Карл: Нет, нет. Покой - это сама радость, потому что нет второго. Однако отсутствует идея покоя.
Мэри: В любви нет второго.
Карл: Ага, но это "нет второго" по–прежнему предполагает второго.
Мэри: Хм?
Карл: Это "нет второго" в любви, это единство по–прежнему является вторым.
Мэри: В покое нет второго; нет второго в любви.
Карл: Я не говорю об этом "без второго" в единстве. Я не говорю об этой "единой любви". Я не говорю о любви Бога, любящего себя…
Мэри: Я - это сам покой, само счастье, сама любовь.
Карл: Но оно не знает покоя.
Мэри: Сам покой, сама любовь.
Карл: Можешь назвать это "само нижнее белье". (смех)
Мэри: Так же сама любовь. Почему я должна стесняться этого слова "любовь"!
Карл: Потому что это столь возвышенный символ, который просто делает это таким особенным.
Мэри: Тогда ты произнеси его.
Карл: Ты это делаешь с его помощью. Просто назови это "божественное нижнее белье", и я успокоюсь! (смех)
Мэри: А почему надо бояться? Ты же не боишься слова "покой". И слово "блаженство" тебя не пугает.
Карл: Что бы ты ни сказала, мне все равно придется это разрушить. Так что забудь об этом!
Мэри: Возможно, дело в том, что слово "любовь" слишком затаскано. Его неправильно понимают.
Карл: На него возложено столько ожиданий. Поэтому это называется "Sat–shit–ananda", потому что от дерьма ничего не ждешь.
Мэри: В любви нет ожиданий!
Карл: Что? Как только ты называешь что–либо этим словом, начинаются ожидания.
Георг: Карл, грамматически слово "любовь" требует объекта, а "покой" - нет. Это настолько просто.
Карл: Да, это хорошая мысль. Любовь существует только тогда, когда есть любящий и что–то любимое. Покой - нет.
Мэри: Хорошо. Тогда я добавлю "божественная" к любви. (смех)
Карл: Забудь "de wine"! Бог ты мой. Не пей так много. Ты все еще хочешь напиться?
Мэри: Руми сказал…
Карл: Какой Руми? Теперь у нас пошли кривотолки. Ты превращаешь это в кривотолки. Это Руми их, что ли, распространяет?
Мэри: Руми, Хафиз - они не боялись слова "любовь".
Карл: Ну так и что? Что это значит?
Мэри: Они не боялись слов "покой" или "любовь".
Карл: Тебе теперь нужны какие–то подтвердители? Говори за себя, а не о тех, кто что–то сказал.
Мэри: Я знаю, что это истина. Даже не подумаю идти на попятную.
Карл: Ты знаешь, что это истина?!
Мэри: Я не собираюсь сопротивляться этому слову.
Карл: Нам надо теперь склониться перед ней! Она знает истину. Единственная, кого я знаю, кто знает истину. Завтра утром она даст сатсанг, в девять, у себя. (смех)
Мэри: Я не являюсь этой истиной. Я не чувствую, что являюсь этой истиной. Это интуиция. Я не собираюсь отступать от этого. Это не спекуляция; это не концептуализация. Это само мое сердце.
Карл: Ты - это рот, нашедший сам себя.
Мэри: Я больше не коснусь этой темы.
Карл: Божественная спекуляция! (смех)
Мэри: Интуиция - это не спекуляция. Это совершенно другой порядок.
Карл: Какой еще порядок?
Мэри: А что это за слово "спекуляция"? Есть слово "спекуляция", есть слово "интуиция", существует слово "реализация" - это все разные вещи.
Карл: Но они ничего не меняют. Ты остаешься все тем же дьяволом, который хочет внести различия там, где их нет. (молчание) Аллилуйя. Бог ты мой.
Лиз: У меня однажды был такой опыт.
Моника: Еще одна.
Лиз: Я сижу здесь с вами и прокручиваю это в голове снова и снова. Мне однажды читали про Шиву. Это было что–то вроде стихотворения, написанного на непонятном мне языке. Но там была одна строка, которая шла рефреном, и я в итоге спросила свами: "Что означает эта строка?" И он сказал: "Не то, не то, не то". Поэтому, когда я здесь сижу, все "не то", и это такое облегчение.
