- Нашел, мать его в бога, в душу так!!!
Сверху обрушились бурные аплодисменты. Один аккуратненький старичок прослезился и сказал своей пестро одетой старушке:
- Да... Этот народ непобедим!
* * *
Стуча зубами, дрожа от холода, Михаил, Генка и Петрович подъезжали на мотоцикле к ювелирному магазину "Сапфир". Генка выглянул из-за плеча Михаила и вдруг закричал:
- Глядите! Глядите! Она уезжает!..
До магазина "Сапфир" оставалось совсем немного, когда все трое увидели, как директорша магазина садится в черную "Волгу" и отбывает в неизвестном направлении.
- Гони, Мишка! Все штрафы плачу из своей доли! - закричал Петрович шальным голосом и от возбуждения чуть не выпал из коляски.
Мотоцикл взревел, мигом настиг "Волгу" и поехал впритирку с ней всего лишь в нескольких сантиметрах.
- Товарищ директор, мы его вымыли! - кричал Генка, чуть ли не всовываясь внутрь "Волги" и стараясь говорить вежливо. - Как вы сказали, так мы и сделали!
- А вы уезжаете! Совесть есть?! - орал Петрович.
- Нехорошо, - укоризненно сипел Михаил.
Шофер "Волги" испуганно косился на мотоцикл с тремя отчаянными седоками в одинаковых оранжевых шлемах.
- Немедленно оставьте нас в покое! - грозно распорядилась директорша. - Я еду на срочное совещание в облторг.
- Вы у нас примите золотишко и потом поезжайте хоть в Сочи! - елейно уговаривал ее Генка.
- Просто наглость! Я должна все бросить и заниматься только вами и вашим золотом!
- Это государственное золото! - заорал Петрович. - Было бы оно наше - хрен бы я с тобой разговаривал!..
- Потрудитесь выбирать выражения! - возмутилась директорша.
- Он как раз и выбирает. А то б вы такое услышали, - ласково сказал Генка.
Словно сиамские близнецы, "Волга" и мотоцикл мчались по городу вопреки всем правилам дорожного движения. Встречные машины в панике сворачивали в ближайшие переулки.
- Не, мужики, на нее надо в Москву написать, - просипел Михаил.
- Что же это за бандитизм?! - испугалась директорша. - Чуть что, сразу в Москву! Приезжайте в начале будущего месяца, создадим комиссию... В этом месяце у нас план по товарообороту уже выполнен, а в следующем месяце...
- В следующем месяце мы, может быть, вообще уже в тюрьме сидеть будем! - выкрикнул Генка.
- Вот там вам и место, - обрадовалась директорша.
- Ох, был бы я сейчас на танке! - мечтательно простонал Петрович.
Директорша тихо сказала своему водителю:
- Только посмотрите на эти ужасные лица. Такими типами должен заниматься по меньшей мере Комитет государственной безопасности...
Но тут мотоцикл начал терять скорость и, проехав немного, остановился.
- Горючее кончилось, - виновато просипел Михаил.
* * *
В поселке Прохоровском темной ночью светилось только одно окно, в кухне Петровича. Мотоцикл Михаила был прикован к дереву цепью с большим замком.
В кухне Ксения Мухаммедовна с Верой мыли и перетирали посуду. На столе стоял старый китайский термос. Рядом, на небольшом керамическом блюдце с казахским орнаментом, лежали сто девяносто две золотые монеты.
На разные голоса храпели в соседней комнате наши герои.
Ксения Мухаммедовна негромко рассказывала Вере:
- Приехали грязные, злые, замерзшие... Мы, говорят, теперь одним делом повязаны, и пока все не выяснится, будем жить вместе, на казарменном положении. Я говорю - живите, мне-то что. А как увидела, что мой перед сном этот термос под подушку пихает, так сразу поняла - или с ума сбрендил, или еще чего хуже. Дождалась, когда они все задрыхли, термос потихоньку вытащила, и вот... пожалуйста!
Вера горестно покачала головой и сказала:
- Ну откуда?! Откуда у простого советского человека может быть столько золота?! Ведь потом всю жизнь жалеть будут.
- Уже жалеют, - сказала Ксения Мухаммедовна. - Как я поняла из их намеков, они с утречка собирались по начальству идти - сознаваться. Все спорили, с кого начать. Мой-то партийный, так он уговаривал прямо в райком податься, а Генка твой просил райком напоследок оставить. Дескать, когда уже деваться будет некуда. А сначала, говорил, надо в исполком и прокуратуру...
- Господи, спаси и помилуй. А Мишка?
- Мишка все помалкивал. Ты ж его знаешь.
- Знаю, - всхлипнула Вера. - Я на него с детства глаза пялила.
- Интересно, и на сколько же их могут засадить за это?
- Если нет жертв...
- Сомневаюсь, - сказала Ксения Мухаммедовна. - Это вряд ли. Мой Петрович ужас какой здоровый! Вот ему шестьдесят, а он ведь, совестно сказать, ко мне по этой самой части каждый день претензии имеет!..
- Да что ты... - с нескрываемой завистью сказала Вера.
