Козырев, зная, что и первый, и второй аргумент - глупости (да и племянник это, конечно, понимал, просто шутил), добродушно усмехался. Ему нравилось, что Артем с самого начала называет его по имени-отчеству, а не простонародно "дядя Олег" - в конце концов, Козырев по происхождению (мама была воспитательницей детского сада, а отец мастером на заводе) и по образованию - интеллигент, хотя интеллигенцию мало уважает за болтовню и попытки применить к практическим законам жизни идиотские законы теории. А главное: интеллигенты позволяют творить с собой все, что кому захочется, и только ноют, не принимая никаких мер. Даже революцию за них рабочие и матросы сделали, думал иногда Козырев, размышляя об истории - ибо вы даже и представить не можете, о чем только не размышляет в дороге водитель междугородного долгого автобуса. Недавно, например, Козырев, проезжая мимо озерца, увидел лодку с рыбаком, возникло в мозгу слово "приплыли", потом вспомнилось выражение "картина Репина "Приплыли!"". Потом Козырев стал думать, есть ли действительно у Репина такая картина. Потом вдруг обнаружил, что знает, как звали художника - Илья Ефимович. Естественным образом вспомнился другой Илья Ефимович, пьяница-баянист со второго этажа дома, где жил Козырев в детстве, - и то, как он, похоронив жену, сидел в тот день дотемна у подъезда и играл сначала что-то печальное, а потом разошелся, заиграл плясовую с переборами и сам же стал плясать, ухая и притопывая, соседи глазели из окон: кто смеялся, кто ругался, кто сочувствовал, а кто-то тайком нашептал в телефон, приехала милиция, но тут весь дом встал на защиту: "Вы что, с ума сошли, у человека горе, жену схоронил!" И тут Илья Ефимович вдруг застыл, будто к чему-то прислушиваясь, сказал удивленно: "Умерла!" - и, грохнув баян об асфальт, упал на лавку и залился слезами. Вспомнив это, Козырев начал думать, в чем причина несходства мужской и женской психики, почему мужчины плачут гораздо реже, чем женщины? И почему женщины дольше живут? И почему природа так странно устроила, что мужчина вокруг женщины готов виться, как идиот, часами и днями - ради, собственно, чего? Ради очень, если подумать, быстрого и нехитрого удовольствия, а скорее - для подтверждения того, что ты еще мужик: к такому выводу Козырев пришел по мере накопления возраста и естественной усталости. А вот Артем вместо того, чтобы отсыпаться, использует считанные часы и в Москве, и в Сарайске, мотается к подружкам и приходит от них утомленный, и сажать его за руль нельзя, поэтому рейс всегда начинает Козырев, каким бы ни было его настроение и состояние здоровья. И это уже не перешибешь: Артем, во многом покладистый (из-за лени сопротивляться), в данном вопросе упирается железобетонно, будто не шашни свои защищает, а саму жизнь. И дрыхнет несколько часов как мертвый на лежаке позади водительского кресла. Этот лежак и закуток европейским нежным "мерседесом" не предусмотрен, они сами его соорудили за счет пассажирских мест - отгородили от салона пластиком на каркасе из никелированных труб, повесили шторку, стало уютно.
А проснувшись, Артем обязательно пройдется по салону и осмотрит женские кадры, прицениваясь неугомонным карим глазом, и кого-нибудь обязательно зацепит легким разговором. А потом, может быть, углубит тему, подсядет к девушке, если одна, что-то начинает говорить мягко и негромко, посмеиваясь, девушка тоже посмеивается - сперва осторожно, потом доверчиво. И часто бывает, что, когда приезжают в Сарайск или Москву, Артем с веселой виноватостью говорит:
- Олег Ильич, мне на часок отлучиться надо…
- Знаю я твой часок. А мне работать?
- Отработаю! Сколько меня не будет, столько за рулем отсижу!
Что ж, Козырев отпускает - если нет срочного ремонта.
Девушек этих было много, на Козырева они не действовали, пока Артем не подцепил блондинку с пышной грудью и всем остальным настолько налитым, что казалось - пальцем надави, и сок брызнет. Козырев раз на нее глянул, другой - и вдруг что-то в нем заворочалось. Не мужская жадность, нет, хотя и она тоже. И не то его привлекло, что подобных девушек у него никогда не было. Этот аргумент Козыреву давно уже кажется неумным. А для Артема он чуть ли ни основной. Было дело, уволок тетку лет сорока, трудовую, в сером плаще и линялом платке, в резиновых сапогах, с морщинистым лицом моложавой старухи.
- Лучше, что ли, не нашлось? - спросил Козырев.
- И не нашлось, и, ты пойми, Олег Ильич, у меня ни разу такой не было. И знал бы ты… - хотел продолжить Артем, но Козырев брезгливо махнул рукой: не знаю и знать не хочу.
