- Пожалуйста, цветы опустите… - попросили сзади.
Скрипнув упаковкой, Вера поставила букет в проходе. Поворачивая шеей, тихонько огляделась. Вокруг сидела нарядная публика. Надушенные дамы обмахивались программками, точно веером, сверкали украшениями. Мужчины в бабочках, сжимая букеты, скучающим взором рассматривали в бинокли участниц.
Щёлкали фотоаппараты. Хрустела бумага.
И тут Вера увидела Эдуарда!
Он стоял совсем рядом, в проходе. Продираясь к сиденью, Вера, должно быть, даже слегка его задела… Он присматривался, наводил на Юленьку фотоаппарат. Высокий, широкоплечий, аккуратно подстрижен. В строгом деловом костюме. Верино сердце наполнилось радостью.
Неожиданно зал взорвался аплодисментами: члены жюри занимали места. В едином порыве зрители поднялись с мест, их приветствуя.
Вера увидела улыбающегося руководителя Дома моды - известного кутюрье - одетого, как всегда, вычурно, притягательно. Он был в тёмном пиджаке, расшитом рюшами и оборками. Шея скрывалась под ярким шарфом.
Глаза присутствующих устремились к человеку–легенде, много лет бросающему вызов серости. Хотелось задержать на нем взгляд, рассмотреть и шарф, и костюм, удивиться блестящим нашивкам.
Участницы шоу сбились кучкой на подиуме - им пред стояло поразить кутюрье достижениями - ликовали, выражали восторг.
Заиграла музыка. Погас свет. Все опустились в кресла. Ярко высветилась сцена.
Представление началось.
Девушкам предстояло пройти по подиуму на высоких каблуках, остановиться в центре, поприветствовать зрителей, развернуться и уйти из зала.
Любуясь, как Юля дефилирует - французская походка, миланская, уличный агрессивный шаг, как несёт своё красивое тело, ловя украдкой восхищённый взгляд Эдуарда, устремлённый на дочь, Вера радовалась, что настояла на Юлиных занятиях в школе моделей. Такую девушку теперь заметят и в городе!
А как она раздевалась! Сначала пиджак небрежно спускался с плеча. Юля вынимала из рукава одну руку, потом - другую, подхватывала одежду за спиной, ловким, неуловимым движением ловила и перебрасывала за плечо.
Вера видела, как Юля училась этим движениям дома перед зеркалом - они долго не давались. Теперь же восторгалась, как легко, изящно она двигается, поражая зрителей, материнское сердце таяло. Даже маэстро дочку отметил - бросил воздушный поцелуй вдогонку.
- Пошла бы лучше твоя Юлька на гимнастику или на бальные танцы! - посоветовала Надюша - подруга. - Что толку от этих шагов по паркету?
- В гимнастику уже поздно. На танцах партнёр нужен. А в школе моделей учат правильно двигаться, преподнести себя выгодно - товар, так сказать, лицом… Музыка опять же - эстетическое наслаждение…
- Если музыка - надо в зал Чайковского, - возразила подруга.
- И в зал Чайковского ходим! Абонемент на целый год! Не думай, Надюша, и эта сторона Юлькиного воспитания под контролем!
- Так у вас все серьёзно?
- Ещё историю искусств изучает. Приходит к нам старенькая дамочка с кудряшками, Элеонора Матвеевна, сама музейный экспонат - и Юльку по всем эпохам, жанрам натаскивает. В картинные галереи, на выставки ходят.
- Так что, Юля и поёт? И пишет?
- Нет, с этим напряженка. Бог не дал.
- Хоть гаммы играет?
- Нет, к сожалению. Год ходила Юля в музыкальную школу, потом взмолилась: мам, не хочу! Я ей говорю, потом, дочка, будешь сильно жалеть.
- А она?
- Пусть потом, говорит, буду сильно жалеть, зато сейчас не буду так сильно мучиться.
- А ты?
- А что я? На поводу пошла, не настояла…
- Если Бог талантов не дал, - вздохнула подруга, - тогда на подиум… На каблуках в колготках шагать!
- Да говорю же тебе, Надюша, не шагать - двигаться! - обиделась Вера. - Осанка… Грация… Одеваться красиво, раздеваться - очень важно. Ты вот умеешь шубку красиво запахнуть?
- Да какая у меня шуба - чебурашка! - вздохнула Надя.
- Вот, и я не умею. Публика на выступления приходит сама понимаешь, какая… Солидные мужчины жен выбирают.
- Не жён, а любовниц! Жены у них дома сидят, детей нянчат. Хочешь Юльку в любовницы?
- Почему обязательно в любовницы? Мы тоже приглядываться будем.
- Довыбираетесь! Юльке сколько лет? Институт за плечами! Приличные мальчики не ждут - женятся. Только и останется, что в любовницы…
- Ты ещё скажи - в наложницы…
Вера с Надюшей была не согласна. У неё с подругой вообще были классовые противоречия. Надя, как и Вера, приехала в столицу из провинции. С одним отличием: Веру замуж позвали, а Надюша - сама, на заработки. Долго мыкалась по углам, общежитиям. Наконец, осела в дальнем Подмосковье.
…Участницам аплодировали, долго не отпускали со сцены. Потом начались подношения: Вера видела сверху, как к подиуму по воздуху поплыли букеты. Она тоже подошла к дочке вручить лилии, в свете прожекторов немного стесняясь себя. Подошла почти одновременно с Эдуардом.
