- Генералы высказались за уход на Дон, - заговорил Кирилл и передал в подробностях разговоры в келье-камере и в трапезной-столовой.
- Превосходно, - проговорил Михаил Васильевич, жмурясь, - просто превосходно. А моих орлят уже вторая тысяча пошла! - похвастался он. - Юнкеров я привлекаю проверенных, испытанных, из тех училищ, которые дрались с Красной гвардией, как Михайловское артиллерийское, к примеру. Обращаюсь и к георгиевским кавалерам… А "Белый крест", надо сказать, отличная ширма! Через него я легально отправляю офицеров на лечение, на Кавказские минеральные воды, а то, что поезд следует через Дон, и добровольцы сходят в Ростове… Ну, наверное, у них есть на то веские причины!
Генерал издал сухой смешок, а Кирилл подумал, до чего же бывает трудно "дедушке" - вечная конспирация, настоящий обет молчания, и даже с самим собой не удаётся выговориться - вдруг кто услышит?..
Потянулись сумрачные кирпичные дома с пыльными окнами, и генерал напрягся.
- Сейчас поворот налево, - отрывисто сказал он, - где пути.
"Руссо-Балт", качаясь и переваливаясь, пересёк рельсы и остановился перед запертыми воротами завода, вывеску которого перекрывал транспарант: "Вся власть Советамъ!"
- Посигнальте, - тихо сказал Алексеев. - Один короткий гудок, два длинных, один короткий.
Кирилл посигналил. В калитке ворот показалось настороженное лицо, молодое, безусое ещё, и скрылось. Визжа и погромыхивая, створки ворот медленно распахнулись, открывая широкий проезд между закопчёнными стенами цехов. Где-то шипел пар, вращались приводы станков, лязгал металл. Кирилл осторожно загнал грузовик за ворота.
- Формируем бронепоезд! - сказал генерал с гордостью.
Из мастерских уже выглядывали юнкера и молодые офицеры. Все они были облачены в замызганные куртки мастеровых, на головах - кепки и мятые фуражки с молоточками, но выправка, следы былого лоска выдавали "белую кость".
Кряхтя, Алексеев спустился с "облучка" и представил Кирилла своим "орлятам", неуверенно, напряжённо улыбавшимся, утиравшим замасленные руки ветошью. Улыбки сразу стали и шире, и доброжелательней.
- Здорово, братцы! - послышалось от ворот.
От неожиданности Авинов вздрогнул и резко повернулся, нащупывая в кармане верный люгер.
В распахнутую створку лезли человек пять подвыпивших матросов. Один балтиец шагал впереди, чудом удерживая равновесие, а ещё четверо с винтовками, обмотанные патронташами, вели двоих явно рабочего вида, старого и малого - пожилого человека с седыми усами и парнишку лет двадцати, губы которого были расквашены ударом кулака.
- Привет, братишка, - криво усмехнулся Авинов.
- А мы вот мимо шли, - развязно повествовал матрос, делая широкие жесты, - дай, думаем, заглянем к про-ре… пролет-рар… про-ле-та-ри-ям!
- А чего ж не зайти? - подхватил Кирилл. - Кто это с вами? Тоже пролетарии?
- Не! Это предатели рабочего класса! Юнкеров прятали. Представляешь?! К-контрики…
Тут у Авинова мелькнула идея.
- Слышь, браток, - сказал он доверительно, - нам людей не хватает для революционного дела. Сечёшь? Давай махнёмся, не глядя? Вы нам эту контру, а мы вам - ящик "монопольки"! А уж мы этих предателей перевоспитаем - будь здоров! Годится?
- Ящик?! - не поверил матрос. - Цельный?
- А то!
- Махнёмся! - захохотал "братишка".
Конвоиры отпихнули "предателей рабочего класса", а Саид подал матросу ящик водки. Размен состоялся.
- Братцы! - радостно заорал балтиец. - Гуляем!
Вся гопа поспешно удалилась, унося ящик в четыре руки.
- Закрыть ворота! - сердито сказал Алексеев, показываясь из-за грузовика.
"Орлята" бросились исполнять приказ, а один из них, светловолосый и синеглазый, по возрасту - кадет, сказал с неуверенностью в голосе:
- А они нас не заложат?
- Не успеют, - ответил Авинов. - Махмуд! Абдулла! Саид!
- Сделаем, сердар, - понятливо ухмыльнулся "Батыр".
- Только чтоб без шума, без пыли.
Саид вытащил кривой кинжал и оскалился.
- Догоняйте тогда…
Обернувшись к "контрикам", Кирилл спросил:
- Это правда - то, в чём вас обвиняют? Вы спасали юнкеров?
- Пацанов я спасал, - угрюмо ответил старый, - а революция ихняя мне до сраки!
- Мне тоже, - улыбнулся Авинов. - Величать-то вас как?
- Сан Саныч я. Певнев.
- Железнодорожник?
- Машинист паровоза, - приосанился Сан Саныч. - А это Федька, помощник мой.
- Хорошо хоть зубы целы, - невнятно проговорил помощник машиниста. Он улыбнулся, и кожица на разбитой губе лопнула, набухла рябиновой каплей.
Певнев обвёл всех взглядом исподлобья, усмехнулся в усы.