И вот, глядя на блондинку, абсолютно при этом типовую, похожую на сотни блондинок из жизни и телесериалов, Козырев вдруг понял, что, наверное, чувствует Артем. Хочется до не могу - и именно эту, и чем скорее, тем лучше.
Но он так и ехал со своим желанием, злясь на Артема и на блондинку, которая охотно откликнулась на заигрывания опытного подлеца, а в Сарайске проводил их печальным взглядом и лишь через неделю спросил, будто вскользь:
- Как ты с этой беленькой, дружишь еще?
- С какой беленькой? С Инной?
- А я знаю, как их у тебя зовут? Ну, грудь у нее вот такая, - показал на себе Козырев.
Артем не сразу вспомнил. А потом рассмеялся:
- А, Светка, наверно?
- Наверно, - сердито сказал Козырев.
- Отличная женщина! - с охотой аттестовал Артем, которому было приятно, что дядя в кои-то веки разделил его интересы. - Если хочешь, познакомлю. У нее муж, дочка, но она свободная вообще-то. Я обещал к ней зайти как-нибудь, телефон есть. Познакомить?
- Очень надо… - сказал Козырев. - Ну, познакомь. Не то чтобы понравилась очень, но… Понимаешь, жена болеет… - Козырев осекся, вспомнив, что его жена - Артемова тетка. Но Артем на это не обратил внимания.
- Да нормальное дело, Олег Ильич! - воскликнул он тоном старшего и умудренного.
Козырев стерпел эту наглость, но предупредил:
- Смотри, если кому скажешь…
- Ни в коем случае!
И познакомил племянник дядю с блондинкой, и началась история, которая чуть не кончилась уходом из семьи: были подарки, транжиренье денег, сладкие часы в квартирке, которую Козырев и Артем сняли для таких дел на двоих (что для Козырева было дополнительным паскудством), но хватило Козыреву ума остановиться, опомниться - он рассудил, что ломать семью из-за пусть красивой, но все-таки поблядушки (а кто она еще, если от мужа гуляет?) глупо, потому что наверняка она через год-другой будет и от него гулять. Он прямо сказал об этом Светке. Та плакала, клялась, что любит, но Козырев ей не поверил. Какая любовь, он почти в два раза ее старше! Конечно, приятно, если с тобой по-человечески обходится солидный и обеспеченный мужчина, дарит то духи, то бижутерию, но отношения вольные - одно, а семейные - другое. Очень проблематично будет вместо ожиданий мужа с цветочками и бирюльками, лежа на диване и готовя тело к удовольствию, вести хозяйство, стоять у плиты - а в подобном рвении, кстати, Светка не была замечена.
В общем, закончил Козырев эту канитель достойно, без урона для близких, хотя иногда, глядя на какую-нибудь аналогичную барышню, вспоминал о Светке с легкой грустью, а однажды позвонил, сказал:
- Привет, это я!
- Кто? - спросила она чужим голосом.
- Олег.
- Ну и что?
- Да ничего, - сказал он и швырнул телефон.
Кстати, надо его подзарядить.
И, доставая телефон, Козырев оглянулся на лодку, которая еще не скрылась из виду, а потом - с удивлением - на телефон: он знал, что между лодкой и телефоном есть какая-то связь, что именно через эту лодку с рыбаком выбрел он сложными путями к мысли о необходимости подзарядки, но как это вышло, куда делись промежуточные звенья - не понимал.
17.45
Москва, Павелецкий вокзал
Козырев посмотрел в салон автобуса. Маловато: человек десять-двенадцать.
- Покричи еще! - сказал он через открытую дверь Артему.
Тот поднял громкоговоритель, специально купленный для таких случаев, и стал зазывать:
- Москва - Сарайск, быстро, комфортно! Авиационные кресла, биотуалет, ужин в пути, несравненная цена, самый удобный и самый дешевый транспорт! Отправление через десять минут, автобус находится у центрального выхода вокзала, он же центральный вход! Отправление через десять минут, осталось несколько свободных мест! Отправление через десять минут!
И тут возникла девушка, от которой в сердце Артема сразу же стало горячо.
Он уже настроился на унылую поездку: в автобусе не было ни одной симпатичной женщины. Разве что бледная худая особа лет тридцати с чем-то, из неприступных, которых никто не собирается брать приступом, да ей и не надо, она с мужем, таким же худосочным и бледным. Почему обязательно муж? Потому, что у Артема на это безошибочное чутье. Он всегда понимает, когда девушка или женщина едет с приятелем, когда с другом, когда с любовничком, когда с сожителем, когда с сотрудником, когда с родственником, а когда с мужем, и готов даже назвать примерный стаж отношений в каждом отдельном случае. И уровень отношений тоже понимает.