться, исчезнуть или что-то напутать. […] Понял ли ты все то, что я сам понимаю едва? […]
Посылаю тебе вырезку из "Русской мысли". Мою фамилию во вводке отметил желтым не я, а все тот же невозвращенец Дедюлин, оказал мне честь.
Ну, пока все. Ане и дщери - привет и сдержанные объятия. Сдержанные поскольку я старик и парх.
С. Довлатов
Примечания
1
Это письмо привезено моей женой, вернувшейся из поездки в США.
2
Саша (Александр Всеволодович) Соколов (род. в 1943 г.) - прозаик, с 1975 г. в эмиграции. Владимир Николаевич Войнович (род. в 1932 г.) прозаик, с 1980 г. в эмиграции. Наум Моисеевич Коржавин, наст. фамилия Мандель (род. в 1925 г.) - поэт, с 1973 г. в эмиграции.
3
С. С. Аверинцева и Д. С. Лихачева на конференции не было.
4
Игорь Наумович Голомштрк (род. в 1929 г.) - искусствовед, с 1972 г. в эмиграции.
5
В 1988 г. С.Д. купил на севере штата Нью-Йорк (около 250 км от Нью-Йорка) в Катскильских горах возле городка Монтиселло небольшой участок земли с домом, который он называл "бангало".
6
В "Иностранной литературе" (1989, № 3) появились ответы С.Д. на анкету, распространенную среди "писателей русского зарубежья"; в 1990 г. (№ 9) напечатано эссе "Переводные картинки" с именем автора в траурной рамке.
7
В таллиннском журнале "Радуга" (1989, № 5) напечатаны ранние (но заново переписанные автором в эмиграции) рассказы "Марш одиноких" (1967) и "Голос" (1968). Без названий они входят в книгу С.Д. "Зона" ("Голос" после письма от 23 февраля 1982 г., "Марш одиноких" - после письма от 19 марта 1982 г.). В свою очередь ликвидированное название "Марш одиноких" стало названием публикуемой в этом томе книги. Оба рассказа - с возвращенными названиями - вошли в сборник, подготовленный С.Д. к своему пятидесятилетию. Он вышел уже после его смерти: Сергей Довлатов, Рассказы, М., "Renaissanse", 1991.
8
Таллиннское издательство "Ээсти раамат" в 1975 г. не решилось выпустить в свет уже набранный сборник рассказов С.Д. "Пять углов (Записки горожанина)". Не был возобновлен договор и в 1989 г. Слово "раамат" ("книга") С.Д. пишет неточно и с прописной буквы, следуя в этом сохраняющейся на Западе традиции начертания слов в названиях.
9
Марианна Матвеевна Волкова (род. в 1946 г.) - пианистка, фотограф, с 1976 г. в эмиграции. Ее совместная с С.Д. книга: Марианна Волкова, Сергей Довлатов. Не только Бродский. Русская культура в портретах и анекдотах. Нью-Йорк, "Слово - Word", 1988.
10
Следующее западное издание С.Д. на русском появилось в 1990 г.: Сергей Довлатов, Записные книжки, Нью-Йорк, "Слово - Word".