-- Что вы говорите? Как это можно? - Василий Петрович даже опешил от неожиданности.
- Очень просто: купить,- невозмутимо ответил
Юлий Борисович и изложил свой план: - Такая мебель фабрике, безусловно, не нужна, ее даже поставить некуда. Вы понимаете, она стильная, из дорогих пород дерева. По-моему, самое лучшее - продать эту мебель инженерно-техническим работникам, конечно, за подходящую цену,- добавил он.- Можно создать оценочную комиссию и продажу оформить по всем правилам закона. Я берусь все это сделать, а вы, на всякий случай, возьмите разрешение у начальника главка или у заместителя министра на распродажу. Не выбрасывать же такую мебель на улицу!
- Разрешение, пожалуй, дадут,- после некоторого раздумья ответил Василий Петрович.- Но, знаете, мне лично как то неудобно покупать что-нибудь...
- В таком случае берите себе мелочь - ну, хотя бы книжный шкаф! Остальное купят другие, а я перевезу к вам. Кстати, у вас на даче не мебель, а рухлядь какая-то.
Получив молчаливое согласие директора, Никонов с присущей ему энергией принялся за дело. Для отвода глаз часть мебели - самое ненужное - он передал детскому саду, штук десять дубовых стульев перевез в фабричную столовую, кое-что продал за наличный расчет начальникам цехов и, выбрав для себя новенький кабинет карельской березы и шредеровский рояль, перевез остальное на дачу к Толстякову. Василий Петрович за гроши обставил дачу великолепной мебелью, а Никонов стал владельцем дорогого кабинета, ковров и нескольких ценных картин.
Юлий Борисович, одетый, как всегда, с иголочки, поспешил на зов начальника.
- Слушаю! - сказал он, вытянувшись по-военному.
- У меня к вам большая просьба... личного порядка,- начал Василий Петрович.- Сегодня день рождения моего Егора, ему исполняется семнадцать лет. Я совсем забыл об этом и только сейчас вспомнил. Ничего не приготовил для мальчика и вряд ли сумею побывать у них. Выручите, пожалуйста, организуйте что-нибудь для Егора и поздравьте его от моего имени...
- Не беспокойтесь, все будет сделано,- с готовностью согласился Никонов и после короткого раздумья добавил:-Попытаюсь достать для него отрез на костюм - "метро" или "люкс". Мальчик уже большой... товарищи, барышни,- пусть одевается поприличнее. Может быть, заодно удастся достать шерсть для Ларисы Михайловны...
- Что вы, Юлий Борисович, какие там барышни в его возрасте! - Василий Петрович словно и не слышал об отрезах и в который уже раз подумал: "Ловкач! Такому палец в рот не клади".
Он попросил Никонова купить коробку шоколадных конфет и бутылку сладкого вина.
В течение часа Василий Петрович* просматривал почту, делал, заметки на листках календаря,* размашистым почерком накладывал резолюции, писал коротенькие записки работникам аппарата и только тогда, когда бумаги во всех трех папках были просмотрены, велел секретарше "пустить людей". Власова он решил принять последним, чтобы потом поехать вместе с ним на комбинат и лично представить нового директора коллективу.
Прием подходил к концу, а машины все еще не было. Пришлось позвать Власова.
- Поздравляю,- сухо сказал Василий Петрович и протянул Власову через стол руку.- Приказ о вашем назначении подписан. Будем надеяться, что вы должным образом оцените оказанное вам министром доверие и постараетесь оправдать его.
В ответ Власов чуть заметно пожал плечами. Он был зол на начальника главка за то, что тот заставил его долго проторчать в приемной, и с сердцем сказал:
- Везде, на любой работе, я делаю все, что в моих силах, и при этом совершенно не думаю, оправдаю я чье-нибудь доверие или нет!
Василий Петрович испытующе посмотрел на него. "Ну и норов же у человека! Вместо того чтобы поблагодарить, сказать какие-то вежливые, любезные слова, как это делаюг обычно все люди, он еще ершится'. Ишь и подбородок упрямый... Ничего, мы и не таких обламывали..."
Наблюдение Василия Петровича было правильным: .Действительно, подбородок у Алексея Федоровича Власова резко выступал вперед, как это бьгвает у волевых людей. Большой, плечистый, с развитой мускулатурой, Власов больше напоминал рабочего или спортсмена, чем человека умственного труда. Худощавый, чуть обветренное, продолговатое лицо, высокий лоб, вдумчивые карие глаза под взлохмаченными бровями заставляли внимательно присматриваться к нему.
- Откровенно говоря, я был против вашего назначения,- снова заговорил Толстяков, - считал, что рановато выдвигать вас на такую ответственную работу. Но министр рассудил иначе. Ему, конечно, виднее...
- Согласен с вами. Я по природе техник и к административной деятельности особого тяготения никогда не испытывал, но приказ есть приказ, и ему следует подчиняться,- ответил Власов, продолжая стоять, у письменного стола начальника - тот так и не предложил ему сесть.
