"…неизвестно как проникшая на светский раут…", "…обвинила известную модель в сутенерстве…", "…угрожала физической расправой…", "…скрылась в неизвестном направлении…", "…бомонд шокирован и заинтригован…"
Чай с чабрецом, наверное, успокаивал, иначе Алка разнесла бы кухню Пантеры.
– Это неправда! – кричала она. – Это фотошоп!
Панта показала видео.
– Это монтаж! – не сдавалась Алка. – Это ты сама за ночь сваяла! И новость тоже!
Панта начала открывать новостные порталы, один за другим. Везде в рубрике "Культура" первой строкой шла "Атака на известную модель". И фотки, фотки, видео, опять фотки: девица в синем платье, красивая и омерзительная одновременно, что-то орет невозмутимой Елизавете.
Алка выдохлась и закрыла лицо руками.
"Ну все, – подумала она отрешенно, – теперь точно надо себя убить".
И тут же поняла, что не такого конца она для себя хотела.
– Сволочи вы, – сказала она, не отнимая рук от лица, – ненавижу!
– Мы-то чего сволочи? – удивилась Пантера. – Способ ты сама придумала. Мы только с нужными людьми свели…
– И люди ваши сволочи…
Панта терпеливо вздохнула.
– Слушай, – сказала она, – может, ты просто не с того конца зашла? Ты способ сначала придумай, а потом шоу к нему присобачишь.
Алка собралась с силами и посмотрела на Пантеру.
– Какой способ?
– Самоубийства, – спокойно ответила Панта. – Смотри, если будешь прыгать с моста…
Алка ничего не ответила, но Пантера почему-то обиделась:
– Сама ты сволочь! Я ее с банкета вытащила, домой привела, отмазку перед родителями обеспечила… Кстати, если что, сегодня ты ночевала у одноклассницы! У Вероники!
Наверное, Алка должна была сейчас почувствовать стыд. Или благодарность. Но в голове не осталось ничего, кроме желания всех убить.
– Да пошли вы все! – заорала она. – Благодетели! Без вас обойдусь! Где мои туфли?!
* * *
Дома Алка, не разуваясь, нарываясь на скандал, прошлепала на кухню. В раковине грязная посуда. Холодильник пуст.
Она ввалилась к себе в комнату. Грязная чашка так и стояла у ноута, пижама так и валялась на полу у кровати.
Алка пыталась сдержать слезы. Сутки дома не была, а ее никто и не ждет.
Она схватила телефон:
– Мам, вы где?
В трубке забулькало. Из этого бульканья Алла поняла, что родители где-то за городом отмечают день рождения какого-то папиного сослуживца.
И тут Алка села на пол и наконец-то разрыдалась.
Она оплакала все. Ее никто не любит… Все ее бросили… Родителям все равно, где она ночует, у них своя жизнь… Хоть бы позвонили, узнали, жива ли она… Вот так умрешь, и никто не заметит…
Последнее зацепило Алку больше всего. Она бездарная и никчемная. Вот Фрост смог умереть так, что до сих пор весь интернет гудит! Она кинулась к планшету, чтоб почитать, как гудит интернет, и к своему ужасу обнаружила, что уже давно ничего не гудит. Новость про смерть мотогонщика прочно похоронена под грудой новой информации, счетчик просмотров остановился.
"А про меня будут помнить! – упрямо подумала Алла. – Ну невозможно же забыть человека, который был рядом с тобой много лет!"
Алка немедленно представила себе Валеру: вот он рассказывает своим внукам о девушке, которую любил в десятом классе и любит до сих пор… Стоп! Откуда у него внуки? Алла залезла на страничку Валеры "ВКонтакте". Есть брат. Хорошо. Это будут неродные внуки.
Алла листала на планшете фотографии самых высоких зданий города и представляла себе, как она лежит на асфальте. Такая красивая. В синем платье. С загадочной улыбкой. И волосы растрепались в полете.
* * *
Хантер заступил Пантере дорогу к выходу.
– Панта, – проникновенно сказал он, – я все понимаю, ты сейчас вспомнила Мишельку. Но тут совсем другой…
Панта ударила коленом. Коротко и резко, как научилась в детдоме.
Пока Хант приходил в себя, аккуратно обошла его и захлопнула за собой дверь.
* * *
На балконе тридцатого этажа оказалось очень холодно.
"Ладно, – подумала Алка, – в платье переоденусь в последний момент".
Она выдохнула, спряталась под стеной от ветра и достала телефон. У нее был простой и гениальный план – отомстить Панте и компании. Пусть вся слава от ее самоубийства достанется не им.
– Алло, Михаил? Добрый день. Я вам звоню по делу. Я та самая модель, которая нападала на Елизавету.
– На кого? – спросил сонный мужской голос.
– Вы Михаил? Вы работаете на городском портале?
– Ну да…
– Вы писали вчера о том, что на известную манекенщицу напали в клубе.
– Я? – Мужчина в трубке зевнул.