- Ты не думай чего, ваше благородие, - сказал он. - Не выдам. Да и кому сдавать-то? "Временным"? Так они мне - тьфу! А этих… революционеров сраных, я бы давно к стенке поставил! Советы рачьих и собачьих депутатов…
- А не жалко? - прищурился Алексеев.
- Россию жальче, - строго ответил Сан Саныч.
- А если вам винтовку в руки, и - вперёд, на врага-большевика? - вкрадчиво спросил генерал. - За единую, великую и неделимую Россию?
- Я старый казак, - с достоинством ответил Сан Саныч, - я на верность присягал Богу, царю и Отечеству. Так что, ваше высокопревосходительство, давай винтарь и ставь в строй. Не побегу!
Заметив, что Алексеев был неприятно удивлён, старый казак хитро усмехнулся.
- Не удивляйтеся, ваше высокопревосходительство. Я вас по Маньчжурии помню, воевал там. Вы-то меня в лицо знать не можете, много нас таких шастало, а вот генерал-квартирмейстер Алексеев там как бы один на всех числился!
- Ладно, ладно, казак, - проворчал генерал и засопел, не то от смущения, не то тронут был долгой памятью старого солдата. - Разговорился…
- Вообще-то я подхорунжий Певнев.
- Вольно, подхорунжий… Пошли-ка, глянешь опытным глазом.
Михаил Васильевич провёл машиниста и корниловца в полутёмный цех, в котором громоздился бронепаровоз с бронетендером.
Толстые стальные листы облепили паровоз под разными углами так, что узнать в этой коробчатой штуке локомотив было трудно. Разве что труба выглядывала чуток, да колёса виднелись, спрятанные за щитками. Будка была закрыта полностью, только узкие щели-бойницы прорезали броню.
- Сурово… - оценил Сан Саныч. - Сами небось клепали? Крепко! А это чего? Амбразуры? Дельно!
- Ну так ещё бы! - фыркнул польщённый кадет, отзывавшийся на имя Данилка. - Сейчас мы вагон управления клепаем - со всех сторон бронеплиты навесили, а сверху башенку командирскую!
- Даже пушки достали, - вставил парень постарше, из юнкеров, представившийся Юрой. - И снаряды, и пулемёты - сменяли на водку в гарнизоне.
- Пушек-то полно, - вздохнул Данила, - а винтовки - ни единой. Два "нагана" на всех…
Саид заглянул в цех и жестом показал - всё в порядке, свидетелей не осталось. Кирилл кивнул текинцу и обошёл бронетендер.
- А это что? - пригляделся он.
В сторонке, притулившись к стене, стояли два грузовика "Де Дион-Бутон" - он их сразу опознал по круглым радиаторам с шестиконечными звёздами.
- Они на ходу? - спросил Авинов, оживляясь.
- А то! - гордо хмыкнул Юра. - На них снаряды и возили.
- А теперь повезёте карабины!
…Ближе к вечеру оба "Дион-Бутона" и "Руссо-Балт" въехали под арку ворот Кронверка. Шпиль Петропавловского собора был вызолочен заходящим солнцем, сумерки полнили бастионы крепости.
Охрана не успела похмелиться, а потому пребывала в дурном расположении духа - не захотела пропускать автомобили к арсеналу. Упёрлась, и ни в какую. Тогда Авинов высунулся из кабины и заорал:
- А ну, пропустили! У меня мандат! Кончай контрреволюцию разводить!
- Не велено, - угрюмо бубнил часовой, переминаясь и тоскливо оглядываясь в поисках начальства.
- Против тр-рудового народа прёшь?! - бушевал Кирилл. - Где комендант?! Я вам сейчас устрою!
Откуда ни возьмись, показался маленький кругленький человечек в форме, с пенсне на пористом носу.
- Я комендант! - прожурчал он. - Что происходит, гос… товарищи?
Авинов молча сунул ему в лицо розовый мандат. Комендант пригляделся к подписи, и стеклышки его пенсне мигом запотели.
- Да-да, конечно, - засуетился он. - Мы же понимаем! А что нужно-то?
- Пять тысяч карабинов, - пробурчал Авинов, словно отходя, - и полмильона патронов. А ежели поможете погрузить, то и замнём недоразумение. С нами, ежели по-хорошему, так и мы по-хорошему!
- Конечно-конечно! - засуетился комендант.
И вот распахнулись тяжёлые ворота арсенала, словно вход в пещеру Али-Бабы открылся, - сто тысяч одних только новеньких винтовок лежали тут в ящиках и ждали тех, кому достанутся. И дождались.
Текинцы, переодетые юнкера и ленивые солдаты из охраны Кронверкского арсенала, подгоняемые резкими окриками коменданта, мигом загрузили все три грузовика карабинами Мосина образца 1907 года - не лучшими, но тут уж, как говорится: бери, что дают!
Кирилл, выдерживая роль комиссара, только посматривал строго да отмечал карандашом количество изъятых ящиков с патронами - для отчётности.
Ещё не успело стемнеть, а перегруженные "Дион-Бутоны" с "Руссо-Балтом" медленно развернулись, натужно рыча моторами, и покинули Кронверк. Ветер с моря, порывистый и резкий, нагонял тучи. Революционный барометр показывал "бурю".
Шестнадцатого октября бронепоезд "Орёл" был сформирован полностью и готовился следовать на Дон.