Он вздохнул и неспешно проговорил:
- Знаешь, Алаб… Я часто размышляю, над тем, что же такое бессмертие… Пожа-луй, его можно определить так: способность сохранять память и самосознание после того, как какая-либо из временных оболочек (то же тело, к примеру) перестает функционировать. Но ведь вспомни сам, о чем думает большинство! Начать того, что у многих, как я уже говорил, вообще отсутствует память. А самосознание? Есть ли оно даже у тебя? - тут он повернул голову и пристально посмотрел мне в глаза.
- Да, - как можно тверже отозвался я. - Есть, конечно.
Он усмехнулся:
- Мысли о том, как бы повкуснее наесться, нельзя отнести к самосознанию. Это инстинкт физической, самой грубой оболочки, а значит, он должен умереть вместе с ней. Много ли в тебе останется после того, как уйдет этот инстинкт? Да и другие тоже? Есть с тебя снять всю эту шелуху, будет ли хоть крохотное зернышко?
На миг я растерялся.
- Но ведь я состою не только из мыслей об удовольствиях! - попытался я запро-тестовать, но осекся под насмешливым взглядом Господина.
- Надеюсь-надеюсь, - пробормотал он. - М-да, еще ты состоишь из мыслей о соб-ственной значимости. Тоже, знаешь ли, не мысль-долгожитель.
- Это как посмотреть! - рассердился я и добавил, хотя на самом деле так не думал: - Эгоизм, может быть, тоже бессмертен!
Он сощурился и отозвался чуть жутковатым голосом:
- А вот об этом будем судить после смерти. Вернее, после нескольких смертей - физической, астральной, ментальной. Или, чтобы тебе было яснее - смерти ин-стинктов тела, желаний личности и праздных мыслей ни о чем. Там, где эгоизму не за что будет зацепиться - ведь не останется ничего, что он привык считать крите-риями своего существования. Идет?
Я покраснел от обиды, но возразить не успел. Наши разглагольствования прервал сонный голосок Дайны:
- Доброе утро…
Х Х Х
Оказалось, зря мы с Господином спорили о еде - Дайна, проснувшись, выдала нам по ореху. Это были среднего размера плоды в плотной жесткой оболочке, кото-рую трудно было снять, а по вкусу - горьковатые.
Вначале я гордо отказался от угощения, памятуя об обиде. Пусть им будет плохо! Но оказалось, что им стало вовсе не плохо, а, напротив, хорошо.
- Прекрасно! - радостно воскликнул Господин. - Милая Дайна, теперь вам доста-нется целых два ореха! Я уступаю вам свою половину.
И я скрепя сердцем переменил свое решение.
После завтрака Господин занялся чем-то вроде зарядки, и Дайна, разумеется, ста-ла весело подражать ему. Правда, если он двигался грациозно, то она - несколько неловко. Сердито глядя на них, я подумал: пожалуй, неплохо, что обитательница Детства равнодушна ко мне. Ну, зачем мне такая?!
Х Х Х
- Нам пора, - сказал Господин, окончательно приведя себя в порядок (что заклю-чалось, помимо псевдозарядки, в приглаживании волос). Я с любопытством спро-сил:
- Куда теперь?
- Долину Загадок и Неразгаданных тайн, - отозвался он и, не дожидаясь моего во-проса, пояснил: - Каждый человек задает себе вопросы и ищет на них ответы. На не-которые находит, другие остаются неразгаданными долгое время. И такие вот загад-ки-тайны обитают в области души, которую условно можно назвать "Долиной Зага-док и Неразгаданных тайн". Интересно, как на нее подействовал Слид? - задумчиво прибавил он. Я, разумеется, ответить на его вопрос не мог.
Х Х Х
Далее мы следовали за Дайной. Она, конечно же, знала все тропки в лесу и с лег-костью вела нас через кусты, между деревьев, так что я вскоре окончательно заблу-дился и гадал: как же мой великий спутник намеревался искать здесь дорогу само-стоятельно? Кто же, в таком случае, из нас излишне самоуверен?
Шли мы долго, и я решил по дороге задать один из мучащих меня вопросов:
- Скажи, ты предвидишь будущее? - запыхавшись от быстрой ходьбы, на ходу спросил я. Он, обернувшись, на мгновение сверкнул улыбкой:
- Немного. Но это не моя заслуга. Это заслуга времени.
- Да? - вскинул брови я. - И в чем же заключается его заслуга?
Он помедлил, прежде чем ответить:
- В твоей Вселенной и во Вселенной твоего Бога, Льва, время течет по-разному. То, что там - секунда, для вас может оказаться миллиардом лет. То есть у вас может сложиться впечатление, будто в мире Льва времени нет вовсе. Но оно есть. Я же присутствую в нескольких мирах сразу. Часть меня здесь, а часть в это мгновение видит Льва и то, что происходит с ней. И знание о Судьбе Льва, которую я наблю-даю, - знание о судьбе вашей Вселенной, а значит, ее будущего.
Я задумчиво промычал нечто глубокомысленное.
- М-да, - начал размышлять я вслух. - Это интересно. И что же будет со мной зав-тра?
- Я не могу ответить касательно тебя лично, - с явным пренебрежением отозвался он. - Я могу судить о Вселенной в целом, а не о тебе в частности.
