- Честно хочешь, Тумфи? - прищурившись, усмехнулся степняк. - Но тогда и ты ответь мне - тоже честно. А ты? Ты сам, Тумфи? Зачем ты примкнул к посольству? С каким напутственным словом послал тебя твой Угорим-коназ? - Улыбка ушла с обветренного лица кочевника, будто стертая незримой рукой, а вот пытливый прищур остался. - Ты ехал сюда для того лишь только, чтобы переводить чужие речи, или тебе дадено иное задание?
Бельгутай, не моргая, вглядывался в него из темных щелочек-бойниц.
Тимофей стиснул зубы. Все верно. Было! Было задание. Прозорливый нойон, конечно, не знал о том наверняка, но вполне мог догадываться. "Наблюдай не только и не столько за латинянским императором, сколько за татарскими послами, - велел Тимофею ищерский князь-волхв. - За каждым их поступком, за каждым словом. Смотри, слушай. Все. Всегда. Всюду. Помни: мое защитное слово, произнесенное над тобой, не только оберегает тебя от дурного глаза и чужой магии, но и связывает нас незримой колдовской нитью. Так что я тоже буду смотреть твоими глазами и слушать твоими ушами. Это может оказаться полезным".
* * *
Солнце медленно садилось, озаряя императорский лагерь багровыми отблесками. Посол и толмач сверлили друг друга холодными изучающими взглядами. Смотрели молча, долго, целую вечность. Так смотрят два хищника из одной дружественной - пока еще дружественной - стаи, случайно задевшие один другого. Случайно или не очень. Задевшие, а после показавшие зубы. По привычке или с тайным расчетом. Показавшие и…
И спрятавшие.
Напряженный момент испытующих взглядов миновал. Бельгутай вновь раздвинул губы в приязненной улыбке:
- Я - посол великого хана, ты - толмач при посольстве. Пусть все так и остается впредь, Тумфи, договорились? Пусть каждый несет свою службу. Сейчас мне, как никогда, нужен хороший переводчик, так к чему усложнять жизнь? Да, я тоже полагаю, что войны не избежать, но это не дает мне права прекращать переговоры с Хейдорхом.
- Зачем они нужны, переговоры эти? - прорычал Тимофей. - Кому?! Для чего?!
Два проезжавших мимо всадника в белых с черными крестами плащах покосились в их сторону. Взгляды рыцарей ордена Святой Марии были настороженными и недружелюбными. Впрочем, тевтонские братья на татарских послов иначе здесь и не смотрели.
- Ты задаешь ненужные и лишние вопросы, - негромко, но твердо ответил Бельгутай. - Тебя послал сюда твой коназ, меня - мой хан. Им, должно быть, виднее, а мы… мы просто делаем свое дело, не делать которого не можем. Вот и все.
- Все? - Тимофей шумно выдохнул. - Ох, кабы так просто оно было!
Бельгутай снова заглянул ему в глаза.
- Что с тобой, Тумфи? Объясни, что на тебя нашло? В императорском шатре ты держал себя в руках. А сейчас вдруг, ни с того ни с сего… как вы, урусы, говорите?.. Воз-бе-ле-нил-ся. Почему?
- Почему?! - Тимофей сплюнул в сердцах. - Да потому, крысий потрох, что тошно смотреть на все это воинство латинянское и ждать, пока оно двинет на Русь.
Бельгутай неодобрительно покачал головой:
- Послушай, Тумфи, ты же знаешь, великий хан…
- Что - хан?! - злобно прошипел Тимофей. - Что, Бельгутай? Думаешь, мне легче от того, что твой хан и латинянский император делят промеж себя наши земли, словно вынутый из печи пирог? А я… - Вздох, похожий на стон, вырвался из его груди. - А я вам в том помогаю.
- Вы, урусы, сами нарезали этот пирог, - беззлобно, но сухо и жестко заметил Бельгутай. - Для других нарезали - для тех, кто окажется достаточно проворен, велик и силен, чтобы проглотить его по частям, не подавившись при этом. Не ищи виноватых на стороне, Тумфи, и уж тем более не вини себя, коли ваши неразумные коназы-честолюбцы никак не могут договориться и не способны принять власть одного над всеми. Кто, как не они, в нескончаемых усобицах растерзали и обескровили ваши земли? Кто, как не они, продолжают заниматься этим по сию пору?
- Хорошо тебе рассуждать, - хмуро процедил Тимофей. - Вам-то повезло, вы-то сами все в едином кулаке собраны. Оттого и сильны в битвах. И в походах удачливы.
