Валера еще в ту поездку отметил его странную особенность отводить любой мало-мальски содержательный разговор на какие-то побочные скучные тропинки.
- Они с Колей специально не расписываются, чтобы пособие получать, - сказала Даша.
- Но ведь она в "Норильском Никеле", - упорствовал в обсуждении участи неизвестной никому Юльки Владимир Иванович, - зачем это пособие?
- Ну, он такой жадный, Колька, - отвечала Даша, - за рубль удавится.
В таком духе они беседовали еще минут десять - Владимир Иванович даже начал совсем уж мерзко подхихикивать, вспоминая историю знакомства Юльки с некими Пашей и Володей, о которых она много и с эпитетами рассказывала, а потом была застигнута Дашей в скверике с двумя неграми, но не растерялась: "Знакомься, Дашун, - сказала Юлька, - вот Паша, вот Володя". Потом из приглушенного радио донеслись первые марши песни "Районы, кварталы, жилые массивы", и Даша стала требовать, чтобы звук усилили. Потом все наслаждались музыкой…
- Ну что же, - Владимир Иванович сверкнул очками, - молодой человек тебе, Алексей Степаныч, проектик некий показать хочет.
Рукав согласно закивал и принял из Валериных рук папочку.
- Как вы с Рыбенко? - вдруг спросил он, присасываясь взглядом к Валере.
- Сотрудничаем! - с энтузиазмом рявкнул Валера, словно бы ничего лучше сотрудничества с Рыбенко в его жизни не было.
- Он… Это… Такой. - Неопределенно заметил Рукав.
Федор Рыбенко возглавлял молодежную организацию партии Любви, был он - алкаш, бабник и застольный балагур. Правда, активного, самостоятельного зла Рыбенко не творил, Валера с ним даже подружился.
- Как это… - сказал Рукав, косо, по диагонали, отклоняясь от стола, - будем работать - будем жить, верно?
Владимир Иванович хлопотливо проводил до приемной.
Рукав со свойственной ему незаметностью метнулся в какой-то коридор и исчез, Валера, улыбнувшись секретарше, пошел к лифту. Ничего не оставалось, как звонить Рыбенко.
Они договорились пересечься через четверть часа в "Шоколаднице" на Большой Дмитровке.
Валера пришел раньше. Рыбенко возник, когда трепетная официантка ставила перед Валерой кофе.
- Здорово! - заорал Рыбенко, он вообще разговаривал очень громко, объясняя это последствиями какого-то давнего избиения. Вроде избивавшие задели барабанную перепонку.
- Привет, садись, - пригласил Валера.
Рыбенко сел и заказал пива.
Он много и успешно на своем посту воровал; день держался на пиве, а с шести начинал понемногу принимать водочку, смотрелся симпатягой. Всегда не без шика постриженный (с бритыми висками и косицей), с набитым лопатником, Рыбенко пользовался оглушительным успехом у женщин. Несмотря на брюхо и откровенное пьянство, его мобильный непрестанно осаждали девушки и даже замужние дамы, предлагавшие себя в качестве очередного приключения.
У Рыбенко было то ли двое, то ли трое детей.
- Ну, чего, Валерьян! - Рыбенко бодро хватанул пива. - Как жена, как дети?
- У меня детей нет. - Сумрачно ответил Валера.
- А жена есть? - заинтересовался Рыбенко.
- Есть.
- Знаю я, - говорил Рыбенко, то и дело отхлебывая из кружки, - знаю вас, карьеристов хреновых, взял крутого дяди дочку, а она кокса нанюхается, рогатки раскинет и говорит: "Поцелуй меня туда, Валерьян". И чего делать-то, а, старик? Приходится, приходится! Я, кстати…
- Не надо бреда, - перебил Валера, - я на ней женился еще до политики.
- Ты еще скажи, полюбил? - паясничал Рыбенко.
Тут у Валеры затренькал мобильный - звонила Даша.
- Валерочка! - зазвенело в трубке. - Любовь моя, ты где? Мы с Ирочкой походили по всем магазинам, и нам теперь скучно! Ты не занят? - по голосу чувствовалось, что они "с Ирочкой" уже чуточку приняли.
Валера ощутил привычную забавность ситуации.
- Ну, что ты, Дашутка, - ответил в тон ей, - кафе "Шоколадница" на Большой Дмитровке, подъезжайте. Когда будете?
- Летим! - в трубке крякнуло и восстановилось молчание.
- Девки будут? - оживился Рыбенко. - Девушка, еще пива принесите! - отвлекся на шмыгнувшую мимо официантку. - Все в норме, Валерьян, денег - море.
Валера с некоторой завистью глянул на Рыбенко.
У самого у него денег никогда не было море, все до копейки отнимала Даша. У нее всегда находились неотложные развлечения - наращивание волос, куртка с песцом, новые сапоги и выходные в Питере.
- Что за девки-то? - по-деловому осведомился Рыбенко, но мгновенно сам себя осадил: И че, за вопрос, скажи, тупой? Если есть пизда и рот…
- Моя жена с подругой, я попрошу все же вести себя прилично.
- Не вопрос! - Рыбенко замахал поросшими черным волосом кистями. - Жена - это, как говорит один наш знакомый, "дело такое", жена - это наше все, как сказала, так и будет.
