Он проводил массу времени, глядя вниз. Хотя у Гильдии были совет и президент, у нее так же был и мистер Клит, который вел протоколы, следил за тем, чтобы дела шли без сучка без задоринки и тихо улыбался сам себе. Странный, но достоверный факт – стоит людям свергнуть тирана и начать править самостоятельно – тотчас же, как гриб после дождя, возникает мистер Клит.
Хат. Хат. Хат. Возможность вызвать у мистера Клита смех стояла в обратной зависимости от реально содержащегося в ситуации юмора.
– Но это же бессмысллица!
– Добро пожаловать в таинственный мир гильдийской экономики, – сказал мистер Клит. – Хат. Хат. Хат.
– А еслли мы будем играть, не явлляясь члленами Гилльдии, что тогда? – спросил Имп. – Вы конфискуете наши инструменты?
– Для начала, – ответил президент, – а затем мы некоторым образом вернем их вам. (Хат. Хат. Хат) Между прочим… Вы, случайно, не эльф?
– Семьдесят пять долллларов – это грабеж, – заявил Имп, когда они брели по вечерним улицам.
– Больше, чем грабеж, – сказал Глод. – Я слышал, что Гильдия Воров берет только проценты.
– И ты получаешь членство в Гильдии и что угодно, – пророкотал Лайас. – Даже пенсию. И каждый год поездка в Квирм на пикник.
– Музыка доллжна быть свободной! – сказал Имп.
– Что будем делать сейчас? – спросил Лайас.
– У кого сколько? – спросил Глод.
– У меня доллар, – сказал Лайас.
– У меня несколько пенсов, – сказал Имп.
– Значит, сейчас мы отправимся пререкусить, – сказал Глод. – Вот сюда.
Он показал на вывеску.
– Кормовая Нора Гимлета? – спросил Лайас. – Гномье имя. Сквермишель с помоями?
– Теперь он готовит и для троллей, – ответил Глод. – Решил отбросить этнические предрассудки, чтобы побольше зарабатывать. Пять видов угля, семь видов кокса с пеплом и осадочные породы, от которых у тебя слюнки потекут. Ну что, нравится?
– А гномий хллеб? – спросил Имп.
– Тебе нравится гномиий хлеб? – спросил Глод.
– Я очень ллюбллю его, – сказал Имп.
– Что, настоящий гномиий хлеб? – уточнил Глод. – Ты уверен?
– Да. Он хрустящий и очень вкусный, воистину!
Глод пожал плечами:
– Это доказывает, что ты не врал, – сказал он. – Тот, кто любит гномиий хлеб, не может быть эльфом.
В забегаловке было почти пусто. Гном, до подмышек скрытый фартуком, смотрел на них поверх стойки.
– У вас подают хрустящую крысу? – спросил Глод.
– Лучшая клятая крыса-фри в городе, – ответил Гимлет.
– Тогда мне четыре хрустящих крысы.
– И гномий хлеб, – сказал Имп.
– И кокс, – добавил Лайас.
– Крысиные головы или крысиные ноги?
– Нет. Четыре хрустящих крысы.
– И кокс.
– Крыс подать с кетчупом?
– Нет.
– Ты уверен?
– Никакого кетчупа.
– И кокс.
– Два крутых яйца, – сказал Имп.
Окружающие одарили его странными взглядами.
– А что такое? Я просто ллюбллю яйца вкрутую, – добавил он.
– И кокс.
– И два яйца вкрутую.
– И кокс.
– Семьдесят пять долларов, – сказал Глод, когда они уселись. – Сколько будет семьдесят пять долларов умножить на три?
– Много долларов, – сказал Лайас.
– Больше двух сотен долллларов, – уточнил Имп.
– Думаю, мне не приходилось видеть две сотни долларов за раз, – сказал Глод. – Во всяком случае, наяву.
– Мы добудем деньги? – спросил Лайас.
– Мы не можем добывать деньги, играя музыку, – сказал Имп. – Это Закон Гилльдии. Еслли они поймают тебя, они отберут твой инструмент и засунут… – он запнулся. – В общем, еслли ты фллейтист, то это будет то еще удоволльствие, – припомнил он.
– Не думаю, что тромбонисту придется легче, – заметил Глод, посыпая крысу перцем.
– Я не могу вернуться домой, – сказал Имп. – Я сказалл им… В общем, я не могу. Да даже если бы я мог, мне бы пришллось вытесывать моноллиты, как мои братья.