Карл: Поэтому я сижу здесь. О чем бы ни шла речь, все это "не то".
Лиз: (дразнит) И тогда через меня прошло просветление. (смех) Я дам сатсанг. На первом этаже.
Мэри: "Не то, не то, не то" - разве это не любовь? Разве это не дар?
Карл: Нет. Это не может быть дано тебе, ни с помощью строки, ни путем красивых слов, ни как–либо еще - это не может быть дано тебе. Это не дар, не передача.
Мэри: Это милость.
Карл: (мрачно) Это даже не милость.
Мэри: Это я имею в виду, когда говорю "дар", - милость.
Карл: Это просто прикол, здесь и сейчас, что милость вообще ищет милости.
Мэри: Кто способен на абсолютное "neti–neti", кроме милости? А это любовь.
Карл: Даже милость не способна на это.
Мэри: А у любви нет ожиданий - об этом я и говорю.
Карл: Но ты по–прежнему даешь определение любви.
Мэри: Это не определение.
Карл: Ну конечно же, это определение!
Мэри: Нет!
Карл: О, да брось! Ты проводишь разделение.
Мэри: Любовь не имеет никакого отношения к разделению.
Карл: Даже идея "любви" - это отличие.
Мэри: А как насчет "покоя"?
Карл: То же самое. Какую бы идею ты ни придумала, она вносит разделение. Любовь не проводит различий.
Женщина: И с этим мне надо жить, о Господи! Вот почему у меня проблемы. Со всеми этими концепциями это очень одинокое место.
Карл: Вот поэтому это называется "объятием одиночества", которое есть милость. В нем нет больше представлений о любви или чем–либо еще. Это не блаженство, это не…
Мэри: Это и есть любовь!
Карл: Забудь об этом! Это разобьет тебе сердце, хочешь ты того или нет.
Мэри: Да, любовь разбивает сердце. (смех) Это любовь. Разбитое сердце.
Карл: Да ради бога. О Господи.
Мэри: Хорошо.
Карл: Все в порядке там? Что–то случилось?
Франческо: (притворяясь, что плачет) Вопрос, вопрос! (смех) Бедный Карл!
Карл: Он сострадает! Спасибо тебе.
Франческо: Пожалуйста.
Всякое "я" - это враг
Карл: Ты из Берлина? Только что приехала?
Клара: Нет, я уже три недели, как в Индии.
Карл: Все хорошо?
Клара: Это нечто, но я просто наблюдаю, а затем оно снова исчезает.
Карл: О, да просто выплюнь это. Это называется "плеваться честно". Кто–то назвал это "ядровыплевывающей честностью". (смех)
Клара: Мне просто кажется, что сегодня смеяться не так легко, как вчера. Что–то произошло вчера вечером. У меня болело сердце, потому что я поняла, как сильно я привязана к вниманию других и к тому, чтобы на меня смотрели. Какой–то человек сказал всего одну фразу и - бах! - мне просто захотелось взорваться или…
Карл: (дразнит) Ты хотела убить себя, выпрыгнув с первого этажа?
Клара: (со смехом) Нет, я просто почувствовала, как это больно. А позже я прочитала в "Das Buch Karl" [книга Карла Ренца] о войне, и это просто помогло мне понять, что происходит.
Карл: Да, порой эта война не столь явна, но это всегда война, как только у тебя появляется идея о том, что ты существуешь в мире. Это всегда дружественный огонь.
Женщина: А что это?
Карл: Сейчас в Ираке американские солдаты убивают друг друга "огнем по своим". Другой ничем не отличается от тебя, поэтому это всегда огонь по своим. Но они все равно стреляют.
Георг: Это случайность.
Карл: Да, тебя случайно принимают за врага, а ты принимаешь за врага их, и все стреляют. Но называют это "дружественным огнем".
Моника: Но ты в любом случае умираешь!
Карл: Это как мир. Все стреляют, потому что думают, что существует противник. Пока остается противоположное "я", то существуют противники.
Георг: Божественная любовь!