Как я и подозревал, книга - Писание, однако на этаком цветистом английском, языке, коим я пользуюсь теперь. Перевод Торы и Пророков с иврита иногда кривоват, но первая часть все равно похожа на нашу Книгу. Поразительный все-таки язык - английский. Столько слов. В наше время их было гораздо меньше - от силы сотня, мы пользовались ими все время, и тридцать служили синонимами "вины". А в этом языке можно богохульствовать часами и ни разу не повториться. Целые стаи, косяки и стада слов. Потому я и должен рассказывать историю Джошуа на этом языке.
Я спрятал книгу в ванной, чтобы можно было запираться там и читать, пока ангел сидит в комнате. У меня мало времени на чтение той части, которая называется "Новый Завет", но совершенно очевидно - это история жизни Джошуа. Или какие-то эпизоды.
Изучу ее позже, а пока - продолжаем истинную повесть.
Наверное, стоило хорошенько прикинуть, что именно мы собираемся натворить, а уж потом приглашать Мэгги. То есть имеется же, наверное, какая-то разница, кому делать обрезание - младенцу восьми дней от роду (такое она уже видела) или десятифутовой статуе греческого бога.
- Мама родная, какой, э-э… внушительный, - вымолвила Мэгги, разглядывая снизу мраморный член.
- Кумир, кумир, - прошептал Джошуа. Даже в темноте я видел, что он покраснел.
- Начали, - скомандовал я и вытащил из узелка зубило.
Джошуа обернул молоток в мягкую кожу, чтоб глуше стучало. Вокруг нас спал Сефорис, и тишину время от времени пронзало лишь овечье блеянье. Огонь вечерних очагов давно распался на уголья, туча пыли, что обволакивала весь город днем, улеглась, и ночь стояла ясная и тихая. То и дело я втягивал в себя аромат сандала, витавший вокруг Мэгги, и мысли мои путались. Смешно, какие вещи помнишь до сих пор.
Мы нашли лохань и перевернули ее, чтобы Джошуа залез повыше. Он подвел лезвие зубила к крайней плоти Аполлона и слегка пристукнул молотком. Отскочила чешуйка мрамора.
- Шарахни получше, - посоветовал я.
- Не могу, громко будет.
- Не будет, кожа все приглушит.
- Но тогда весь конец отвалится.
- Ему и так слишком много, - сказала Мэгги, и мы обернулись к ней, раскрыв рты. - Наверное, - быстро добавила она. - Мне кажется. Что я в этом понимаю? Я всего лишь девочка. Чуете запах, парни?
Римлянина мы унюхали, не успев услышать, а услышали, не успев увидеть. Этот народ перед омовением мазался оливковым маслом, поэтому с попутным ветром и в жаркий день от римлянина несло за тридцать шагов. От оливкового масла, которым они мылись, и чеснока с сухой анчоусной пастой, которую лопали с ячменными лепешками, легионы на марше воняли, как целый десант из пиццерии. Если б у них в то время, конечно, были пиццы - но пиццу еще не изобрели.
Джошуа поспешно взмахнул молотком, зубило скользнуло, и аккуратно отчиканный агрегат Аполлона с глухим стуком рухнул в пыль.
- Ой, блин, - сказал Спаситель.
- Ш-ш-ш, - зашипел я.
Мы услышали, как по камням шкрябают римские сапоги. Джош соскочил с лохани и панически заозирался, куда бы спрятаться. Стены греческой бани вокруг статуи уже почти достроили, поэтому спасаться оставалось только через выход, но его уже перегораживал римский солдат.
- Эй, а вы тут что делаете?
Мы окаменели, как сам Аполлон. Но в солдате я узнал того легионера, что подходил к Юстусу в наш первый день на работе в Сефорисе.
- Господин, это мы - Шмяк и Джошуа, помнишь? Парнишка с лепешек?
Солдат вгляделся в темноту, сжимая рукоять короткого меча, уже наполовину вынутого из ножен. Узнав Джошуа, он несколько расслабился:
- Что вы здесь делаете в такую рань? Тут пока никому быть не полагается.
Вдруг солдат резко дернулся назад, упал, и на него навалилась темная фигура. Лезвие блеснуло, вонзаясь в римскую грудь. Мэгги завопила, и фигура повернулась к нам. Я ринулся к выходу.
- Стоять, - прошипел убийца.
Я замер. Мэгги обхватила меня руками и уткнулась лицом в мою рубаху. Я весь затрепетал. Солдат немного побулькал, но остался лежать неподвижно. Джошуа шагнул было к убийце, но я рукой преградил ему путь.
- Это неправильно. - Джошуа едва не плакал. - Ты не прав, что убил этого человека.
Убийца поднес окровавленный клинок к своему лицу и ухмыльнулся.
- Разве не сказано, что Моисей стал пророком, лишь убив египетского надсмотрщика? Нет господина, кроме Господа!
- Сикарии, - догадался я.
- Правильно, мальчик, сикарии. Мессия явится освободить нас, лишь когда вымрут все римляне. Прикончив этого тирана, я служу Господу.
- Ты служишь злу, - сказал Джошуа. - Мессия не требовал крови этого римлянина.
Нацелившись клинком, фанатик двинулся к Джошу. Мы с Мэгги отскочили, но Джошуа не отступил ни на пядь. Убийца схватил его за рубаху и притянул к себе:
- Что ты в этом понимаешь, сопляк?