Он вдруг привстал и через стол шлепнул Валеру по плечу обезьяньей рукой.
- Не отобью, не волнуйся, старичок!
- Не думаю, что у тебя есть шансы, - усмехнулся Валера.
- Э, старик, - протянул Рыбенко, - кто знает, что письке надо? Никогда не угадаешь, она и сама порой не знает.
Проскользнувшая философская нотка ознаменовала прибытие Даши в "Шоколадницу". Она вошла, осторожно, но не без пафоса ступая на шпильках, с правой стороны ее перевешивали три картонных пакета с популярными надписями. Валера замечал, что женщины почему-то очень любят такие пакеты.
Сзади напирала Ирка. Эта Ирка была вроде гермафродита: мужского роста, с густыми итальянскими бровями, она независимо от сезона ходила в черных сапогах. У них с Дашей была особая, недоступная постороннему пониманию игра - Даша в присутствии подружки отчего-то принималась дробно хихикать, жеманиться и выпучивать губки, а Ирка баском бранилась, сплевывала на землю и, если была возможность, хлестала крепкое пиво из бутылки.
Девицы, покачиваясь на своей непригодной для жизни обуви, подошли к столику. Рыбенко вскочил и принялся, кланяясь, целовать им прокуренные пальчики.
- Федор, - представлялся он, отклячив немалый зад, - Федор, можно Федя, с вами, мадам, кажется, встречались, - Рыбенко нагло вперился в Дашу.
Воспитанная на заискивающих шоферах, по малейшему капризу увозивших и привозивших ее на государственную дачу в Снегирях, а также избалованная своим болезненным отцом, Даша несколько секунд презрительно обозревала Рыбенко.
- Вы мне ногу отдавили. - Сказала она, наконец.
- Виноват, - засуетился Рыбенко, отодвигая стул, - простите, пьян. Исправлюсь.
Ирка, зажав в зубах папиросу, равнодушно кивнула Валере и бухнулась на стул.
- Чего пьете? - спросила она.
- Пиво, - быстро отозвался Рыбенко, - но если б вы были так добры, с наслаждением бы попробовал ваше пис-пис.
- Сегодня не советую, - баском отозвалась Ирка, - мексиканский ресторан плюс жутчайшая похмелюга.
Рыбенко пораженно примолк.
- Закажите мне клубничный дайкири, - потребовала Даша.
С этими словами она демонстративно углубилась в исследование своих глаз в карманном зеркальце.
Ирка пожелала темного пива.
Рыбенко энергично звал официантку.
Валера опустил правую руку под стол и коснулся Дашиного колена. Колено недовольно дернулось. Даша, со всей очевидностью, злилась за присутствие Рыбенко. Обычно ее устраивало общество Ирки и Валеры - он исполнял роль полупьяного шута. Развлекал девчонок жизненными анекдотами, хохмил и изображал политических лидеров страны.
Официантка подлетела, Рыбенко надиктовывал обширный заказ.
- Друг мой, - попросил Валера, - может, сделаешь в пиве паузу?
Рыбенко внезапно оказался вызывающе нетрезв. Полулежа на столе, время от времени сбривая носом Иркину папиросу и делая слабые попытки намотать на палец светлые волосы Даши, он бормотал:
- Лесбиянки, девчоночки? Э, да, такое видно, я уж в этом смысле такой ходок! Да не ревную, не ревную, к девкам не ревную, Дашун, чего огорчилась?
Даша отклонялась и била Рыбенко по рукам.
- Посплю часок, мадам, не против? Всего лишь пару, так сказать, десятиминутий…
- С чего он так нажрался? - спросила Ирка, зевнув во весь рот.
Рыбенко профессионально свернулся на стуле, уткнув голову в скрещенные ручки.
- Как ты можешь общаться с этим человеком?! - воскликнула Даша. - Он же - банальный алкаш!
Она наотрез отказалась прикасаться к Рыбенко, и Валере пришлось вдвоем с Иркой выволакивать того из "Шоколадницы", а потом поддерживать в вертикальном положении, пока ловилось такси.
Глава 2
Доноры
И гадчайше завертелось.
Избавившись от Рыбенко, собирались погулять и посмотреть новый ужастик "Призрак красной реки", но почему-то оказались на Пушке, причем Даша истошно визжала - пропал один из картонных пакетов, как она говорила, важнейший. Опять поперлись на Большую Дмитровку - Валера запомнил, что сумерки наползли очень скоро, пока шли с Пушки на Большую Дмитровку. Пакет благополучно обнаружился в "Шоколаднице", официантки припрятали в подсобном помещении. Он помнил, как Даша, в сумеречном сиянии волос, наклонилась к Иркиной зажигалке, а потом, разогнувшись, сказала:
- Я красные сапоги в стиле "милитари" неделю искала…
Потом как-то сразу очутились в фойе кинотеатра, и он, роняя сотенные бумажки на пол, старался купить девочкам попкорн. Дальше все сбивалось, по крайней мере, ощущение кинозала отсутствовало, а сразу была зассанная арка, где в углу копошились наркоманы, а в середине Даша, кричавшая:
- Да приди ты в себя, еб твою мать!