Глава 2
Лето. Побережье Азовского моря
НЕСЧАСТНЫЙ СЛУЧАЙ
Сегодня не будет поверки,
Горнист не играет поход.Владимир Луговской.
Курсантская венгерка
Миша с Ганзеевым (тот, на правах старинного друга, увязался следом, да и опять же - по дедовской боевой славы местам) добрались до Москвы к вечеру, как раз к самолету, и в десять часов вечера уже были в Запорожье, точнее сказать - в аэропорту. Ну а там до Азовского моря взяли такси. Дорого, конечно, но не тот случай был, чтоб мелочиться… Тема… Неужели - правда?
Ратников осунулся и снова начал курить - оттого кашлял, то и дело сплевывая за окно, в ночь, табачно-коричневой тягучей слюной. Веселый Ганс - обычно балагур - на этот раз по большей части ничего не говорил, и со словами утешения не лез - а как тут утешишь? Знал ведь, Темка для Миши с Марьюшкой давно как родной, стал. Кстати, Маше ничего о случившемся не сказали, не хотели пока расстраивать, ей и с Пашкой забот хватало. Просто сказали: "Надо бы на родительский день съездить, Темка звал ведь", и Маша больше ничего не спрашивала - такой уж был менталитет: раз муж сказал, значит, так и надобно. Просто собрала в дорогу, поцеловала, перекрестила да спросила - когда ждать. Вот так-то…
Таксист попался неразговорчивый, все курил да слушал свой шансон… нет, не Азнавура или Жильбера Беко, и уж, тем более, не Брассанса, а то, что по российским радиоволнам обычно гоняют - песенки из жизни и быта уголовных зон. Чем подобная музыка народ привлекает, Ратников, честно говоря, не очень понимал - можно подумать, будто в России-матушке буквально каждый второй либо сидел, либо в самое ближайшее время сесть собирался.
А вот Ганзееву, кстати, нравилось! Ишь, сидел, головой в такт мотал… ну, оно и понятно - опер. С кем поведешься, от того и наберешься.
- Далеко еще? - дождавшись очередной паузы меж музыкальными номерами, негромко спросил Михаил.
- Да не очень, - водитель - лезгин или татарин - неопределенно хмыкнул и поправил на голове кепку. - К утру точно будем. Как рассветет, считайте - приехали. Вам там в какое место надобно?
- Сказали же - в детский лагерь! - Веселый Ганс неприязненно покосился на водилу.
- Там лагерей много.
- В "Рассвет", - пояснил Ратников. - Знаете, где это?
- В конце поселка, - таксист кивнул и снова закурил сигарету. - На окраине самой. Ничего - скоро уже доедем.
Снова все замолчали, а из колонок лился неумолчный шансон - "базар-вокзал" и все такое прочее.
- Светает уже… - Михаил показал вперед и чуть влево.
- Светает… - тут же согласился Василий, рад был, что дружок его хоть немного разговорился. - Давно хотел сказать, да как-то к слову не пришлось… Помнишь, о чем мы с тобой на озере говорили?
- Ну да, не забыл, - Ратников пожал плечами… даже, пожалуй, с некоторым удивлением. - А что?
- Так вот… так клиника, в Украине, что с бывшим директором детдома связана, - она ведь здесь рядом находится, в Токмаке - мы только что его проехали. Не сразу и нашли.
- А почему не сразу? - Михаил, видя усилия своего сотоварища, счел необходимым поддержать заявленную беседу.
- Потому что клиника-то - ведомственная! - довольно ухмыльнулся опер. - Какой-то "Физтехприбор", что ли…
- Вах! "Физтехприбор", говоришь, уважаемый? - неожиданно обернулся шофер.
Ганзеев хлопнул глазами:
- А что? Э, ты на дорогу-то смотри, уважаемый!
- Ха! Я эту дорогу с закрытыми глазами знаю… А на заводе "Физтехприбор" двадцать лет отработал, с младшего лаборанта начал. И сейчас бы работал, кабы не развалили все, уроды… Эх, и времена раньше были…
Водитель ностальгически вздохнул и даже чуть прикрутил звук, как видно, намереваясь предаться воспоминаниям.
- Такой заводище был - огромный! Поликлиника своя, ПТУ, три пансионата, больница - вы, верно, про нее сейчас и говорили - тоже в девяностые продали, прихватизаторы хреновы! Кстати, пионерлагерь этот, "Рассвет", куда вы едете, - он ведь тоже раньше физтехприборовским был. Во-он, видите - поселок? Еще километра три.
По краям шоссе потянулись заборы, ворота, частные домики, потом снова пошли тополя и снова заборы с воротами…
- Ну все, приехали, уважаемые, - заложив крутой разворот, водила остановил свою "семерку". - Сейчас багажник открою… Ага… Во-он туда, за тополя, гляньте-ка!
- А что? Это усадьба маркиза Карабаса?
- Сами вы маркизы, я извиняюсь… Это физтехприборовский санаторий… бывший. Ныне - уж и не знаю, кому принадлежит.
- Поня-атно! - усмехнулся Веселый Ганс. - Слышь, Миш - у них тут этот завод - вместо маркиза Карабаса, куда ни глянешь - все тут физтехприборовское.
- Так я ж вам и говорю - такой был заводище!
