Чуть отстранившись, девушка внимательно посмотрела на него. Высокий, широкоплечий, с густой копной темных непослушных волос, голубоглазый, с могучей рельефной мускулатурой, выступающей из-под обтягивающей торс майки, он излучал силу, уверенность и… опасность. Опасность, столь притягательную для женщин, понимающих толк в настоящих мужчинах. Опасность зверя, с одинаковой естественностью способного быть нежным и неистовым. Именно таких широкоплечих парней с мужественными, даже суровыми выражениями лиц так легко представить с абордажной саблей в руках на борту пиратского брига или с окровавленной шпагой в руках на руинах стены только что павшего города. Надежный, сильный, удачливый, любимый женщинами, но вечно несчастный с ними, потому что женщина для таких искателей приключений - не больше чем мечта о спокойной жизни. Мечта несбыточная, потому что иной жизни у них быть не может. И как бы они ни любили свою избранницу, они всегда будут выдумывать троянские войны, чтобы, стоя на борту отходящей галеры, сказать молящей не покидать ее жене: "Шла бы ты домой, Пенелопа". Они проходят тысячи испытаний, чтобы вернуться, окруженными славой, и, увидев любимые глаза… уйти в новую войну, на поиски новых приключений. Для таких людей нет "конечной остановки", а есть лишь привал, временная пристань, где можно отдохнуть и набраться сил. Они жестоки в своем выборе, но тем и привлекательны. Их невозможно удержать, они вечно в пути, и этот путь и есть их цель.
- Бандит, - задумчиво повторила она, - пират… авантюрист… А я, значит, твоя добыча?
Он невозмутимо пожал плечами:
- Можно сказать и так… Да, пожалуй, что так…
- Значит, рядом с тобой я нахожусь в постоянной опасности? Меня в любой момент могут вскинуть на плечо, отнести в пещеру и там изнасиловать?
- По-моему, я только что спас тебя от этого. Или я ошибаюсь?
- Это - другое… Они - уголовники, - кивнула она на пьяную компанию, - а ты… ты - пират и варвар…
- Что-то я тебя перестал понимать, - признался он. - Это у тебя последствия стресса? Ты головой не ударялась?
Она мотнула головой, словно отгоняя наваждение. И все же ее взгляд то и дело возвращался к смуглым, покрытым многочисленными шрамами рукам, ласкающим струны гитары.
- Где ты так загорел? Солярий или курорты?
- Угу, курорты… Фергана, Тбилиси, Чечня, Карабах… Я вижу, ты пришла в себя, можно начинать выбираться отсюда… Мужики! А не пойти ли нам в сауну? Посидеть мы и дома могли. Ай-да, передышку сделаем, попаримся.
Компания нашла эту идею подходящей и, скинув с себя остатки одежды, повалила в раскрытые двери парилки. Последней выходила зеленоглазая путана. В дверях она задержалась и, оглянувшись на Врублевского, неожиданно трезвым голосом спросила:
- Я так полагаю, что сегодня мы больше не увидимся?
- Поехали с нами, - предложил Врублевский. - Они сейчас в таком состоянии, что этот "отдых" не безопасен и для тебя. За последствия можешь не беспокоиться - этот вопрос я потом улажу.
- Не могу, - покачала она головой. - Ты прав: в этом состоянии они совсем небезопасны, а мне не хочется потом навещать своих подруг в больнице. Мне уже не раз и не два доводилось бывать в подобных компаниях. Я знаю, как с ними нужно обходиться и как успокаивать… А вот ты обошелся с Катей не самым лучшим образом. Это та, блондинка…
- Она сама так с собой "обошлась". Это закон джунглей: "Либо ты, либо тебя".
- И все же ты был жесток, спаситель женщин, - она выразительно взглянула на сидевшую рядом с Врублевским девушку. - Правда, на этот раз ты спас не только ее, но и своих друзей. А может быть, и себя…
Она словно хотела еще что-то добавить, но передумала и вошла в парилку, плотно прикрыв за собой дверь.
Отыскав в кармане куртки Кочкина ключ от входной двери, Врублевский надел куртку и, подобрав с пола белье девушки, протянул ей:
- Одевайся.
- Оно все рваное, - пожаловалась она, придерживая разорванную у пояса юбку, - Даже на блузке нет ни одной пуговицы.
- Узлом завяжешь, - поторопил Врублевский. - После причитать будешь, одевайся быстрее, не ровен час, кто-нибудь вернется…
Она неожиданно остановилась и, склонив голову набок, с вызовом спросила:
- А если я останусь, то… что?
Уже распахнувший дверь Врублевский показал ей кулак:
- Во!
- И на плече? - прищурилась она.
- А ну, вон отсюда, дура скаженная! - рассвирепевший Врублевский даже ногой притопнул. - Совсем спятила, идиотка! Быстро выметайся!
Девушка презрительно фыркнула и не спеша прошла мимо Врублевского на улицу.
"Сумасшедшая, - решил он, - Пашка, наверное, ее возле психушки подобрал. Сегодня там день открытых дверей, вот они и разгуливают где придется… А может, она и впрямь с ума сошла? - испугался он. - Кто ее знает - может быть, у нее психика была такая… тонкая? Одному побольше надо, другому - поменьше… И покрепче ребята с ума сходили. При мне лично пара таких случаев произошла. Но там дело иное: обстрелы, смерть, трупы с вывороченными наружу кишками… Вот ведь незадача".