Под луной высветилось лицо убийцы, и Мэгги ахнула:
- Иеремия!
Глаза ее расширились - даже не знаю, от страха или признания. Убийца отпустил Джошуа и потянулся к Мэгги. Я отдернул ее подальше.
- Мария? - Из голоса его исчезла злоба. - Малышка Мария?
Мэгги ничего не ответила, но плечи ее дрогнули, и я услышал всхлип.
- Не говори никому, - вымолвил убийца. Голос его звучал так, будто он в трансе. Он попятился и остановился над мертвым солдатом. - Нет господина, кроме Господа. - Он повернулся и выскочил в ночную темь.
Джошуа возложил руку на голову Мэгги, и та немедленно успокоилась.
- Иеремия - брат моего отца, - сказала она.
Прежде чем двинуться дальше, вам следует узнать про сикариев, а чтобы узнать про них, вы должны знать про Иродов. Вот, получите.
Незадолго до того, как мы с Джошуа познакомились, умер царь Ирод Великий, больше сорока лет правивший Израилем (под римлянами). Фактически именно смерть Ирода подвигла Иосифа вернуться с семейством в Назарет из Египта, но это уже другая история. Вам нужно запомнить только Ирода.
"Великим" Ирода звали не потому, что он был любимым правителем. В действительности Ирод Великий был жирным параноиком, тираном-сифилитиком, он извел тысячи евреев, включая собственную жену и кучу сыновей. "Великим" Ирода называли потому, что он строил. Разные потрясающие штуки: крепости, дворцы, театры, гавани - даже целый город Кесарию, держа в уме идеальный римский город. Для еврейского народа, который Ирода ненавидел, он сделал одно - перестроил Храм Соломона на горе Мориа, центр нашей веры. Когда И. В. откинулся, римляне разделили царство между тремя его сыновьями: Иродом Архелаем, Иродом Филиппом и Иродом Антипой. Это Антипа в конечном итоге вынес приговор Иоанну Крестителю и сдал Джошуа Пилату. Антипа, сопливая ты хуедрочка (ах, если бы в те времена у нас было такое слово!). Именно из-за его жабского пресмыкательства перед римлянами банды еврейских бунтовщиков сотнями восставали и уходили в горы. Римляне называли всех этих повстанцев зилотами, как будто не только методы, но и цели их были едины. На деле же они были разрозненны, как сами еврейские селяне. Одна из таких банд - выходцы из Галилеи - называла себя сикариями. Римское владычество их не удовлетворяло, и они демонстрировали свое недовольство, убивая римских солдат и чиновников. Численно далеко не самая большая группа зилотов, зато самая активная. Никто не знал, откуда они приходят и куда уходят, кого-нибудь убив, но всякий раз, когда они наносили удар, римляне изо всех сил превращали нашу жизнь в ад - только бы мы выдали им убийц. А если зилот им в лапы все-таки попадался, они не просто распинали вожака банды - они распинали всю банду, их семьи и всех, кого подозревали в содействии. Не раз мы видели, что вся дорога из Сефориса уставлена крестами с трупами. Трупами моих собратьев.
Мы бежали по спящему городу и остановились, только выскочив за врата Венеры, где задыхаясь повалились наземь.
- Надо отвести Мэгги домой и вернуться на работу, - сказал Джошуа.
- Можете остаться, - сказала Мэгги. - Я и сама дойду.
- Нет, нам всем нужно. - Джошуа развел руки, и мы увидели на его рубахе кровавые отпечатки пятерней убийцы. - Мне нужно это отстирать, пока никто не увидел.
- А ты разве не можешь заставить их исчезнуть? - спросила Мэгги. - Это же просто пятна. Мессия ведь может обычное пятно вывести.
- Не говори гадостей, - сказал я. - У него мессианские дела еще не очень хорошо получаются. В конце концов, там же твой дядюшка был…
Мэгги подскочила:
- А ты зато придумал эту дурацкую шутку…
- Стойте! - скомандовал Джошуа, вытянув руку и словно осыпая нас молчанием. - Без Мэгги нас бы уже не было в живых. А может, мы по-прежнему в опасности - если сикарии поймут, что осталось три свидетеля.
Через час Мэгги уже спокойно сидела дома, а Джошуа вылезал из купальни за синагогой - вся одежда мокрая, с волос текут ручьи. (У многих из нас дома имелись такие миквы, а у Иерусалимского храма их были сотни: каменные бассейны, с двух сторон в них вели ступеньки, чтобы с одной стороны можно было зайти и погрузиться с головой, а после ритуального омовения выйти на другой край. По Закону любой контакт с кровью требовал очищения. Джошуа счел, что это хорошая возможность и пятна с рубахи отстирать.)
- Холодно. - Джош весь дрожал и скакал с одной ноги на другую, как по раскаленным угольям. - Очень холодно.
(Над купальнями строили каменные беседки, чтобы на воду не попадали прямые лучи солнца, поэтому вода никогда не прогревалась. А испаряясь в сухом галилейском воздухе, остывала еще сильнее.)
- Может, ко мне зайдем? Мама уже развела огонь, завтрак готовит, хоть согреешься.
Он выжал подол рубахи, и вода потекла ему по ногам.
- И что я ей скажу?