Штаб-врач Зогу откланялся, оставив ротмистра в полном одиночестве. Тоот лежал, закрыв глаза, и в голове у него бесконечной каруселью без связи и порядка крутились разрозненные картинки вчерашнего дня: упырь, вахмистр Грас, нелепая пальба на огнемётной позиции, снова вахмистр, но уже лет на пятнадцать моложе. Питон, обвивший ствол огнемёта, развалины Торнаты, брат, поздравляющий его с первым самостоятельным уроком в гимназии, вчерашний экран с идиотскими ментаграммами захваченного намедни горца с непроизносимым именем… Стоп! Ротмистр изо всех сил постарался остановить исчезающую из памяти картинку. Что-то не так! Ну конечно, не так! Обнаруженное несоответствие отчего-то вдруг развеселило его, захотелось вскочить и броситься спрашивать у всех, кто смотрел вчерашнюю передачу, заметили или нет? Всё вроде бы в ментаграмме было хорошо, красиво, зрелищно: чудовище, человекообразные уродцы. Но тень! У всего и всех была двойная тень. Одна сильная, тёмная, другая едва заметная, чуть в стороне. Но всегда тени было две.
"Как же так? Что ж за напасть такая? Как только горцу этакий бред в голову пришёл?"
В дверь, неспешно пыхтя, подобно старенькому паровозу, вошёл, почти вкатился, комендант базы с объёмистым пакетом в руках. Ротмистр сделал непроизвольную попытку вскочить и встретить старшего по званию как подобает. Но тщетно.
- Лежите, Тоот, лежите, - сдвигая пылевую маску, прогудел бригадир. - Вы тут у нас герой. Кстати, друг мой, что за странную историю рассказывают? Будто бы в самый момент схватки, откуда ни возьмись, появился упырь, откусил голову этой мерзкой ползучей твари и пропал бесследно.
- Прошу извинить, - еле ворочая губами, ответил Тоот. - При всем почтении я этого не видел. И видеть не мог.
- Ну да, конечно, - утирая платком со лба пот, кивнул бригадир. - А вот солдаты видели. И воспитуемые тоже. Куда надо доложили. Там к тебе множество вопросов образовалось. Так что выздоравливай, становись на ноги и - в столицу.
- Слушаюсь, господин бригадир, - чуть слышно выдохнул Тоот.
- Вот, - бригадир достал из подмышки свой пакет и водрузил на тумбе возле кровати. - Здесь фрукты и пирожки от госпожи Идои. Моя жена считает вас настоящим героем.
- Это преувеличение.
- Ни к чему прибедняться. Вот, кушайте! Отменные фрукты, не волнуйтесь - не здешние. - Бригадир гулко засмеялся над собственной шуткой. - В общем, так, господин ротмистр. Штаб-доктор Зогу настаивает на продолжительном отпуске для вас, и я с ним согласен. Встанете на ноги, передадите командование гарнизоном штаб-ротмистру Гаге и езжайте в столицу. Когда тамошние умники вас отпустят - смело отдыхайте, развлекайтесь. В вашем распоряжении девяносто дней. Приказ ясен?
- Так точно!
- Просьбы имеются?
- Так точно! Разрешите перевести воспитуемого Кросса из секции "Лата" 114-го отряда на время моего отпуска ко мне денщиком и механиком-водителем.
- Воспитуемого? - не скрывая удивления, переспросил бригадир.
- Так точно, - с трудом шевеля языком от усталости, ответил Тоот. - Под мою ответственность.
- Что ж, под твою ответственность. Если он не выродок - конечно, забирай.
ГЛАВА 4
- Легионер может находиться в двух положениях, - говаривал, бывало, бригадир Дрым, - войны и подготовки к войне. Бывает ещё третье положение - это положение в гроб. О нём вы узнаете как-нибудь после занятий. Сейчас вас ожидают первые два.
Ротмистр Тоот гладил спину лежащего перед ним упыря, вспоминая давние занятия в школе субалтерн-офицеров.
- Ранение - это тоже подготовка к войне, - продолжал тогда бригадир Дрым. - И если вы, хлюпики, умывшись кровью, встанете и снова броситесь в бой - из вас выйдут настоящие легионеры; нет - ваше место в хозяйственном обозе: "Сейф! Равняйсь! Смирно!"
Верзила Дрым, в своей жизни гордившийся, казалось, лишь своим мужским естеством и службой в Легионе, вышагивал тогда перед строем новобранцев, держа стек зажатым в кожаной перчатке протеза запястья левой руки. Если что и заботило его - невозможность продолжать службу в боевых частях. Через месяц после выпуска Тоота он всё же добился отправки на фронт и, как рассказывали, геройски погиб где-то на побережье в бою с хонтийцами. Мог ли такой, как Дрым, погибнуть не геройски?
Слова первого наставника Тоот запомнил на всю жизнь. Сейчас он ещё чувствовал жуткую слабость, но знал, что способен превозмочь её, потому что нет на свете ничего, что могло бы остановить настоящего легионера. Нет ничего, чего не смог бы добиться легионер.
- Ловко это у тебя получилось, - продолжая беседовать с единственным другом, сказал ротмистр. - Спасибо, что ослушался меня тогда! Подоспей ты на мгновение раньше, я б себя, может, сейчас не чувствовал как мешок с дерьмом, а не подоспей вовсе - нам бы с тобой уже не беседовать. Спасибо тебе, Дрым!