С верхнего балкона за шиворот упала огромная ледяная капля. На Алку накатило отчаяние.
– Ну это же только вчера было! – закричала она.
– Ах да, точно. Я вспомнил, – сказал Михаил, – нападение века.
– Я собираюсь покончить с собой, – решительно заявила Алла.
– Звони в психологическую поддержку, – посоветовал Михаил и отключился.
Алка пару секунд рассматривала молчащий телефон. Перезвонила.
– Михаил, вы меня не поняли, я серьезно. Я стою на балконе "Старбилдинга" и собираюсь прыгнуть вниз. Вы можете это заснять. Приезжайте, я вас подожду.
– Ага, щас побегу, – грубо сказал Михаил. – Девушка, идите домой спать!
Гудки в трубке. Алку затрясло. Только сейчас она сообразила, что нужно было предусмотреть запасной вариант, но ей и в голову не могло прийти, что журналист откажется.
Телефон у нее в руках завибрировал. "Передумал", – с облегчением подумала Алка.
Проснувшийся Михаил бодро поинтересовался:
– Слушай, я тут погуглил, Елизавета не из-за тебя разводится?
Алка молчала.
– Да или нет? – торопил журналист.
– Нет, – прошептала она.
– А, ну тогда давай, пока.
Пока Алла приходила в себя, телефон завибрировал еще раз.
– Слушай, а телефон Елизаветы у тебя есть? – спросил Михаил.
– Нет, – прошептала Алка.
– А, ну все, пока. Если что интересное узнаешь – звони.
Алка посмотрела на телефон, потом вниз. Высота оказалась такая, что даже страшно не было.
И тут рядом с ней шлепнулся помидор. Размазался по полу балкона уродливым пятном.
"А это же и я так буду, – подумала Алла. – Размазанная… И синее платье не спасет".
Алка оцепенела, она аккуратно, бочком отправилась к лестнице.
* * *
– Наташа, – сказал Яков ровным голосом, – мы, кажется, договорились? Никакого прямого воздействия!
– Я не прямое, – буркнула Пантера. – Просто бросила помидор.
Яков Ильич улыбнулся. Панта вжала голову в плечи.
– Я прекрасно понимаю твою озабоченность, – продолжил Яков Ильич. – Но так ты сделаешь только хуже!
Пантера уставилась себе под ноги. Сейчас она себя чувствовала семиклассницей, которую поймали на воровстве в детдомовской столовке. И ненавидела себя за это.
Хуже всего были взгляды Хантера и Земекиса – не осуждающие, а жалостливые.
– Ладно, я думаю, все всё поняли. – Улыбка Якова стала еще шире. – Поэтому еще раз напоминаю: никакого воздействия. Даже помидорного. Только наблюдение. Сейчас объект должен немного повариться в собственном соку. Да, Наташа?
Пантера кивнула. Ей хотелось одного – чтобы разговор побыстрее закончился.
– Не хотел напоминать, – вздохнул Яков, – но трагедия Мишель произошла именно из-за того, что ты проигнорировала некоторые мои рекомендации.
Он развернулся и вышел в оглушительной тишине.
* * *
По дороге домой Алка накупила пирожных. Заварных. С масляным кремом. И еще тортик.
"Пусть им всем будет хуже! – думала она с мрачным удовлетворением. – Вот разжирею, будут знать!"
Но пир пришлось отложить: она так промерзла и продрогла, что сунула вредную еду в холодильник, а сама направилась в душ.
Под теплыми струями стало полегче.
"Тортик съем прямо сейчас. А пирожные – завтра. И послезавтра. А потом куплю три килограмма зефира!"
Даже одеваться не стала, наскоро вытерлась и прямо в халате отправилась на кухню.
Но на подступах к холодильнику ее перехватила мама.
– Я заходила в твою комнату, – сообщила она таким тоном, что Алка похолодела.
"Что она там нашла? Журналы? Что-то в компе?"
– Такого бардака я в жизни не видела! – закончила мама. – Взрослая девушка, неужели так трудно убраться?
"Сожру все, – поняла Алка, – и тортик, и пирожные… И за зефиром сбегаю, круглосуточный рядом".
Она молча обогнула мать и распахнула холодильник.
– Вот почему, – не сдавалась мама, – когда тебе что-то нужно, ты все делаешь! Если бы мне нужно было, чтоб ты похудела, ты бы назло тортиками питалась!
Алка уже потянулась за тортиком, но замерла.
– Значит, сила воли есть! – Мать села на педагогического конька и теперь уже не говорила, а вещала: – Значит, и в комнате убрать в состоянии!
Алка поняла, как прекратить воспитательный момент. Она достала торт и вручила маме.
– Это тебе! – сказала она торжественно. – Просто так, без повода!
Мать замерла с приоткрытым ртом.
Алка вернулась в ванную, заперлась, сбросила халат и тщательно изучила отражение в зеркале.
Фигурка действительно была ничего так. Жалко стало ее портить.
"А убираться все равно не буду! – подумала Алка. – Перебьются!"