Взяв дипломат и рюкзак, приятели расплатились с таксистом и, переглянувшись, подошли к выкрашенным в тоскливый серовато-зеленый цвет воротам, с красно-белой вывеской "ДОЛ "Рассвет"". ДОЛ, да… Детский оздоровительный лагерь.
- Эй! - несколько раз нажав кнопку расположенного на стойке ворот звонка и не дождавшись результата, Ганзеев что есть мочи забарабанил по железным створкам кулаком. - Эй, есть тут кто?
Между прочим, уже совсем рассвело, и за лесополосой, над крышами поселка, выкатывалось ласковое желтое солнышко. Улыбалось, жмурилось - мол, что еще, лежебоки, спите? А вот, сейчас я вас!
- Чего хулиганите? - за оградою наконец показался сторож - худой и лохматый старик в потертой джинсовой куртке и малиновой баскетке с надписью "Ай лав Нью-Йорк". - Я сейчас в милицию позвоню!
Василий лишь ухмыльнулся, но "корочки" доставать не стал, лишь спросил - чего все спят-то?
- Солнышко-то - оно вон где!
- Солнышко-то вон где, а времени-то еще полшестого! - вполне здраво возразил старик. - Людям еще спать да спать, тем более - детям. Так что попрошу вас, граждане, не хулиганьте! А то ведь у меня этого того… быстро!
- Да ты, отец, не кипятись, - посмурнев лицом, вздохнул Ратников. - Мы ведь не просто так шумим - по делу приехали, издалека… Мальчик тут у вас… утонул…
- А-а-а, вон оно что, - сторож тут же завозился с запорами. - Так что ж вы сразу-то… Я ведь понимаю… Вы что же - родственники ему, значит… Ай-ай-ай… Артемка. Артемка - хороший парнишка… был. Эх, как же так… как же так-то…
Мише тоже очень хотелось поинтересоваться - а как же так-то? Но не у сторожа же спрашивать. А вот Ганзеев, ничего, спросил:
- А что, отец, как все случилось-то? Может, расскажешь?
- Да уж, чтой-то и я слыхал. Что знаю - поведаю. Во-он, в сторожку пока идите, сейчас я чайку…
- А тело-то, конечно, в морге, отец?
- А? Ах, да, да… там. В райцентре. Да тут недалеко, на шоссе выйдете - там и автобусы ходят, и маршрутки, да и так, на попутках можно.
- А тут мы просто вещи Артемины заберем…
- А как же! Я понимаю - память… Эх, ну, что ж за судьба такая злая, это ж надо - безвинное дите… Вон, на софу присаживайтесь. Сейчас, сейчас… В восемь у нас подъем, но вожатые и начальство раньше поднимаются - в семь. Планерка у них. Вот в это самое время они купаться-то и убежали… не иначе, как бес попутал! Ну, понятно еще было бы - кабы ночью, а то с утра пораньше вдруг. Сашок, вожатый, их и без того баловал - купаться каждое утро водил, хоть и не особенно близко тут.
- Чего же они поперлись-то?
- А поди знай! Я ж и говорю - бес.
Набрав в чайник воды из зеленого жестяного бачка, сторож достал из тумбочки пачку печенья, сухари, вазочку с сахаром. Развел руками:
- Уж попрошу, не обессудьте.
Ратников хотел было отказаться - как-то не до чая было, но передумал - зачем обижать старика?
- Так, значит, пацаны с утра купаться ушли, - между тем продолжал выпытывать Василий. - Пока вожатые на планерке были…
- Ну да, ну да, - сторож затряс головой. - Так. Втроем и убежали - Артемка и дружки его - Вовка с Русланом. А потом, уже в восемь, на подъеме, их и хватились - где да как? Сашок с вожатыми - живо к морю… А он уж, Артемка-то, и не дышит. Вовка-то с Русланом его вытащили - да поздно.
- Да-а-а, - сглотнув слюну, Ратников вытащил сигареты. - Слышь, отец, тебя как зовут-то?
- Иван Федотычем кличут.
- А я, стало быть, Михаил, отец Темки… приемный. А это - друг мой, Василий. Кури, Федотыч.
- Благодарствую.
Все трое закурили, меж тем поспел и чайник, старик Федотыч принялся заваривать какой-то особый чай с пахучими степными травами, мол, такого чая гости отродясь не пивали. Чаек и в самом деле оказался на удивленье вкусным, Миша выпил вприкуску сразу две чашки, а Ганзеев - три.
- Вещички Артемкины вам Матвеевна, начальница, отдаст… Может, вы и поговорить с кем хотите? Вчера милиция приезжала, Вовку с Русланом расспрашивали… а потом, вечером, родители за ними приехали, увезли. Мол, что уж им тут теперь… Понять можно.
- Та-ак… значит, дружков Темкиных здесь и нету!
- Нету, нету! Говорю же - родители вчера увезли. Они там друг другу какие-то родственники…
- Ага… - набычившись, кивнул Василий. - Ну, а место происшествия нам хоть кто-нибудь здесь может показать?
- Да хоть кто! Вон, хоть вожатого, Сашка, спросите.
Пока чаевничали, пока разговаривали, время и пролетело. В десять минут восьмого Федотыч привел гостей в кабинет начальницы лагеря, Алевтины Матвеевны, оказавшейся дамой лет под пятьдесят, весьма приятной наружности, из тех, кого в здешних местах называют - "бедовой". Типа - коня на скаку, и в огонь, и воду.