В новом романе Евгения Клюева, самого, пожалуй, загадочного писателя современности, есть только одна опора – Абсолютно Правильная Окружность из спичек. Прочна она или нет – решать читателю, постоянно зависающему над бездной головокружительных смыслов и, в конце концов, с ужасом понимающему, что, кроме как на эту Абсолютно Правильную Окружность из спичек, опереться в жизни действительно не на что.
Все в этом фантасмагорическом романе вывернуто наизнанку, все парадоксально, иронично – и вольный ветер подтекста совершенно сбивает с ног. Впрочем, вам не предлагается читать книгу – вам предлагается писать ее вместе с автором, создавая роман из ничего, из воздуха, из невидимой материи языка. И если по окончании романа у вас возникнет желание построить башню из птичьего пуха или корабль из пчелиного воска, это нормально. Так бывает с каждым, в ком просыпается дух веселого созидания, – не сопротивляйтесь ему: просто постройте башню из птичьего пуха или корабль из пчелиного воска.
Содержание:
ГЛАВА 1 - Внезапная завязка 1
ГЛАВА 2 - Завязка становится туже 3
ГЛАВА 3 - Побочная линия, грозящая стать основной 6
ГЛАВА 4 - Развитие все еще недоразвитого действия 9
ГЛАВА 5 - Начало возникновения конфликта 12
ГЛАВА 6 - Ретардация ни с того ни с сего 15
ГЛАВА 7 - Ретардация все еще имеет прочное место быть 19
ГЛАВА 8 - Симультанные до известного места дела 21
ГЛАВА 9 - Конфликт начинает быть не за горами 24
ГЛАВА 10 - Воронка в пространственно-временном континууме 27
ГЛАВА 11 - Конфликт как с цепи срывается 32
ГЛАВА 12 - Кульминация от фонаря, причем ложная, как беременность 35
ГЛАВА 13 - Сукцессивное развитие кое-каких других событий 38
ГЛАВА 14 - Забытый персонаж без лишних слов вторгается в фабулу 42
ГЛАВА 15 - Полифония, почти какофония 46
ГЛАВА 16 - Сюжетные нити собираются в узел 50
ГЛАВА 17 - Сюжетный узел разрубается без сожаления о поврежденном сюжетном узле 52
ГЛАВА 18 - Очередной сюжетный узел все же застревает в горле 57
ГЛАВА 19 - Типический характер, отфутболенный в нетипические обстоятельства 59
ГЛАВА 20 - Погружение действия в лирическую бездну 63
ГЛАВА 21 Драматизм повествования переходит в его же эпизм 65
ГЛАВА 22 - Художественная деталь красит литературное целое 68
ГЛАВА 23 - Величественные контуры художественного целого перестают просматриваться вообще 72
ГЛАВА 24 - Образ автора практически сливается с личностью писателя 75
ГЛАВА 25 - Некоторые из героев окончательно выходят из-под контроля автора и попадают под контроль санэпидстанции 79
ГЛАВА 26 - Истинная кульминация на фоне страшной смерти главного героя 82
ГЛАВА 27 - Автор начинает осторожно закругляться, но так и не закругляется 86
ГЛАВА 28 - Стремительная развязка – причем развязывается отнюдь не то, что было завязано 89
ГЛАВА 29 - Вставная, как зубной протез, новелла о простодушной Паките 91
ГЛАВА 30 - Сильный рывок вперед, не ломающий гармоничной структуры художественного целого 94
ГЛАВА 31 - Неожиданные метаморфозы с действующими лицами и их исполнителями 97
ГЛАВА 32 - Пейзажная зарисовка ни к селу ни к городу 100
ГЛАВА 33 - Автор вводит лишнего человека в рамки художественного целого и выводит его за эти рамки 104
ГЛАВА 34 - Еще одно беспардонное нарушение принципа линейности повествования, уже сто раз нарушенного 107
ГЛАВА 35 - Своевременная попытка свести воедино сюжетные нити, не имеющие никакого отношения друг к другу 110
ГЛАВА 36 - Автор настоящего художественного произведения занимает критическую дистанцию по отношению к самому себе 113
ГЛАВА 37 - Восхождение на более высокий уровень художественного обобщения 116
ГЛАВА 38 Несвоевременное появление в структуре художественного целого еще одного героя – на сей раз последнего 119
ГЛАВА 39 - Повествовательное начало достигает своего конца в рамках отдельно взятого художественного целого 122
ГЛАВА 40 - Повествовательное начало достигает своего абсолютного конца 124
Примечания 126
Евгений КЛЮЕВ
ДАВАЙТЕ НАПИШЕМ ЧТО-НИБУДЬ
Настоящее художественное произведение
Я пришел, – сказал призрак, – посмотреть, что вы такое пишете на этой скверной бумаге?.. Мне, само собой, дела нет до мыслей, какие вы излагаете. Но меня страшно интересуют знаки, которые вы тут выводите…
Анатоль Франс. Сады Эпикура
ГЛАВА 1
Внезапная завязка
Heißa, juchei!..
