Pratchett Terry David john - Море и рыбешки (пер. Е.Александрова) стр 17.

Шрифт
Фон

И банка с вареньем. Какой-то олух приписал сбоку мелом: «ВЫНЬ ЛОЖКУ ИЗ БАНКИ! НА ПЕННИ – ТРИ ПОПЫТКИ!»

Маманя вроде бы приложила все усилия к тому, чтобы остаться незамеченной, однако позади вдруг зашуршала солома. Комитет выследил ее. Тогда она спросила:

– Вы это написали, госпожа Мак-Рица? Сердца у вас нет! Не по-людски это…

– Мы решили, что вы должны поговорить с барышней Громс-Хмурри, – объявила Летиция. – Пусть прекратит!

– Что прекратит?

– Она всем что-то внушает! Она ведь явилась сюда воздействовать на всех нас, верно? Ни для кого не секрет, что она не гнушается магической обработкой умов! Мы все это чувствуем! Она портит праздник!

– Она просто сидит возле чана, – возразила маманя.

– Да, но как она сидит, позвольте вас спросить?! Маманя опять выглянула из-за ларька.

– Ну как… обыкновенно. Сами знаете… поясница согнута, коленки…

Летиция сурово погрозила ей пальцем:

– Послушайте, Гита Огг…

– Уж если вам надо, чтобы она ушла, ступайте и сами ей скажите! – вспылила маманя. – А я по горло сыта этими вашими…

Раздался пронзительный детский крик.

Ведьмы переглянулись и ринулись через поле к «Счастливому уженью».

По земле, захлебываясь слезами, катался маленький мальчик.

Это был Пьюси, маманин младшенький внук.

Маманя похолодела. Подхватив карапуза на руки, она обожгла бабаню свирепым взглядом.

– Что ты с ним сделала, ты… – начала она.

– Ни-хач-чу-у-у-куклу-у-у-у! Ни-хач-чу-у-у-куклу-у-у-у! Хач-чу-у-СОЛДАТИКА-А-А-А!

Тут только маманя заметила, что в липкой ручонке Пьюси зажата тряпичная кукла, а маленькое личико (та его часть, что виднелась по краям разинутого рта) залито слезами ярости и разочарования…

– ОййхаччухачухачуСОЛДАТИКА-А-А!

…Она поглядела на товарок, на бабаню Громс-Хмурри – и почувствовала, как всю ее, от пяток до макушки, пронизывает нестерпимый леденящий стыд.

– Я объясняла, что можно бросить куклу обратно и снова попытать счастья, – робко сказала бабаня. – Но он и слушать не захотел.

– …хаччууухаччуууСОЛДА…

– Пьюси Огг, если ты сию же минуту не угомонишься, бабушка тебе… – и маманя с ходу сочинила самое страшное наказание, какое могла придумать: – …никогда больше не даст конфетку!

Напуганный такой невообразимой угрозой, Пьюси закрыл рот и замолчал. После чего, к ужасу мамани, Летиция Мак-Рица, решительно выпрямив стан, заявила:

– Барышня Громс-Хмурри, вам лучше уйти.

– Разве я мешаю? – удивилась бабаня. – Надеюсь, что нет. Я вовсе не хотела мешать. Просто он попробовал выловить подарок и…

– Вы… всем действуете на нервы.

Ну, сейчас начнется, подумала маманя. Вот сейчас Эсме вскинет голову, прищурится, и, если Летиция не отойдет на пару шагов, стало быть, она куда смелей меня.

– А нельзя мне остаться посмотреть? – спокойно спросила бабаня.

– Я знаю, что за игру вы ведете, – продолжала Летиция. – Решили все испортить! Вам невыносимо думать, что вас обставят, и вы замыслили какую-то гадость.

Три шага назад, подумала маманя. Иначе и костей не соберешь. Вот сейчас…

– Нет. мне не хотелось бы, чтобы все думали, будто я что-то порчу, – всполошилась бабаня. Она со вздохом поднялась. – Пойду домой…

– Нет, не пойдешь! – Взбешенная маманя Огг толкнула подругу обратно на стул. – А ты, Берил Развейли, ты-то что думаешь? А ты, Летти Паркин?

– Все они… – начала Летиция.

– Я не с вами разговариваю!

Ведьмы, столпившиеся позади госпожи Мак-Рицы, прятали глаза.

– Да нет, не в том дело… я хочу сказать, мы не думаем… – неловко начала Берил. – То есть… я всегда очень уважала… но… ну… короче, это ради общего блага…

Голос ее звучал все тише и наконец замер. Летиция торжествовала.

– М-да? Тогда мы, пожалуй, и впрямь пойдем, – скривилась маманя.

Ваша оценка очень важна

0
Шрифт
Фон

Помогите Вашим друзьям узнать о библиотеке