* * *
- Не слабые укрепления, - сказал Дауд через неделю, указывая вперед на земляной вал в шесть человеческих ростов, который окружал Плиску, столицу Телерига.
- По сравнению со стенами Константинополя, это просто детские игрушки, - ответил Джелаль ад-Дин. - Представь себе две стены, каждая вдвое выше этих, сплошной камень, по хорошему рву впереди и между, а на стенах, кажется, все греки мира в полном боевом облачении. - Прошло полвека, но он по-прежнему помнил ужас того дня, и до сих пор не понимал, как уцелел во время штурма.
- Я родился в Константинополе, - мягко напомнил ему Дауд.
- Да, конечно, - Джелаль ад-Дин покачал головой, злясь на себя за то, что воспоминания о прошлом затмили для него настоящее. Со стариками это иногда бывает, но кто же любит вспоминать о собственной старости?
Дауд посмотрел по сторонам. Убедившись в том, что Искур его не услышит, он сказал, понизив голос:
- Не слабые укрепления для дикарей-язычников. И посмотри, как много внутри земли - Плиска наверняка город побольше, чем я думал.
- Нет, - Джелаль ад-Дин вспомнил разговор с предыдущим посланцем к Телеригу. - Сам город невелик. Вал предназначен в основном для того, чтобы оградить пастбища для ханских стад.
- Для его стад? И это все? - Дауд запрокинул голову и засмеялся. - Такое впечатление, что я попал в странный новый мир, где все не так, как кажется.
- У меня такое впечатление появилось, как только мы перешли через горные тропы, - серьезно сказал Джелаль ад-Дин. Дауд удивленно посмотрел на него. Он попытался обьяснить: - Ты из Константинополя. А я родился недалеко от Дамаска, где обитаю и по сей день. Дорога между нашими городами далека, куда дальше, чем от Константинополя до Плиски.
Дауд кивнул.
- И тем не менее по дороге ничего не меняется, - продолжил Джелаль ад-Дин. - Все такая же погода, такие же поля, такие же люди. Ну да, в Константинополе больше греков, все еще больше христиан, ибо наши там правят не так давно, как в Дамаске, но разница лишь относительна, а не абсолютна.
- Все это так, - сказал Дауд, снова кивнув. - Тогда как здесь…
- Вот именно, тогда как здесь, - сказал Джелаль ад-Дин с изрядной иронией. - Оливки здесь не растут, солнце с трудом пробивается через туманы, которые пеленают его как новорожденного младенца, и даже грек бы здесь не помешал, ибо тогда можно было б наконец поговорить с цивилизованным человеком. Этот мир совсем не такой, как наш, и мне он не очень-то по душе.
- Тем не менее мы надеемся объединить его с нашим посредством Ислама, - ответил Дауд.
- Да, надеемся, надеемся. Подчинение воле Аллаха обьединяет всех людей. - Теперь уже Джелаль ад-Дин убедился, что Искур не обращает на него внимания. Кочевник находился в достаточном отдалении. Джелаль ад-Дин продожил: - Даже болгар.
Дауд усмехнулся.
Искур что-то крикнул стражникам, расположившимся перед врезанными в укрепления деревянными воротами. Стражники закричали в ответ. Искур закричал снова, на этот раз громче. Стражники нехотя поднялись и открыли ворота. Они уставились на попутчиков Искура.
Проезжая через ворота, Джелаль ад-Дин торжественно отсалютовал им, уже хотя бы для того, чтобы привести их в смятение. Он указал на виднеющуюся впереди каменную стену, за которой находилась собственно Плиска:
- Видишь?
- Вижу, - сказал Дауд. Каждая сторона прямоугольной стены была размером менее полумили. - В наших землях это была бы простая крепость, а не столица.
Ворота в каменной стене были открыты. Проследовав за Искуром и Омуртагом в город, Джелаль ад-Дин закашлялся: Плиска воняла, как… нет, воняла хуже, чем большой город. Джелаль ад-Дин пожал плечами. Он знал, что рано или поздно перестанет замечать этот смрад.
Неподалеку от ворот стояло большое здание, искусно вырезанное из дерева.
- Это Телериг дворец, - обьявил Искур.
Рядом с дворцом было привязано к столбам множество степных пони, вроде тех, на которых ехали Искур и Омуртаг. А также, как с интересом заметил Джелаль ад-Дин, пара лошадей нормальной величины и мул, чья упряжь совершенно не походила на арабскую.
- А это чьи? - спросил он, указывая на них.
- Не знать, - ответил Искур. Он приложил руки ко рту и закричал в направлении дворца - крик, подумал Джелаль ад-Дин, является типичным болгарским подходом к решению любой проблемы. Через некоторое время открылась дверь. До этого арабы ее даже не заметили - так неразличимы были ее контуры среди изразцов.
Увидев, что из дворца кто-то вышел, Искур и Омуртаг повернули лошадей и ускакали прочь, не бросив даже прощального взгляда в сторону своих недавних попутчиков. Вышедший из дворца человек пару секунд рассматривал новоприбывших. Потом он поклонился:
- Чем могу служить, о мои повелители? - сказал он на достаточно хорошем арабском, чтобы Джелаль ад-Дин это отметил.
- Мы, посланцы халифа Абд ар-Рахмана, прибыли в ваш прекрасный город, - Джелаль ад-Дин знал, когда и что следует подчеркнуть, - по приглашению вашего хана, дабы разьяснить ему достоинства Ислама. Я имею честь обращаться к?.. - Он сделал паузу.
- Меня зовут Драгомир, мажордом могучего хана Телерига. Располагайтесь, будьте нашими гостями. - Драгомир снова поклонился. Ему было, как Джелаль ад-Дин прикинул, почти сорок. Он был приземист, хорошо сложен и светлокож. Большая коричневая борода обрамляла его широкое лицо, а голубые глаза были совершенно бесстрастны, как и полагается глазам хорошего мажордома.
Джелаль ад-Дин и его товарищи с облегчением соскользнули со своих коней. Как по волшебству, откуда-то появились мальчики - одни повели лошадей к столбам, другие понесли дорожные сумки внутрь дворца. Джелаль ад-Дин кивнул в сторону других крупных лошадей и мула.
- Скажи мне, будь добр, кому они принадлежат? - спросил он Драгомира.
Мажордом перевел свои бледные и скрытные глаза на столбы, потом назад на Джелаль ад-Дина.
- Эти лошади, - обьяснил он, - принадлежат делегации священников, приехавшей от Папы Римского по просьбе моего хана, дабы изложить ему достоинства христианства. Они прибыли сегодня.
* * *
Поздним вечером этого же дня Дауд ударил кулаком по стене комнаты, отведенной четверым арабам.
- Уж лучше пусть они останутся язычниками, чем станут христианами! - крикнул он.
Дауд гневался не только на Телерига, который пригласил в Плиску также и христиан, как бы выставив свою землю на аукцион - кто больше заплатит. Ярость Дауда была вызвана еще и голодом. На вечернем пиру была подана свинина. (Телериг же подан не был - какой-то языческий болгарский закон предписывал хану всегда есть в одиночку.)
- Это не так, - спокойно сказал Джелаль ад-Дин.
- Почему же не так? - Дауд бросил взгляд на старшего собеседника.
- Как христиане, они были бы дхимми, людьми Книги, и у них появилась бы надежда на рай. А если они не оставят свои языческие верования, то их души непременно попадут к шайтану до скончания века.
- Пусть шайтан забирает себе их души, языческие или христианские, мне не жалко, - сказал Дауд. - Но христианская Болгария, союзная Риму, может даже союзная франкам, встанет на пути продвижения истинной веры на север и может стать острием для ответного удара по Константинополю.
Джелаль ад-Дин вздохнул:
- То, что ты говоришь - правда. Но и истинная вера - правда, а правда непременно возобладает над христианскими заблуждениями.
- Да будет так, - угрюмо сказал Дауд. - Но разве эта земля не была когда-то христианской, еще до того, как болгары отобрали ее у Константинополя? Все земли, которые принадлежали грекам, следовали их обычаям. Держу пари, здесь до сих пор попадаются христиане, что может подтолкнуть Телерига к принятию их веры.
Стук в дверь перебил спорщиков. Дауд открыл дверь одной рукой, не выпуская из другой кинжала. Но никаких врагов за дверью не было - только четверо девушек. У двух из них кожа была, как у Драгомира - с точки зрения Джелаль ад-Дина, светлой до экзотики. Двое других были темнокожими, темнее самих арабов - а у одной из них были узковатые глаза. Все четверо были красивы. Они улыбнулись и вошли в комнату.
- Телериг уж точно не христианин, - сказал Джелаль ад-Дин, улыбаясь в ответ одной из светлокожих девушек. - Христианам не позволены наложницы.
- Ну и тем более глупцы, - сказал Дауд. - Задуть лампы, или пусть продолжают гореть?
- Пусть горят, - ответил Джелаль ад-Дин. - Хочу видеть, что я делаю…