Упырь скосил на говорившего большие внимательные глаза и облизнулся, словно намекая, что спасение спасением, а питонья голова послужила неплохим довеском к бобовой похлёбке.
- Тут видишь, какое дело, - продолжал Тоот. - Меня в столицу отправляют, потом в отпуск. Так что не будет меня. Долго не будет. Ты пойми верно, я тебя не бросаю. С собой бы взял, да только как? С базы тебя не вывезти. Вот если б ты меня по дороге за постами встретил… Да как объяснить тебе? Умел бы ты говорить, - ротмистр махнул рукой, - а то вот на всей базе мало у кого мозгов больше, чем у тебя, а что толку. Ладно, рожа мохнатая, я сюда прикажу сухой паёк положить, дверь запру, так что через ход ты сюда всегда попадёшь. Ты уж подожди меня, а я постараюсь вернуться побыстрее.
Упырь сел, и треугольные уши его поднялись столбиком.
- Идёт кто-то? - насторожился Тоот. Дрым недовольно заурчал и полез под кровать. Тоот поднялся, застегнул верхнюю пуговицу кителя и, опираясь на трость, вышел в кабинет.
- Энц ротмистр! - На пороге образовался дежуривший в канцелярии писарь Варибобу. - К вам старшина сто четырнадцатого отряда Зэф с воспитуемым. Говорит, вы их вызывали.
- Пусть войдут, - усаживаясь за стол, скомандовал Тоот. Коренастый рыжебородый воспитуемый Зэф, старшина их 114-го отряда, в прежние дни числился одним из известнейших столичных психиатров, да вот беда, оказался выродком. Втайне даже от самого себя к этому умнику Тоот испытывал почти дружеское расположение, хотя, уж конечно, какая может быть дружба между выродком и офицером Легиона.
За старшиной в кабинет бесшумно - старый легионерский навык - вошел Нил Кросс.
- Энц ротмистр, - начал Зэф, - воспитуемый Кросс доставлен в ваше распоряжение!
- Вижу, что доставлен, - напуская на лицо деланную суровость, проговорил Тоот. - Воспитуемый Кросс назначен ко мне механиком-водителем. Вот приказ о переводе. Выдать ему паёк на неделю и экипировать как рядового вспомогательного корпуса.
- С белой полосой? - на всякий случай уточнил Зэф.
- Конечно, с белой полосой, он же воспитуемый, - нахмурился ротмистр.
- Прошу извинить, не подумал.
- А следовало, - отрезал командир гарнизона. - Воспитуемый Кросс, выйдите!
Бывший вахмистр не замедлил с выполнением команды.
- Садитесь, Зэф! - то ли приказал, то ли попросил ротмистр. - Я хотел у вас спросить. Так, между прочим.
- Это касается психиатрии?
- Предположим, что нет. Предположим, что я хочу услышать ваше мнение как разумного человека.
- Благодарю за высокое мнение о моих способностях, господин ротмистр!
- Помнишь того горца, которого ты недавно обнаружил в зоне расчистки?
- Так точно!
- Недавно я видел передачу с его ментаграммой. Как по мне - больное воображение. Чудовища похлеще тех, что здесь, у Голубой Змеи, водятся. Но вот какое дело: у всех существ и предметов в его фантазиях двойная тень. Хотелось бы понять, как такое могло случиться?
Зэф поднял глаза в потолок.
- Конечно… - чуть помедлив, начал он, - можно представить себе такое странное раздвоение личности с едва ли не полным наложением ментальной картины. Человек как бы ощущает себя двумя людьми, идущими неподалёку друг от друга. Поэтому он и видит одно и то же, но под другим углом. Возможно, при этом первая картинка подавляет другую. В таком случае одна из теней должна быть слабее.
- Спасибо, Зэф. Вы мне очень помогли! - радуясь, что нашёл объяснение, улыбнулся Тоот.
- Но, честно говоря, - продолжал бывший психиатр, - если бы мне в прежние времена пришлось слышать о ком-либо с таким диагнозом, я бы решил, что он лжец.
- Почему?
- Крайне нетипичный случай. Но это, энц ротмистр, уже вопросы медицинской практики, которых я не имею права касаться.
- Верно. - Тоот начал складывать бумаги на столе в стопку, чтобы не смотреть на старшину. - Но ведь этот горец тоже весьма нетипичный случай.
- Ага, и вам так показалось? - радуясь возможности начать беседу, оживился Зэф. - Об этих горцах, конечно, мало что известно. Но, согласитесь, рисунки, которые он тут демонстрировал, свидетельствуют о высоком развитии того, что называется мелкая моторика.
Тоот поднял на собеседника суровый взгляд.
- Простите, энц ротмистр. Всё понял. Когда-то, ещё в прежние времена, я бывал в музее изобразительного искусства. Там сейчас Галерея Преданности. Так вот, я как раз попал на выставку горских мастеров. Картины очень яркие, но, как бы так сказать, простые. Это вообще свойство малоразвитых народов - игнорирование деталей и любовь к ярким цветовым пятнам. Рисунок же этого Мака Сима как раз, наоборот, очень точен в деталях, и ещё… - Зэф взволнованно поднялся со стула, - этот, с позволения сказать, горец умеет готовить и, по всему видно, хорошо готовит земляные клубни.
- К чему вы ведёте?