В быту, как в дереве, года свивают кольца…
Такие ж кольца у супругов на руках…
Сверкают, призывая к себе солнце…
Вмиг побороть бессмысленный свой страх…
Вдруг одиночество почувствовать в забвенье…
Тьмы беспроглядно убивающих нас лет…
Чтобы однажды в день Благодаренья…
Увидеть на прощанье божий свет…
Да, именно в этот миг ты почувствовал, что вас связывает тайна вашего же греха… Она развратничала с ним, а ты убил… как будто вместе вы его казнили… За то, что он нарушил ваш уклад… И вместо жалости, сочувствия с прощеньем… он осмеял вас, словно сплюнул яд… И окатил чудовищным презреньем… И этих слов уж не вернуть… Как и его захороненья…
Вы ближе стали… Смерть его скрепила
Ваш нерушимый клятвенный союз…
Теперь и Яну ждет могила…
Жена решилась снять с себя сей груз…
Ты весь открылся ей, как матери младенец…
Как алкоголик, источающий вино…
Как Гитлера обожествивший немец…
Перечислять живущих всех грешно…Замыслив смертию другою…
Мир от разврата отучить…
Увы, вас сумасшедших – двое…
И вас здесь было некому лечить…
Действительно, на тебя напало какое-то наваждение, и ты был готов ради своей жены на любой безрассудный поступок, на любое страшное преступление.
И даже Яна после того, как ты рассказал о ней жене, стала казаться отвратительной и безобразной как всякая соблазнительная шлюшка…
Ты вроде бы отведал ее тело…
Извлек сочувствие и обронил слезу…
Потом тебе все надоело…
И ты в отместку посвятил жену…
Какая женщина тебя вдруг захотела…
И оплела своей коварной сетью…
Жена твоя была белее мела..
Ее болезнь лечилась только смертью…
Твоей блаженной жалостливой Яны…
Ведь вас обоих потрепало ураганом…
И превратило в немощных уродов…
Вы вроде одноглазых великанов…
Пытались сохранить богатство гротов…
В то время, как судьба была лишь мифом,
И кто-то выдумал тебя как и жену…
Но ты готов был стать самим Сизифом,
Чтоб бесконечно проливать пот в темноту…Тьма открывается преступною громадой…
Уже заранее в ней кто-то заточен…
Уже заранее становится расплатой…
Жизнь, проходящая как бред или как сон…
Но вас не разбудить в укромной спячке.
Ваш Бог – семья… Учитель ваш – закон…
Требующий мести как подачки…
Всем, кто рушит ваш священный дом…Поэтому и Яна оказалась
Пропащим другом, словно гирька на весах…
Исчезла в вашем сердце боль и жалость…
И обнажился вместе с бурей гнев и страх…Итак, осталось лишь назначить день и место,
Куда бы Яна с радостью пришла…
Нарядная, как глупая невеста…
Хранящая себя для жениха…
Все остальное мнилось суетою…
Вас мрак с женой навек соединил.
Повязанные смертию одною…
Другую смерть ваш Дух уже почтил,
Обуреваемый безумною тоскою…Вот так любовь была лишь детской сказкой,
Красою смертною, ушедшей в прах земной,
Мгновеньем светлым в темный час развязки,
Совсем внезапно смолкнувшей весной…
Так в постижении самых ужасных идей перед тобой открывалась бездна, и ты… Ощущаешь свою же бессмысленность…
Жена только на какое-то время заворожила тебя снопом ослепительных искр… Она рвала и метала, требуя отмщенья… И ты вдруг понимал, что глупая и никчемная калека, и тебе становилось жалко ее, хотя жалеть надо было Яну… И даже не жалеть, а спасать… Защищать от обезумевшей жены, но ты же сам ее безумной сделал, когда любовника ее ножом пронзил…
И ты назначил день, как будто вырыл…
Сам себе – глубокую могилу…
Давно устав от собственного мира…
Ты с ели рвал себе под ноги иглы,
И призрак Яны уже видел в отдаленье…
Безмолвная и в белом одеянье…
Она глаза свои к тебе, как свет, струила…
Но это было самым жутким обладаньем…
Ибо она в тот самый миг почила…
Когда ты опрокинул мирозданье…
И мухой залетел в сосуд бесценный…
Весь заблудился в ее трепетном жилище…
То был лишь сон, но сон весьма зловещий….
Тьма вырывает мысли без следа…
Без видимых причин вдруг голос вещий…
Обозначает все твои года…
О, Яна! О, как строг твой профиль, твои волосы, твой взгляд… Так же вот покойницы, лежащие в гробу, вызывают безжалостную скорбь и отчаявшееся моление на звезды… Нежные псалмы распространяет ночь, а с ней белый туман…
В лунном серебре и дорожки, словно в снегу.
