Неужели я когда-либо считал, что жара хуже холода?! Я не мог так считать! Или же глубоко заблуждался, очень глубоко.
Наверное, мы все-таки шли. Я ничего толком не запомнил, сплошная пелена в сознании. Туман, туман… И я словно пытаясь вырваться наружу.
Холодно, как же холодно… Мне было уже все равно - пускай Слид все погубит! Я никого в любом случае не сумею спасти, я умру до этого от заледенения.
Сквозь туман прорвался бодрый голос Господина:
- Тут еще не так уж и плохо… Ее все же что-то волнует, раз есть снег и горы. Вот только что?
Я уже ничего не видел, так было холодно. Но я знал, что Господин сейчас дейст-вительно господин, хозяин положения. Ему словно и не холодно. Или в его Вселен-ной вечная мерзлота?
Кажется, я его об этом спросил (или он прочел мои мысли), потому что он со сме-хом ответил (он еще был способен смеяться!):
- Ох, Алаб, ты меня скоро вообразишь непонятно кем. Разумеется, я могу справ-ляться со многими обстоятельствами лучше тебя. Я-то со спокойной совестью чер-паю большое количество энергии со своей Вселенной, а ты утратил всяческие связи со Львом, вот и мерзнешь. Дайне и то легче.
"Еще чуть-чуть - и я окончательно поверю ему" - пронеслось у меня в голове, пока я медленно исчезал в холодной тьме небытия, мечтая лишь об одном - очнуть-ся в Лесу Детства и ощутить на лице жаркое дыхание тепла…
Х Х Х
Мне снова становилось холодно, и сквозь звенящий туман вокруг проступило чье-то лицо. Я еще не успел понять, кого вижу перед собой, когда вдруг осознал вели-чайшую из истин. Я открыл, что такое счастье. Счастье - это когда тебе тепло…
Лицо принадлежало Дайне. Она склонилась надо мной, и в ее огромных янтарно-карих глазах поселился испуг. Спутанные волосы припорошил снег, губы потреска-лись, а ресницы заледенели, став очень длинными и словно хрустальными.
"Она беспокоится обо мне… - протекла ленивая мысль. - Что ж, стоило замерз-нуть, чтобы увидеть в ее очах вот такую заботу…"
- Он умер! - как-то с надрывом воскликнула Дайна, и чуть истеричная тревога в ее голосе была мне приятна.
- Нет, он просто ослаб, - нетерпеливо отозвался Господин. Будь хоть чуточку по-теплее, я бы возмутился - просто ослаб! Да я почти умер! Но пронизывающий хо-лод, и я сумел ощутить лишь щемящий стыд: Дайна и Господин в полном порядке, а я… Ладно еще, Господин, он вообще особенный. Но Дайна-то должна была раньше замерзнуть. Она, во-первых, ребенок, а во-вторых, привыкла к теплой погоде. Но тем не менее оказалась крепче меня!
Сквозь ворох сонных мыслей пробрался голос моего друга:
- Сид на него хуже действует, чем на тебя. Ты совсем неиспорченная, - он помол-чал и продолжил: - Что ж, я его попытаюсь доставить до более теплых мест. Тут уже недалеко. Стало теплее. Чувствуешь?
Ответа не последовало, но, полагаю, Дайна кивнула. Я с ними был категорически не согласен. Теплее? Что-то не заметно! Я уже ощущал собственного тела, оно при-мерзло к земле, может, я действительно умер? Мне кажется, я уже нематериален.
В следующую секунду мне пришлось убедиться в обратном. Кто-то (вероятно, Господин) безо всякой осторожности взял меня за руки и принялся тащить по земле. Я пытался сопротивляться, но из-за отсутствия сил делал это слишком вяло.
Х Х Х
Как тепло… Я начал по-настоящему приходить в себя, силы медленно вливались в мое тело.
Наконец я смог открыть глаза и даже чуть повернуть голову, но вокруг ничего не было - сплошная темнота.
- Где это мы? - голос мой как-то сел от пережитого холода. Рядом со мной разда-лось легкое движение, кто-то коснулся моего плеча и прошипел на ухо:
- Тихо! Мы устали. Дайна спит.
Это небрежное "Мы устали" отчего-то задело меня. Я нахмурился и, все же пони-зив голос, упрямо осведомился:
- И где мы находимся?
- Эта зона - преддверие к Прекрасному. Тем ярким образам, которые человек хра-нит в душе…
Я фыркнул:
- То же мне, очень прекрасно! Вокруг темень.
- Нет. Просто это такая область. Сначала беззвездная ночь, потом зона Прекрасно-го, и постепенно наступает утро. А там, где утро, и есть цель нашего пути.
- А что у нас за цель, кстати говоря? - полюбопытствовал я. Господин отозвался:
- Чем дальше мы продвигаемся, тем больше я убеждаюсь, что сейчас важно доб-раться до Центра, - и, не предоставив мне возможности задать вопрос, строго приба-вил: - А теперь спи. Я жутко устал, пока тащил тебя. Спокойной ночи!