Начнем как попало. Стоит ли быть особенно разборчивым в начале, если дальше все равно ничего не известно? Что попадется под горячую руку, за то и возьмемся – какая разница!
Вот мусорное ведро. Весьма примечательно, что поставлено оно прямо посередине праздничного стола. Это просто какое-то свинство – так ставить ведра. Место мусорным ведрам – на полу в кухне, ибо в мусорные ведра обычно бросают мусор, причем приличные люди – с приличного расстояния. Если поступать таким образом и здесь, то можно попасть мусором в заливное мясо или кому-нибудь в лицо: мы с вами все-таки за столом находимся, где гости сидят и едят… Вот и выходит, что очень неудобно поставлено мусорное ведро. К тому же, оно не вполне чистое. А по совести сказать, ужасно грязное – и это сильно заметно на ослепительно белой скатерти. Впрочем, скоро скатерть завалят мусором, поскольку ведро не бездонно, – и уже не будет заметно, что скатерть такая белая. И что ведро такое грязное – не будет заметно. И тогда можно будет прямо со стола накладывать всякую гадость в тарелки дам. Чтобы дамы с отвращением ели из тарелок мусор.
Смотреть на это никому не понравится. Но что ж тут подделаешь…
Праздничный стол находится в заведении под названием "Контора". Это ресторан. Непонятно, почему он так называется. Они просто все с ума посходили – так называть рестораны! Разве мало красивых слов среди названий растений и животных? Гортензия, цинерария, мимулюс красный, монарда парная… Опять же "тушканчик" очень милое слово. Есть, наконец, вообще нейтральное слово "снежинка" – почему не назвать ресторан так? Нежно и мягко…
– Не кладите мне больше вот этого… не знаю точно чего. Мне попался целлофан какой-то, сальный. Его трудно и долго жевать.
– Вам не нравится?
– Почему же не нравится… нравится! Просто уже приелось. Ой… вытрите, пожалуйста, лицо, у Вас сметана на лбу.
– Это в меня ломтик помидора кинули. Из салата. Наверное, мы неудачно сели: постоянно что-то бросают в лицо.
– Мне веко рыбьей костью укололи. Слишком сильно кинули.
– Дайте посмотрю… Да у Вас кровь тут!
– Я думаю, это не кровь. Я думаю, это просто вишня раздавилась, когда я моргала. Мне ведь в глаз еще и вишней попали.
– Больно было?
– Пустяки. Скорее, липко. И потом – глаз щиплет. Тушь, наверное, размывается.
– Надо пользоваться французской.
– Спасибо за добрый совет, у меня как раз дрянная французская.
– Тогда вытрите глаз платком. Вот тут платок, возьмите.
– Благодарю Вас. А что это на нем?
– Так… не обращайте внимания. Я вытирал им блинчик. На блинчик уксус пролился. Было слишком остро, я вытер… Осторожнее!
– Что Вы… делаете?! Пустите же, я тут задохнусь, в этом месиве! Ну вот, Вы мне все лицо свеклой с чесноком вымазали.
– Я Вас пригибал. В Вас летело страшное мясо!
– Может быть, нам уйти отсюда? Тут как-то неопрятно все…
– Я с удовольствием. Только учтите, что на мне нет брюк. Одни трусы и носки.
– А ботинки?
– Ботинки есть, черные. И пиджак с галстуком есть, тоже черные. И брюки были, я в брюках сюда пришел.
– Черные?
– Ну, разумеется, черные, что за вопрос!
– Как же Вы смогли их… утратить?
– Да вот, видите ли, один человек проползал под столом. Это был партизан. Я нагнулся к нему, а он там попросил у меня брюки на время, потому что они ему очень понравились и потому что ведь не видно, пока я сижу, в брюках я или без… Но человек этот так и не приполз обратно. Если бы он проползал, я бы почувствовал: я очень чуткий. Но он точно не проползал. Наверное, его взяли в плен немцы.
– Может быть, он проползет когда-нибудь потом. Не подождать ли нам?