В частности! По-моему, я-то как раз в самом что ни на есть центре!
Х Х Х
Лес заканчивался постепенно. Деревьев становилось меньше, и вот мы вышли на совершенную пустошь. Не было даже травы, и стало прохладнее. Это понижение температуры принесло облегчение мне, но вовсе не Дайне, которая, видимо, при-выкла к духоте собственного леса. Теперь же она ежилась и моргала длинными рес-ницами.
Мне стало жаль ее с высоты своего положения - как никак, я себя чувствовал прекрасно! Быстро скинув ткань, прикрывающую мой торс и ощутив, как тело со-дрогнулось от порыва ветра, я собрался было с небрежными видом преподнести его Дайне, как замер от удивления и досады - меня опередили! Господин каким-то об-разом узнал о моих намерениях и уже бережно укутывал дрожащую девушку в свое темное сукно. Я окинул придирчивым взглядом его фигуру и был вынужден не без доли сожаления признать, что она лучше моей - широкие плечи, развитые мышцы… Мне даже стало неловко за собственную худобу, и я раздраженно осведомился у се-бя самого: ну, зачем я полез в роль благородного и бесстрашного? Как теперь повес-ти себя умней?
Господин выручил меня.
- О, это кстати! - он выхватил мою ткань и тоже набросил ее на хрупкие плечи Дайны. Последняя посмотрела на него глазами, полными преданной любви, будто вторую накидку добыл тоже он! Я возмущенно глядел на них, но они не замечали. Я постоял, переминаясь с ноги на ногу и стараясь сделать вид, что мне вовсе не хо-лодно, потом резко бросил:
- Ну, и как?! Идем?
Господин перевел грустный взгляд с влюбленного лица Дайны на мое взбешен-ное, помрачнел и устало сказал:
- Да, пора идти. Хотя я и не жду ничего хорошего.
Я хмыкнул:
- А я, надо понимать, жду. Тогда, думаю, повернем назад?
Он улыбнулся, но как-то натянуто:
- Нет, пожалуй. Просто я рассуждаю. Не нравится мне эта пустошь… - и Господин задумчиво заскользил взглядом по унылому пейзажу. Столь же бесцветному, как и мой Город, но тут к тому же не было никого, кроме нас. Я поежился и поспешил пе-ревести собственные мысли в иное русло:
- И что такого? Ну, значит, нет у нее тайн и загадок.
Он хмуро взглянул на меня, словно бы я весьма неудачно пошутил.
- И что в этом хорошего? Тебя должно что-то волновать, ты должен искать вопро-сы и находить на них ответы! Что же хорошего в том, что Льва ничего, абсолютно ничего не интересует? Если бы интересовало, тут было бы хоть что-то… Хотя бы маленький куст… - и он умолк, утомленный своей пылко тирадой. Я молчал, вполне согласный с доводами друга, потом постарался успокоить его:
- Но ведь мы еще не дошли до самой Долины. Это только ее преддверие.
- Вот именно, - вздохнул он. - Только порог, а уже разбитый… К тому же, погода и внутреннее состояние человека, его настроение взаимосвязаны. В городе постоян-ная морозная сырость, свидетельствующая о… Ну подумай сам, что творится с эмо-циями Льва на наружной оболочке сознания, если там постоянно царит мрачная по-года!
- А при чем тут Город к этой пустоши? - уязвленный его словами, поинтересовал-ся я. Господин пожал плечами:
- Просто меня волнует, что тут прохладно.
- То же мне, прохладно! - искренне удивился я.
- То ли еще будет…
- Нет, ты действительно пессимист, - буркнул я и опрометчиво заявил, вспоминая духоту леса: - В любом случае, холод лучше жары.
Х Х Х
Я оказался не прав. Впервые я признал это с такой готовностью.
Я понял, что мы прибыли в долгожданную Долину Загадок и Неразгаданных тайн, когда бурую ледяную землю припорошил тончайший слой тусклого белого пуха, небо стало серым, а температура понизилась настолько, что я с трудом шел. Единст-венное, что представляло какой-то интерес, были виднеющиеся поодаль скалы.
Заметив их, Господин остановился и задумчиво проронил:
- Хм… Странно… горы… Что бы они значили? Что ее волновало?
Я, вынужденный тоже остановиться, так как понятия не имел, куда идти, пытался проникнуть в суть его слов. В голове царило ледяное безмолвие - такое же, как и вокруг. Сквозь него прорвалась единственная мысль: я окоченею от холода, если простою тут хоть еще одно мгновение. Я попытался пошевелить рукой, но пальцы смерзлись, стали чужими. Я почти жалел о собственном благородстве, когда в по-рыве благих чувств одел Дайну в свою ткань. Впрочем, судя по ее потрескавшимся до крови губам и тоскливому выражению на словно сузившемся личике, ей двух на-кидок оказалось мало.
- Идем… - прохрипел я сквозь гул в мыслях. Кажется, слова, выпорхнув из моего рта, тут же заледенели, и льдинками покатились по земле. Господин кивнул и не преминул добавить:
- Между прочим, холод лучше жары.
Я прорычал что-то, на большее не хватало сил. Рот склеился, и я опасался произ-нести хоть слово - наверняка губы тотчас же полопаются.