Ксения Мухаммедовна ногой прикрыла кухонную дверь, взяла баян, осторожно тронула пальцами клавиши и негромко запела старую известную песню: "Тюрьма Таганская - все ночи, полные огня, тюрьма Таганская, зачем сгубила ты меня?.. Тюрьма Таганская - я твой бессменный арестант, погибли юность и талант в стенах твоих..."
* * *
Рано утром Генка, Михаил и Петрович ехали на мотоцикле. Навстречу им показались четыре груженых самосвала из их конторы. Самосвалы посигналили светом и притормозили. Остановился и мотоцикл.
- Ну как, ребята, сдали? - спросили водители. Генка одной рукой ткнул Михаила в спину, второй ущипнул Петровича.
- Сдали, сдали! Еще вчера сдали. Оформлять едем!
- Вас там управляющий уже оформил, - хохотал один из водителей. - Вот такенный приказ со строгачом и лишением квартальной премии каждому за невыход на работу!
- Ничего, - сказал Генка, - переживем.
- С вас причитается! - намекнули водители.
- Само собой, - ухмыльнулся Петрович. И они разъехались в разные стороны.
- Ты зачем наврал, что мы уже сдали золото? - спросил Михаил.
- Трепло несчастное, - проворчал Петрович.
- Так спокойнее, - ответил Генка. - Рули прямо к исполкому.
* * *
В приемной председателя райисполкома молоденькая секретарша, с интересом глядя на Генку, сообщила:
- Ну никогошеньки нет! Все на приемке стройобъекта родильного дома. И председатель, и оба его зама, и все, все, все... Ждут госкомиссию, а там чепе. И туда лучше не соваться. Это я вам чисто по-человечески скажу.
- Кажись, у меня уже ничего человеческого не осталось, - недобро покрутил головой Петрович.
- Елки-моталки, когда ж это кончится? - вздохнул Михаил.
- А вот мне ничто человеческое не чуждо! - весело сказал Генка, чем еще больше понравился секретарше. - Где этот родильный дом построили?
* * *
На огромном щите, укрепленном на двух сваях, было написано крупным красивым шрифтом: "Ударное строительство родильного дома Ляминского районного отдела здравоохранения. Срок сдачи объекта I квартал 1984 г. Подрядчик "Межколхозстрой". Прораб.........."
Фамилии прораба не было. Как, впрочем, не было и самого родильного дома. Только фундамент и проросший бурьяном незаконченный первый этаж...
Вокруг щита стояли машины: "Волга", три "Москвича" и два "УАЗа". У края фундамента, словно у могилы, молча собралась группа людей одинакового вида - председатель райисполкома, два его заместителя, начальник отдела капитального строительства, заведующий райздравотделом с помощниками и не похожий на них представитель "Межколхозстроя", именуемый подрядчиком.
Эта картина напоминала похороны. Та же скорбная тишина, неподдельная печаль и искренняя растерянность. Ощущение трагической непоправимости было столь велико, что когда Михаил, Петрович и Генка подкатили сюда на своем мотоцикле и присоединились к стоявшим, на них никто не обратил внимания.
Наверное, самый тяжелый разговор уже состоялся, потому что председатель райисполкома, тяжко вздохнув, снял почему-то шляпу и дрогнувшим голосом произнес:
- Товарищи...
Глядя на него, все тоже сняли шляпы.
- Товарищи, - повторил председатель. - Один из передовых районов области без родильного дома - это средневековье. Как будем дальше рожать, товарищи? Опять за тридевять земель?! Жду ваших предложений. Что скажет представитель "Межколхозстроя"?
- Если мне добавят средства, я постараюсь сдать объект к концу четвертого квартала. Это будет новогодний подарок трудящимся.
- Сколько вам требуется для завершения работ по роддому? - спросил один из замов.
Представитель "Межколхозстроя" отвел свои вороватые глаза в сторону и сказал:
- Тысяч семьдесят, семьдесят пять...
Прошел гул возмущения.
- Это несерьезно, - сказал председатель. - Таких денег вам никто дать не сможет.
- Это почему же?! - неожиданно громко сказал Михаил. - Мы можем дать!
Весь райисполком повернулся на голос Михаила.
- Ай да Мишаня! - восхищенно ахнул Петрович. - Прорезался!
- Только не семьдесят! - в панике закричал Генка. - Только не семьдесят! Там восемнадцать тысяч пятьсот сорок восемь рублей наших собственных! Мишка, быстро: сколько остается?
- Пятьдесят пять тысяч семьсот пятьдесят шесть рублей, - мгновенно ответил Михаил.
- Молодец, Генка... - Петрович показал на представителя "Межколхозстроя". - Глянь на его рожу - он и миллион схапает - не подавится. Так вот, граждане! - сказал он уже громко. - Пятьдесят пять тысяч семьсот с копейками можем отстегнуть наличняком, чтобы вам было где рожать. Устраивает?
- Вполне, - немедленно ответил представитель "Межколхозстроя". - Ужмемся, справимся и к Новому году...
- Минуточку! - закричал председатель райисполкома. - Да кто вы такие?!