В повести, давшей название всей книге, поставлена нравственная проблема ответственности человека за каждый день прожитой жизни. Повесть "Ледниковый период" - о становлении характеров наших молодых современников. В рассказах автор затрагивает проблемы семьи, выбора жизненного пути. Герои произведений Ю. Козлова - старшеклассники, студенты, архитекторы.
Содержание:
Любить - значит говорить правду - Вступительная статья Ю. Козлова 1
Ледниковый период 1
Воздушный замок 14
Рассказы 42
Небесный механик 42
Свидетельство о расторжении брака 45
Светильник 55
Что считать молодостью?… - Послесловие В. Орлова 56
Примечания 57
Юрий Вильямович Козлов
Воздушный замок
Повести и рассказы
Любить - значит говорить правду
Вступительная статья Ю. Козлова
Мне всегда интересно писать о людях, так как нет на свете ничего интересней людей. В человеке же самое интересное - характер, то есть то, что в каждом конкретном случае заставляет его поступать так, а не иначе и в конечном итоге определяет всю его жизнь. Характер человека есть следствие развития тех или иных душевных качеств, закладываются его основы в детстве и отрочестве. Вот почему до наших дней писатели всех времён и народов не устают разгадывать загадки "пустыни отрочества". Тема эта поистине неисчерпаема.
Иногда в предисловиях и послесловиях авторы "забирают" как-то слишком уж высоко - соотносят собственные судьбу и произведения с Родиной, Россией, народом, народными заботами и чаяниями. Мне кажется, право на подобное соотношение прежде нужно заслужить. Заслужить правдой. Любви к Родине, к народу не бывает без любви к правде и к отдельному человеку. Любить человека - это значит и говорить о нём правду.
Конечно, правда, как и всё в мире, имеет разный масштаб. Но человек в литературе заслуживает высокой участи. Даже в самых серых, ничтожных персонажах всё же стóит искать вечное, духовное, прекрасное. Отсутствие такового в человеке - это и трагедия, и тема для социального исследования, и, вероятно, один из основных конфликтов истинной литературы.
Каждый пишет о том, что знает, что чувствует. Бессмысленно выбирать тему, если нет к ней внутреннего расположения, если она сама тебя не выбрала, если не можешь применить к тому, что пишешь, известные слова Твардовского:
…А я лишь смертный. За своё в ответе,
Я об одном при жизни хлопочу:
О том, что знаю лучше всех на свете,
Сказать хочу. И так, как я хочу…
Что ж, вполне возможно, "сказанное" и не окажется чем-то эпохальным. Очень важно, если оно будет твоей собственной, выстраданной правдой, которая поможет кому-нибудь, как в маленьком зеркале, увидеть правду большую, всеобщую или же побудит продолжить её поиски - а они, как известно, продолжаются всю жизнь, - обратившись к другим книгам, другим источникам.
Первый мой рассказ увидел свет десять лет назад. Все эти годы я работал корреспондентом - сначала журнала "Юность", потом "Огонька". Был на Северном полюсе, плавал с пограничниками вдоль Камчатки и Курильских островов, писал почти обо всех крупнейших комсомольско-молодёжных стройках. Узнал, как мне кажется, молодых людей наших дней. Они умеют отличать ложь от правды, фальшь от искренности, стремятся жить достойно, в мире с собственной совестью. И этого же ждут от литературы.
Хотя бы отчасти, в меру отпущенных способностей, оправдать ожидания современников - задача высокая и на всю жизнь.
Юрий КОЗЛОВ
Ледниковый период
Октябрьский день этот, поутру холодный и голубой, с льдинками в лужах, вкривь и вкось исчёрканный разноцветными листьями, потом устало-солнечный, прощально взмахивающий вслед уходящему светилу пустыми ветками, под вечер ангельски ясный, с выпуклой луной на закатном небе, вошёл в память Маши как единое воспоминание, точнее, впечатление, выделить из которого какой-либо эпизод она не могла и не хотела, настолько сокровенным, имеющим отношение исключительно к ней одной было всё случившееся. И когда Юлия-Бикулúна, ближайшая Машина подруга, подозрительно сощурившись, потребовала: "Ну расскажи, расскажи! Не таись! Где весь день шастала?", Маша пожала плечами и ничего не ответила. Смешными показались ей слова Юлии-Бикулúны. Нет, этим ключом не откроешь волшебную дверь!
- Ну что ты… - Маша хотела сказать "уставилась на меня", но неожиданно сказала по-другому: - Что ты впилась в меня своими кактусами, Бикулúна? Где была, там и была!
Юлия-Бикулúна на секунду онемела от Машиного нежелания разговаривать, от "кактусов". Оскорблённо вскинула стриженую голову и пошла по коридору. Но через несколько шагов обернулась и закричала, совершенно не беспокоясь, что услышат любопытные одноклассники:
- Ну и стой себе у окна, дура! А к нам с Рыбой больше не подходи!