- Вот-вот, - оживился Василий Петрович,-как раз об этом я и хотел поговорить с вами. Зная кое-что о вашей деятельности на посту главного инженера суконной фабрики, я полагал своим долгом предостеречь вас от необдуманных действий. То, что порой позволительно главному инженеру, не дозволено директору. - Начальник главка сидел неподвижно, только глаза его время от времени хмуро поглядывали на Власова. - Вы должны твердо усвоить следующую истину: фабрика не экспериментальная мастерская, и директор не исследователь. Для исканий и опытов существуют специальные институты, научные лаборатории. Наше дело-выполнять государственный план, давать стране продукцию. Комбинат, куда вы идете работать директором, находится в тяжелом положении. Ваш предшественник развалил работу и последние три месяца не выполнял плана; Займитесь планом и только планом, обеспечьте любой ценой его выполнение!
- Конечно, план выполнять необходимо, об этом не стоит и говорить. Но любой ценой хорошо только пожар тушить, а не план выполнять! - Власов говорил медленно, с паузами, что еще больше раздражало Василия Петровича.
Оказывается, не так-то легко обломать человека, не желающего думать так, как ты. Черт возьми! Почему именно ему, Василию Петровичу, достаются такие оригиналы? Еще немного - и он наговорил бы Власову грубостей, но тут неожиданно появился Никонов.
- Ваше поручение выполнил. Поехал... - начал он, но, увидев Власова, осекся и замолчал.
- Вы пришли кстати, Юлий Борисович, - холодно сказал Василий Петрович. - Съездите, пожалуйста, с нашим новым директором, товарищем Власовым, на комбинат и от имени руководства главка представьте его инженерно-техническому персоналу. Я сам бы поехал с удовольствием, но, как говорится, рад бы в рай, да грехи не пускают. Мне скоро к министру... Вы, надеюсь, знакомы? - спросил он у Никонова.
- Встречались. - Юлий Борисович поклонился Власову.
- Ну вот и отлично. - Василий Петрович протянул руку Власову. - Желаю вам успехов. Дней через восемь- десять зайдете ко мне, расскажете о своих впечатлениях, и мы продолжим нашу беседу о пожаре и пожарниках.
3
Слухи о назначении Алексея Федоровича директором давно ходили по комбинату. Многие, кто знал его лично, отзывались о нем как о человеке дельном и знающем. Другие утверждали, будто у Власова тяжелый характер и работать с ним будет нелегко. Большинство занимало выжидательную позицию: поживем, мол, увидим.
Единственный, кто принимал к сердцу эти слухи и тяжело переживал их, был главный инженер комбината Александр Васильевич Баранов. Дело в том, что, возлагая на него временное исполнение обязанностей директора, Василий Петрович заверил его, что в самое ближайшее время он будет утвержден директором. Баранов видел своими глазами представление на имя министра, сделанное главком, больше того - читал даже проект приказа и окончательно уверился в реальности своего назначения. А теперь все рушилось. Беда заключалась в том, что и на комбинате многие знали о предполагавшемся назначении. Знали об этом, по его собственной вине, и на других шерстяных фабриках. Желая подобрать себе хорошего главного инженера, он имел неосторожность вести переговоры с некоторыми знакомыми специалистами.
Самолюбие Александра Васильевича было сильно уязвлено, и в последние дни он не находил себе места, представляя ехидные улыбки на лицах завистников и недругов. "Позор, ах, какой позор", - повторял он мысленно...
Власова ждали, и поэтому его . появление на комбинате в сопровождении представителя главка никого не удивило. Знакомство с ним прошло в деловой обстановке. Секретарша вызвала по телефону человек тридцать руководителей, и когда они чинно расселись в кабинете директора, Никонов встал, откашлялся и медленно, с соблюдением всех знаков препинания, зачитал приказ министра о назначении Власова Алексея Федоровича директором комбината. Затем от имени начальника главка, "уважаемого Василия Петровича, не сумевшего приехать лично по причине срочного вызова к министру", пожелал инженерно-техническим работникам, всему коллективу успехов и дружной работы с новым директором. Сославшись на неотложные дела, он тут же уехал.
- Итак, товарищи, будем работать, - просто сказал Власов и отпустил людей. Он попросил остаться только главного инженера Баранова и начальника планово-производственного отдела, Шустрицкого.
- Расскажите, пожалуйста, почему комбинат очутился *в прорыве, что мешает цехам нормально работать, - попросил Власов, когда они остались втроем.
- План у нас нереальный, - начал Шустрицкий.- На этот год главк осложнил ассортимент и увеличил план на целых семь процентов - и, конечно, без всякого учета наших возможностей. Сейчас я вам вое покажу. - Шустрицкий приоткрыл дверь и попросил секретаршу принести папку с планом. - Вот, смотрите. - Он разложил перед Власовым бумажные простыни, заполненные цифрами. - Как видите, рост запланирован исключительно за счет увеличения производительности труда и оборудования...