Но как оказалось, девушка была не только в здравом рассудке, но и вновь обрела утраченное не так давно изрядное нахальство.
- Какая твоя машина, пират? - спросила она, разглядывая оставленные у входа иномарки. - "Джип"?
- "Девятка", - ответил Врублевский. - Вон та, вишневая.
- Фи, - сморщилась она, - "девятка"… Я-то думала… Открой девушке дверцу, неуч. У вас в джунглях о правилах хорошего тона слышали, или только "волчий закон" культивируется? Впрочем, откуда вам знать о вежливости… Варвары…
- Я тебя сейчас обратно отведу, - пригрозил Врублевский, вставляя ключ в замок зажигания.
- Угу, - усмехнулась она. - Дождешься от тебя, как же…
- Во всяком случае, шею точно сверну, если не замолчишь.
- Вот в это верится куда больше, - кивнула она. - Дикарь…
Врублевский вывел машину на шоссе и погнал ее по направлению к городу.
- Где ты живешь? - спросил он. - Куда тебя везти?
Это тебе лучше не знать, - заявила она. - Остановишь, где скажу. Только сначала заедем в магазин. Купишь мне одежду. Видишь, в чем я осталась? Не могу же я так домой заявиться…
Руль дрогнул в руках Врублевского, и машина заметно вильнула на пустынном полотне ночной дороги.
- Ты еще и водить не научился, - презрительно сморщила она носик. - До вас не только "правила хорошего тона", но и цивилизация не добралась, дикарь?
"Ну, держись, паршивка! - мстительно подумал Врублевский, вдавливая в пол педаль газа. - Сейчас с тебя спесь мигом слетит…"
Машина неслась с опасной для покрытой ямами и кочками дороги скоростью, но девушка даже в лице не изменилась, увлеченная правкой макияжа с помощью поочередно доставаемых из сумочки губной помады, пудры и туши…
- Люблю быструю езду, - сообщила она Врублевскому, бросая зеркальце обратно в сумочку. - Особенно, когда на грани, с риском…
"Да и черт с тобой, психопатка синеглазая, - выругался он про себя и заметно сбросил скорость. - Угораздило же меня с умалишенной связаться! Не удивлюсь, если это она Кочкина поймала, а не он - ее…"
Он остановился у первого же ночного магазина, торгующего помимо водки и сигарет привезенной "челноками" одеждой. Выбрав подходящие джинсы и джемпер, вернулся в машину и бросил покупки девушке на колени:
- Доберешься и в этом.
Она развернула свертки и удивленно приподняла бровь:
- На-адо же… Джинсы моего размера… И джемпер… На глаз определил, неандерталец? Да-а, шустрый ты, однако. А по виду и не скажешь… Ты куда это собрался?
- Отойду, пока ты переодеваешься. Чего я там не видел…
- Ой… ой-ей-ей, - она состроила такую гримаску, что у Врублевского и впрямь появилось желание отвезти ее обратно, со всеми вытекающими из этого последствиями. - Еще скажи, что и подглядывать не будешь… Ладно, шучу я, шучу, не сверкай так глазами…
Через десять минут она позвала его:
- Возвращайся, джентльменолизированный Конан, уже можно.
- Выметайся! - грубовато распорядился он, распахивая перед ней дверцу. - Теперь уже и сама доберешься куда надо.
- И не подумаю, - она вновь захлопнула дверцу, - Один раз я сегодня уже "добралась до дома"… Знаешь, где кинотеатр "Прометей" находится? Возле него и остановишься.
- Ты меня довела, - предупредил ее Врублевский, обходя машину и садясь за руль. - Если услышу от тебя еще одно слово - убью!
- С тебя еще туфли, - тотчас отозвалась она. - Нижнее белье я тебе, так и быть, прощаю.
Закусив губу, Врублевский рванул машину с места…
У кинотеатра она достала из сумочки сигареты и, явно не торопясь выходить, подтолкнула застывшего Врублевского локтем в бок:
- Дай спичку, гунн…
- Послушай… Всему есть предел. И моему терпению тоже!
- Дай спичку, и я выйду.
Скрипя зубами от бессилия, он щелкнул зажигалкой, поднося пляшущий огонек к ее сигарете.
- Как хоть звать тебя, варвар?
- Ты обещала выйти, - напомнил он.
- После того, как ответишь.
- Филимон.
- Я ведь останусь.
- Володя, - сдался он. - Теперь все? Тогда - пока.
- А меня - Наташа, - представилась девушка, выпуская в форточку облачко дыма, - Наташа Сидоровская.
- Очень приятно, - раздраженно отозвался он. - Выметайся.
- Ни о чем не говорит?
- Нет. Выметайся.
И тут он вспомнил… Фамилию Сидоровского за последние несколько дней ему довелось слышать неоднократно и совсем не в окружении хвалебных эпитетов. К тому же, судя по многообещающей улыбке девушки, однофамильцем со столь нелюбимым бандитами капитаном уголовного розыска она не была.