- Ма, мы в галерею, - шепнула ей Юля.
Вера её чмокнула: все шло по плану.
После представления Вера зашла в кафе - захотелось выпить кофе.
Она сидела в глубине зала, скрытая от глаз. Долго изучала меню. Спешить было некуда: Юлька на свидании, обед готов, урок живописи у неё завтра, а муж сказал, после работы задержится.
- Капуччино, пожалуйста. Без сахара.
- Желаете что–нибудь ещё? У нас титулованный повар–кондитер, - соблазняла официант.
Вера заколебалась. Уловив замешательство, девушка продолжила искушать:
- Я бы посоветовала черничный чизкейк - новинка заведения. Ягодный, низкокалорийный. Для тех, кто следит за фигурой. Не хотите попробовать? - Она измерила взглядом Верину талию.
- Если низкокалорийный… - задумалась Вера.
- Совсем лёгкий. Можно без сливок, если противопоказано.
- Да, лучше без сливок! - обрадовалась Вера.
Хорошо - и сладенько, и низкокалорийно. Значит, удар по фигуре будет не так ощутим. Хотя в её положении, - она горько вздохнула, - фигуре и целый торт уже не повредит! Но из–за лишних калорий лишать себя удовольствия полакомиться - это слишком! И так в жизни все серо, обыденно. Не жизнь - сплошной бег с препятствиями. Стресс. Это только с первого взгляда кажется, ей все легко достаётся. Тихо, спокойно. Дом - полная чаша, любящий муж. Кто бы знал, какими усилиями приходится Вере поддерживать эту благостную вывеску, сверкающий фасад начищать. Если бы не вязание - совсем бы свихнулась… Вязание нервы успокаивает.
Кому рассказать? Светке? Надюше? Все равно не поверят. Скажут, с жиру бесится Верка. Она вдруг вспомнила тщедушную мамочку с Васенькой утром на переходе - и она с маленькой Юлькой крутилась, никто не помог…
…И климат в их полосе тоскливый, депрессивный. Ещё с осени затянется небо тучами, зарядит дождь, налетит ветер… Солнце скроется - прижмёт… В пять вечера тьма непроглядная. Так до весны - в сумерках… Скорее бы лето! Да и лето не балует…
Вера проглотила сочный кусочек. Отхлебнула из чашки. Зажмурилась от удовольствия.
Надо в Италию ехать - солнце пить. Там круглый год солнце в зените - потому итальянцы шумные да весёлые и про депрессию ничего не слышали. Наверное, и слова–то такого не знают.
Вдруг стало жалко себя.
От обиды на глаза навернулись слезы. Вера всхлипнула. "Совсем я расклеилась! - подумала. - Нервы! Гормональный фон!"
Она достала из сумочки кружевной платочек. Тихонько промокнула глаза. Вытерла покрасневший нос. Снова отхлебнула из чашки. Вдруг ощутила, как одинока. Виталий совсем не замечает. Столько лет живут, а как чужие. Едва ли за сутки десятком фраз обмолвятся: "Ужинать будешь?", "Как на работе?", "Юля где?", "Почту взяла?", - вот и все общение. Разбредутся по комнатам, как по разным планетам… Ни в кино, ни в театр, ни в гости. Домой муж приходит хмурый, усталый. Зарплату выложит - вот и вся любовь. Хорошо, хоть с Митькой общается. В кабинете сидели - видела. Другое дело - Эдуард…
По тому, как в последнее время стали страстны его письма, Вера сделала вывод, что Юлей он не на шутку увлёкся. И явно имеет намерение к близким отношениям. То зовёт в ночной клуб, и тогда Вера - в противовес - покупает билеты в театр, то предлагает провести выходные в Доме отдыха, а Вера на концерт приглашает.
"Дорогая Юленька! Вы разрываете и раните сердце, цены которому не знаете, - написал он недавно. - Я постоянно о Вас думаю. Как был бы я счастлив, если бы смог быть так холоден, как мне хотелось… Но это выше моих сил… Я всегда боюсь, что вы найдёте моё письмо чересчур нежным, и потому не говорю Вам всего, что чувствую…"
- Ма! А у него с головой все в порядке? - воскликнула дочь, прочитав письмо. - Разве так говорят? Да он тебя разводит! И ты говоришь - он бизнесмен?
- Не только бизнесмен, Юля. Эдуард - и поэт!
Какой тонкий человек! Как Юлька будет с ним счастлива!
А с Виталием Вера забыла, что женщина… Может, потому и растолстела. Как почувствовала, что Виталию все равно - и поплыла. Вместо поцелуя - шоколадка, вместо секса - пирожок, тортик… Смотришь - а в зеркале уже…
Вера снова всхлипнула.
- Может, у него женщина? - допытывалась Надюша.
Вере стало смешно. Она представила, как полуживой Виталий за кем–то ухаживает.
- Ты вот смеёшься, а у него опасный возраст. Сорок лет - кризис середины жизни. Смотри, уведут твоего муженька.
Вера развеселилась:
- Ты посмотри на него: лысый, худой. Глаза полуприкрыты. Кому он нужен?
- Это с тобой глаз не горит. К тебе идёт, скрючившись, как от изжоги. Что ты о нем знаешь?
- Он не по этой части, - Вера улыбнулась. - Его оживить может только научное открытие. Желательно, по физике. Представляешь, какие мозги нужны…