Раздалось шуршание, по-видимому он укладывался поудобнее, и вновь тишина. Мне спать не хотелось - ведь я только-только вышел из мрачной полудремы, и сон ассоциировался у меня с холодом.
А здесь было так тепло… Я лежал на чем-то мягком, может быть, на траве… Тем-нота постепенно убаюкивала меня, пока я размышлял о словах моего друга. Центр? Что за Центр? Куда мы идем? Если честно, мне было это не так уж и важно - лишь бы было так же тепло, так же сладко пахло чем-то неизвестным.
Кажется, я уснул…
Х Х Х
Когда я проснулся, было все так же темно и тихо. И этой мягкой тишине даже не мешали, а скорее гармонично вписывались в нее, приглушенные голоса.
- Я не очень понимаю тебя… - раздался взволнованный шепот Дайны.
- Просто пойми, что я не всегда буду тут… - послышался какой-то грустный ответ Господина.
- Почему? - это был тон капризного обиженного ребенка.
- Ох, Дайна… Я не из твоего мира. Из другого. И должен вернуться.
- Должен? Если ты должен, но не хочешь этого… Мы ведь можем что-нибудь придумать!
- Я не просто должен, Дайна! - твердо перебил он ее. - Я хочу этого. Пойми…
Они умолкли, потом раздались всхлипывания.
- Ну, успокойся… Я ведь Учитель Льва. Я буду с ней, а значит, и с тобой.
- А ты любишь свою ученицу?
- В каком смысле? - устало спросил он. - Если ты имеешь в виду - как женщину, то нет. Я просто не могу. Она для меня скорее как дочь.
- Тогда это совсем другое!
- Тише, девочка, разбудишь Алаба…
Я сердито отозвался:
- Была бы нужда. Я уже не сплю.
Чуть слышное движение, и чье-то прохладная ладонь коснулась моей щеки.
- Тебе уже лучше? - участливо спросила Дайна. Я смутился и неловко перевел разговор в другое русло:
- А… что ты плачешь?
Конечно, мне не следовало бередить ее рану этим вопросом. Дайна всхлипнула и, прильнув ко мне, тихо застонала. Я, растерявшись, не сразу осознал, что к моей гру-ди прижалось хрупкое и милое создание. Осторожно обняв девушку за худенькие плечи, я неуверенно сказал:
- Не нужно плакать… Все будет хорошо.
Она отчаянно замотала головой, уткнувшись горячим лбом в мое плечо. Только тут я заметил, что меня вновь обрядили в мою накидку, которую я не так давно так благородно пожертвовал Дайне. Окончательно смутившись, я в волнении вкинул голову, смутно надеясь встретиться со спокойным взглядом Господина. Было слиш-ком темно, чтобы он увидел мое движение, но тем не менее вновь воцарившуюся тишину нарушил его голос:
- Дайна, девочка моя родная, пожалуйста, не плачь. Я не могу остаться. Действи-тельно не могу.
Дайна снова замотала головой, однако как-то растерянно, обреченно. Через пару мгновений она отстранилась от меня, и я перевел дыхание.
Некоторое время мы молча сидели, думая каждый о своем. Потом Господин со вздохом произнес:
- Что ж, пойдемте. У нас у всех не очень-то веселое настроение, но, уверяю, в ско-ром времени оно хоть чуточку улучшится, если, конечно, вас способно заворожить нечто красивое.
Я с горечью отозвался:
- О, в одном ты прав. Настроение у нас еще то. А знаешь ли ты, ясновидящий, его причины? А? - я говорил это язвительно, злясь на собственное дурное расположе-ние духа и неспособность быть столь же сдержанным, как он сам.
Я не видел его лица, но почувствовал, как Господин вскинул голову и вперил в меня свой пристальный и будто режущий взгляд.
- Что ж, слушай! - сухо бросил он. - Хотя тут не нужно обладать никаким даром ясновидения - простая наблюдательность и логика. Только вот вопрос, так уж ли ты жаждешь услышать это.
Итак, Дайна страдает из-за меня. Ребенок, живущий во Льве, очень привязан к своему Учителю и, встретив отголосок любимого наставника так близко, не желает терять его вновь. Я… - тут он помедлил, но потом, видимо, небрежно пожал плеча-ми и равнодушно продолжил: - Я же, в свою очередь, всегда ценил свою ученицу и, конечно, того ребенка, который столь искренне отвечал на мои попытки дать ему знания. Поэтому, встретив Дайну здесь, я не мог не ощутить к ней теплых чувств.
- Ага, - не сдержавшись, ухмыльнулся я. - И еще если этот ребенок - очарователь-ная девушка, которая восторженно хлопает ресницами при твоем появлении! Да и сама ученица, должно быть, хорошенькая…
Он не обратил на мой выпад ни малейшего внимания, холодно продолжая:
- Поэтому, с одной стороны, мне хотелось бы остаться, а с другой - уйти. Здесь мне нет места. Здесь всё против меня. Я это чувствую.
- Нет! - отчаянно, со слезами в голосе, выкрикнула Дайна. Кажется, Господин вздрогнул. Некоторое время он хранил тяжелое молчание и только лишь потом мрачно продолжил: