Картошки не было, помидоров - к этим "чудам" Марьюшка относилась с опаской, в ее-то времена ничего такого не едали. Корову вот хотела завести, поросят, уток, но уж тут Миша уперся, отговорил - куда, мол? Магазин на себе, огород, да еще и живность? Нет, не получится так распыляться, либо торговать, либо фермерствовать.
Спустившись с крыльца, Маша поправила юбку, улыбнулась:
- Садитесь в сенях с гостем, пирогами угощать буду.
- Пирогами? - холостяк Ганзеев довольно потер руки. - Эк, Миха, повезло тебе с женою!
- Так и ты женись.
- Ага, женись… Не все ж такие, как твоя Марьюшка! Ты смотри - с утра уже и с дитем управилась, и пироги успела.
Ратников приосанился - любил, когда жену хвалили:
- Ты, Василий, иди пока в терем… тьфу-ты - в беседку, а я затоплю баньку. Долго не провожусь, не думай.
- А я и не думаю, - усмехнулся Веселый Ганс. - Пива пока попью с пирогами.
- С пирогами-то тогда уж - чай.
- Ладно тебе - чай. Иди уж.
Живенько растопив баню, Ратников вернулся к столу - Марьюшка уже расстелила скатерть, поставила большое блюдо с пирогами - с рыбой, с луком и яйцом, с просом. Принесла сбитню горячего, пива, ушицы, кашу с шафрановым маслом, жареного сазана…
- Вот это дело!
Гость уплетал все за обе щеки, только успевая нахваливать.
- Вот повезло с женой черту… Маш! А ты что ж с нами не садишься? Пашка-то ваш вроде как спит еще.
- Ой, - тут же озаботилась Марьюшка. - Пойду-ка, гляну - вроде как не слыхать, уж проснулся бы - плакал.
- Трудно, поди, с малышом, Маша?
- Да чего ж в том трудного? И Тема, когда был, помогал… Как-то он там сейчас, в людях?
- Да ничего, в море купается, - Ратников улыбнулся, откусил кусок рыбника, прожевал, запил сбитнем. - Вчера только ему с горки звонил… Хотя нет, не вчера, дня два тому уже.
Мобильник отсюда, с усадьбы, не брал, не было связи, чтоб позвонить, приходилось подниматься на вершину холма, метров за триста.
- Артем-то, верно, большой уже. - Доев рыбник, Ганзеев потянулся к ложке. - Сколько ему сейчас, тринадцать?
- Двенадцать… тринадцать скоро. Шестой класс почти на одни пятерки закончил!
- Гляди-ка - отличник!
- А то! Что, может, по стопочке? Или уж до вечера подождем, до бани?
- Хозяин - барин. Как скажешь!
Все-таки подождали. После обеда Ганзеев отправился вздремнуть, а Миша топил баню - пил пиво в беседке, время от времени, подкидывая в каменку дровишки. Поворошит кочергой угли, подбросит, дверцу захлопнет - и снова полчаса жди, пока прогорит, потом опять - поворошить кочергой…
- Утомился, поди, любый? - заглянула в предбанник Марьюшка, уже успевшая загореть, с сияющими зелеными глазами, ах…
- Утомился… А ну-ка, зайди-ка. Вроде как угарно?
Маша вошла в предбанник, принюхалась:
- Нет, не угарно… Ой… ты что творишь-то? Ох… Пусти, ну, пусти же!
Отбивалась, но так… притворно, а глаза-то, глаза совсем о другом говорили…
Обняв жену, Ратников принялся с жаром целовать ее в губы.
- Тише… тише… - томно шептала Марьюшка. - Пашка проснется…
Полетела на лавку маечка… тут же - следом - и юбка… И… Вообще-то Маша долго привыкала к нижнему белью, и вообще его носить не очень любила… но вот сейчас… вот сейчас надела красные кружевные трусики, ради него, Миши, надела… ох, как приятно было их снимать!
А потом и вообще - приятнее некуда! Прямо на широкой лавке, хорошо хоть половиков подстелено было, да все равно, твердо… однако это уже и вовсе не интересовало обоих… Только лишь жаркий шепот, томный взгляд, нежная шелковистость кожи и…
- Сладко… - улыбалась Марьюшка. - Ах, как сладко-то, любый…
А потом и совсем ничего не говорила, закатила глаза, стонала…
- Сладко!!!
А на улице уже кто-то громко кашлял!
Хм… кто-то? Ганзеев конечно же, кому еще там быть?
Подмигнув Марьюшке, Миша быстро натянул одежку, вышел:
- Ты что тут, как чахоточный? Оба! - повернувшись к беседке, Ратников вдруг увидал там молодого белобрысого парня в серо-голубой рубашке с погонами старшего лейтенанта милиции - Димыча и старого своего кореша Горелухина Генку, мужичка лет сорока пяти, немного сутулого, тонкогубого, желчного, но в общем - человека вполне незлобивого и отзывчивого, вот только не очень-то жаловавшего современную российскую власть. Так ведь и было за что, наверное.
- Оба! - растянув губы в улыбке, снова повторил Михаил. - Здорово, мужики! Что-то вы рано сегодня.
- Да, думаем, чего зря сидеть-то? - участковый махнул рукой. - Я из опорника, из окна, вот, Геннадия Иваныча заприметил, он как раз ко мне шел.
- Да, - Горелухин хмуро кивнул - он вообще-то всегда выглядел хмурым. - Брыкин-то, бригадир, не придет - к нему зять с дочкой приехали.
- А-а-а!
- Вот я подумал - чего еще ждать-то?
- И правильно, - радостно засуетился Ратников. - И правильно решили, сядем пока, выпьем по рюмочке - а там и баня поспеет. Маша! Маша-а-а!!! Ой… кажется, Пашка проснулся. Ну, вы тут располагайтесь, а я пойду, погляжу…
- Слышь, Михаил, - старший лейтенант вдруг встрепенулся. - Ты фуражку мою заодно посмотри - не у тебя ль оставил? Вторую неделю найти не могу!
- Не, не оставлял. Наверное, в другом месте где… В "Ниве" своей посмотри, может, под сиденье закатилась?
- Смотрел уже - нету.
Вообще же, участковый Димыч головные уборы свои терял не то чтобы часто, но - почти всегда, а потому - когда еще "Нивы" у него не было - прекрасно обходился без оных.
- Ладно, - Миша ухмыльнулся. - Найдется. А, не найдется, так новую выдадут.
- И то правда.
Банька славная выдалась, с парком ароматным - Горелухин все пивом поддавал, и тут главное было - не переборщить, плеснуть пивка в корец с водой чуть-чуть, самую малость, для запаха вкусного, хлебного…
- Ах, - разгоняя веником жар, ухмылялся Геннадий. - У меня матушка когда-то в колхозной пекарне работала. Я еще пацаном был, но запах этот никогда не забуду. Слышь, Миша, ты когда продуктами торговать станешь?
- Не знаю, - Ратников надел на голову войлочную шапку. - Муторно больно с продуктами. Всякие СЭС и прочее. Да и есть тут уже продавцы.
- Это Капустиха-то? Я у нее, окромя хлеба, другое и брать-то боюсь, - Горелухин скривился, слишком уж не любил соседку свою - гражданку Капустину, Зинаиду Михайловну, владелицу продуктового магазина "Немезида" (бывшего ОРСовского).
- А что, Дмитрий, часто у Капустиной продукты просроченные бывают? - обернулся к участковому Михаил.
- Да бывают… как и у всех - куда деваться? Проверку проводим - наказываем.
- Да черт с ней, с Капустиной, - рассмеялся Миша. - Что, говорить больше не о чем? А ну-ка, Василий, поддай-ка парку!
Из бани вышли часа через четыре, распаренные, довольные. Уселись в беседку, Ратников только налил, как…
- Дядя Миша, здрасьте! И вам всем - здравствуйте.
Михаил оглянулся, заметив спускавшуюся с крыльца миловидную девушку в джинсах и светлой блузке, улыбнулся:
- И тебе не хворать, Любушка. Маша сказала, ты завтра придешь…
- Так завтра и собиралась… А сегодня так, по делу… - Девушка опустила ресницы и потупилась, словно бы хотела что-то такое сказать, да вот никак не могла собраться с духом. - Дядь Миша, мне б с тобой… Ну, на пару слов.
- Ого?! - сидевшие в беседке мужики шутливо переглянулись.
Ратников быстро поднялся и махнул рукой:
- Да ладно вам… Сейчас приду. Пока закусывайте.
Вслед за юной почтальоншей он зашагал к воротам, к УАЗику, рядом с которым к забору был прислонен синий дамский велосипед - транспортное средство Любушки. Ну, правильно - на нем она сюда и приехала, не пешком же грязи мерить!
Останавливаясь у ворот, девушка искоса посмотрела на Ратникова, помолчала, будто собиралась с духом.
- Ну, ну, - улыбнувшись, подбодрил Миша. - Ты говори, говори, Любушка, не стесняйся.
- Так я и говорю… В общем, дядя Миша, вас просили срочно позвонить в лагерь, там с Артемом что-то.
- Что?! - Ратникова словно обухом по голове ударили. - В лагерь? С Артемом? А что, что с ним?
- Не знаю, дядь Миша, честно, не знаю. Но позвонить просили срочно! Номер…
- Номер я их знаю, спасибо, Любушка… конечно, сейчас… Только ты это… Маше ничего не говори, ладно?
- Не скажу… Я так и хотела - сначала - вам.
Заскочив в дом, Миша схватил лежавший на подоконнике мобильник и, махнув рукой кормившей проснувшегося Пашку жене, побежал к УАЗику.
- Эй, Михаил! - забеспокоились в беседке гости. - Ты куда это собрался?
- Да на горку, - обернувшись, пояснил Ратников. - Позвонить срочно надо.
Запустив двигатель, Михаил выехал за ворота и погнал на вершину холма, там, где брала связь. Остановился, вытащил телефон, набрал сначала Темку…
"Абонент временно недоступен!"
Черт! И в самом деле, что-то случилось…
Трясущими от предчувствия чего-то непоправимо страшного руками Михаил отыскал в меню - "Лагерь", нажал кнопку…
- Здравствуйте, я - Ратников, Михаил Сергеевич, опекун Артема… Вы просили срочно позвонить… Да не волнуюсь я! Что с ним случилось? Что-о?!!! Как - утонул?! Господи… Да-да, конечно, сегодня же выезжаю…
Бросив автомобиль у ворот, Михаил, чувствуя, как становятся словно бы ватными ноги, подошел к беседке и хрипло спросил:
- Иваныч! У тебя курить есть?
- Так ты ж не…
- Дай!