Рыба - вторая Машина задушевная подруга - вздрогнула и спустилась на этаж ниже, чтобы там переждать гнев Юлии-Бикулúны.
Зазвенел звонок. Надо было идти в класс на урок географии, изучать висящую на доске карту двух полушарий Земли или смотреть в окно, за которым листья выделывали пируэты.
"Маша! Почему тебя вчера не было?" - представила Маша строгий вопрос классной руководительницы и впервые за всё время, исключая разве позорное утреннее списывание алгебры в продуваемой беседке, смутилась.
Да и было отчего смутиться! Никогда за все школьные восемь лет Маша не прогуливала, и вот на девятый это случилось… Хотя, если хорошенько припомнить, тройку-четвёрку прогулов можно насчитать, но что это за прогулы? Ранним утром мать смотрела на Машу, гремящую пеналом или скорбно шелестящую учебником, и спрашивала: "Что, Машуня, неохота в школу?" - "Ой, мама! Ой как неохота!" - вздыхала Маша, ликуя от маминой догадливости. "Ну ладно, пропусти денёк", - разрешала мама, и Маша целовала её. Утро, день, вечер - целая вечность впереди - дождливая, солнечная, ветреная, снежная, смотря на какое время года приходился согласованный с мамой прогул.
В этот раз всё было по-другому. Мама не интересовалась, охота ли Маше идти в школу. Последнее время мама вообще меньше обращала внимания на Машу и не замечала в её глазах странной тоски пополам с бесовским блеском, не замечала чередования румянца и бледности на Машином лице, а также частой смены настроений - от горьких слёз по неведомым утратам к веселью по самым незначительным причинам.
Итак, был обыкновенный осенний вечер… Маша и мама пили чай на кухне, слушая, как ветер скулит в незаклеенных рамах. Сквознячок бегал по кухне. За ноги хватал, за спину. Маша поёжилась.
- Когда папа будет окна заклеивать?
- Не знаю, - ответила мама, - скоро…
Звенели ложечками, размешивая сахар. Маша уже пила чай, а мама словно зафиксировалась на этом бесконечном размешивании.
Маша разозлилась:
- Ну что ты… Положи ложку!
- А? Что? - не поняла мама. - Какую ложку?
- Я пошутила! - Маша резко встала и ушла к себе в комнату.
Из кухни снова послышался мелодичный звон.
Маша погасила в комнате свет и раздвинула на окне занавески.
Взору её предстал тёмный двор, наполненный ветром. Что могло шевелиться - шевелилось. Хвост у кота, выгнувшего спину на помойном бачке, изогнулся. Свет в многочисленных окнах корпуса напротив, казалось, пульсировал. Сколько Маша себя помнила, она любила вот так вечером смотреть из тёмной комнаты в тёмный двор. Наступал момент, когда Машина душа (именно в этот момент Маша и чувствовала её, крылатую, трепетную) как бы выскальзывала и секунду-другую жила своей особенной жизнью. Мрачный двор душу не прельщал, и она устремлялась ввысь, к звёздам, куда, наверное, и положено устремляться душам девочек-девятиклассниц. А Маша оставалась внизу одна - пустая, беззащитная. Всякий раз после воссоединения с душой Маша чувствовала, что стала капельку мудрее, словно там, в звёздном небе, душа удостаивалась очередного кольца, как ствол дерева, когда дерево становится на год старше.
Теперь же мысль, доселе глухо бродившая вокруг да около, обретала ясность, впивалась в Машу как иголка. "Что случилось с мамой? - думала Маша. - И где отец? Почему целую неделю он приходит домой поздно ночью?"
Маша немедленно отправилась на кухню и не застала там изменений. Горела на столе лампочка под плетёным абажуром, и свет полосками лежал на потолке и стенах. Мама больше не размешивала ложечкой сахар, однако чай стоял перед ней нетронутый. Полоска света изгибалась вокруг чашек подковкой, и чай золотился, переливался. Потом вдруг чистая капелька упала в чашку, за ней вторая… Маша в недоумении посмотрела на потолок, однако потолок был чист, бел и сух. Тогда Маша посмотрела на маму и увидела на щеках у неё мокрые дорожки.
- Мама! Вы что, разводитесь? - спросила Маша.
- Бог с тобой! Какую ты чушь мелешь! - Мама отвернулась, нашарила на столе сигареты.
- Правильно… Кури, укрепляй здоровье.
- Маша, оставь меня в покое. Ничего не случилось. Просто…
- Просто папа чего-то повадился приходить в три ночи.
- Он заканчивает проект. Работает со Ставровым у него дома.
- А что же ты плачешь, раз всё так прекрасно? Раз он работает дома у Ставрова?
- Я не плачу. Я так…