Ты идешь с ней, взявшись за руки… Жена в одиночестве вышивает крест на твоем белом платке…
Вы проходите в квартиру, снятую тобой, и ложитесь с Яной на белую постель…
Ее волосы легкими змеями извиваются на твоих плечах…
Еще немного, и ты войдешь падшим ангелом в ее все обнажающееся творение… И ее лихорадочный запах мгновенно устремится верх – сквозь призмы широко раскрытых ноздрей к взлетающей к солнцу душе, охваченной пастью звериной… и человеческим сном…
Все так оно и происходит…
Ты Яной владеешь с блаженством…
Как будто не зная, что скоро…
Она навсегда испарится…
По воле твоей же растает,
Как снег на горячих ладонях…
Не хочется думать – понятно -
Любая беда нестерпима…
Забыться в ней или умчаться
В какие-то вечные дали…
Не скроешься – всюду мученье
И люди грешат, словно верят -
Что там за внезапным паденьем…
Бог жалость даст каждому зверю…
А здесь на земле редок праздник…
С радостью детской… с мечтами…
Чаще мрак обретают
Чьи-то печальные тени…Вот и жена, словно призрак…
Бесшумно летит на колесах…
И черной отточенной спицей…
В сердце к душе твоей входит…
В Яну под левой лопаткой…
Сзади без слов погружает…
Разум свой помраченный…
В рану твою огневую…Крик Яны весь мир облетает…
Короткий, как всякая память…
Людей уходящих вдруг с болью
В немые холодные камни…
Кто-то уж точно в мирах -
Иных – ее Светом встречает…
Так думал ты, обладая ее остывающим телом…
В плечо твое носом уткнулась…
С губ кровь проливает на сердце…
А с сердца на белую простынь…
Как будто ее ты – девчонку…
Несчастною женщиной сделал!
И сам то ль смеешься, то ль плачешь…
Уснувшую Яну целуешь…
Вот какой жалкий убийца…
В рай провожающий жертву…
Твоя жена молчала… Ее не было рядом с вами… Сглотнув ком обиды, она все еще пыталась вернуть себе назад свой прежний неразрушенный ураганом облик, и твою светлую беззаветную любовь…
Впрочем, это были напрасные мечты… Однако, они ей были нужны, чтоб защититься от ужаса… Своего же бесполезного греха…
Она бы рада тоже умереть…
Но страх невольный ей пройти мешает…
Во тьму безмолвную, где вечно правит Смерть…
Где люди льдинами в реке весенней тают…
Не замечая, что их боль уже прошла…
Так вы в слезах молчали очень долго…
Разглядывая тело мертвой Яны…
Откинувшись назад… как будто птица…
Почувствовавшая быстрое паденье…
Она лишь удивленье сохранила…
В застывших жизнью, но иной, больших глазах…Пронзенный скорбью до нутра ты ощущал…
То, что было для Души ее жилищем…
Теперь же прахом будет для кладбища…
И нежный рот ее закроет злой оскал…
Лишь в этот миг еще безумно улыбалась…
Ну, что, мой друг, свой грех заполучил?!
Проснулась в твоем сердце жалость?!
Ты словно ток через себя вдруг пропустил…
И осознал, что жизнь была сплошной ошибкой,
Что смысла нет с земною правдой воевать…
Ибо она насквозь прошита белой ниткой…
И проще Смерти свое тело доверять…Быть может, там Душа и разгорится…
И ты увидишь, как две райских птицы
Летят по мановению луча…
Товарищ твой, тобою же убитый…
И Яна – его вечная сестра…
В огне летят как два метеорита,
Сорвавшись в даль с могильного креста…
Иногда бывали минуты, когда тебе хотелось отказаться от своего подлинного, настоящего "я" и вместо этого почувствовать себя актером, неудачно сыгравшим роль в такой же бездарной пьесе, из которой в любое время можно было бы уйти и сыграть другую роль – жизнь…
Возможно, трагедия заставляет нас весьма условно представлять собственную жизнь, превращая ее в игру мгновенных неожиданных радостей и печалей, сулящих нам только одно проживание себя как какого-то не найденного здесь смысла… И чаще всего сбываются не надежды, а опасения…
Полгода пролетело незаметно…
С тех пор, как вы покинули квартиру…
Той ночью ты не спал и видел Яну…
Как ели на постели ее черви…
И смрад ужасный в щели разливался…
И кто-то дверь ломал в ожесточенье диком,
Предчувствуя по духу мертвеца…
Покойницу, держащую свечу,
Но незажженную, оставленную вами…
Как странный знак, вселяющий тоску…Тебя не знал никто из близких твоей Яны…
Огромный город скрыл страстей водоворот…
Глазам людей дав крепкие затворы…
Из самых фантастических пород…
Итак, вы скрылись. Словно в чаще звери…
С одной единственною тайной на двоих…
Словно лишенные навечно своей цели…
Готовые любой постигнуть миг…
О, лишь бы вас страдания не съели!
Но в закоулках памяти темно.
Все агнцы Божии есть избранные судьи,
Которым как бы ни было грешно…
Дано убийц своих судить, верша их судьбы…Так по ночам к тебе стучался друг,
За ним шла робко призрачная Яна…
Их боль… их страх… их каждый грустный звук…
В тебя с болезнью поселялся странно.
Так по ночам стекал холодный пот,
Покойники из глаз не выходили,
Ты тяжело вставал и пил сто грамм,
Но трезв твой разум был, хотя и жил в могиле…
В какую сам себя живым ты закопал…