- Да, собраны, да, сильны и удачливы, - задумчиво покивал Бельгутай. - Сейчас - собраны, сильны и удачливы. - И почему-то отвел глаза. - Вот только не знаешь ты, Тумфи, каково нам было раньше, какие битвы кипели в степях Орхона и Керулена, как жестоко сражались между собой за скудные кочевья наши курени, рода и племена и сколько доблестных богатуров полегло у отрогов Небесных гор. Неведомо тебе, с какой яростью мы истребляли друг друга. И тебе, урус, не вообразить даже, какой боли и крови стоило нам единство. Но ты прав: нам повезло. Великое Небо послало моему народу великого хана - Собирателя Земель и Потрясателя Вселенной. Ибо только по-настоящему великому человеку под силу объединить свои враждующие улусы и вознестись над чужими…
Бельгутай помолчал.
- В ваших же урусских землях нет пока своего Чингисхана - достойного, честного, сурового, но справедливого правителя, думающего не только о собственном благополучии и о благополучии кучки знатнейших нойонов-бояр, а о величии - истинном, подлинном величии - всего народа. Вам попросту некого сейчас поднимать на белом войлоке к Извечному Синему Небу. В этом ваша главная беда, и в этом ваше несчастье. Коназы ваши, Тумфи, как малые дети, мыслят мелко и считают лишь городки и деревеньки - свои да соседские. Они видят не дальше приграничных поселений. Быть может, оттого так происходит, что нет в ваших землях степного простора, а леса закрывают небо и горизонт. А может быть, души ваши поросли иными лесами, мешающими единению. Никто из ваших гордых коназей не смотрит широко. Никто не зрит даже в мечтах целостной Урусии под своим началом. И - что гораздо важнее - никто из них не согласен вставать под начало другого, более достойного властителя, чем он сам. Потому-то к вам и норовят прийти чужие властители.
- Ага, а в латинянских землях и душах, значит, леса не растут? - огрызнулся Тимофей. - И спесивые имперские курфюрсты, герцоги, графы и бароны, не менее яростно, чем наши князья, грызущиеся между собой, вот так сразу взяли и покорились Феодорлиху? И воинственные ордена рыцарей-монахов тоже подчинились ему беспрекословно? И богатые вольнолюбивые города открыли ворота? И жители непримиримых провинций сложили оружие? И соседние европейские государи ничуть не противились усилению империи? И даже давний враг императорской власти - римская курия, неоднократно обвинявшая Феодорлиха в пособничестве колдовству и отлучавшая его от церкви, вдруг благословила эту самую власть? И все прошло спокойно и быстро, без крови и без розни?
- Вот в том-то и дело, что случилось это именно вдруг и сразу, - ответил Бельгутай. - В том-то и странность, что все прошло спокойно, быстро и бескровно. Так не бывает, не может и не должно быть. Даже мудрейший и могущественнейший Чингисхан объединял враждующие степные народы не один год и не один десяток лет. Он добился своего, пролив реки крови, уничтожив непокорных ханов и стерев с лица земли целые племена. Здесь же вышло иначе.
Бельгутай покачал головой:
- Еще меньше года назад страна немцев и ромеев была таким же изорванным в клочья войлоком, как и твоя Урусия, Тумфи. Но Хейдорх сумел не просто собрать разрозненные лоскутки воедино, он укрепил свою державу и расширил ее границы. За несколько месяцев! Без единой битвы! Такое не в силах человеческих. Такое можно объяснить только вмешательством иных сил. И я не думаю, что Великое Небо-Тэнгри поспособствовало в этом императору-германцу. Вряд ли стал бы помогать ему и латинянский бог, чьи служители уже не раз и не два проклинали Хейдорха. Нет, тут замешан не божий промысел, а скорее колдовство.
- Придворный чародей? - нахмурился Тимофей. - Михель Шотте?
Бельгутай утвердительно кивнул:
- Махал-шаман. В нем все дело.
Тимофей недоверчиво посмотрел на степняка:
- Хочешь сказать, что создать ТАКУЮ империю под силу колдуну?
- Не всякому колдуну, Тумфи, и не всегда. Многое зависит от того, откуда берут силу колдовские заклинания. Шаманское могущество имеет разную природу, а на свете встречаются источники поистине неисчерпаемой магической мощи.
- Какие, например?
Глаза Тимофея наткнулись на пристальный взгляд степняка. Посол что-то обдумывал. Решал: сказать? нет? Решился. Сказал. Вернее, спросил:
- Ты слышал что-нибудь о Черной Кости, Тумфи?
Бельгутай напряженно следил за лицом собеседника, высматривая каждое движение, каждое дрожание мускула…
- О чем? - изумился Тимофей.
… Но, видимо, так ничего и не выследил.
- Ладно, забудь. - Нойон небрежно махнул рукой. Как-то уж нарочито небрежно. - Это не важно. Глупые слухи, пустые сказки.
Ну, нет! Теперь уже сам Тимофей внимательно следил за татарским послом. И забывать, конечно же, ни о чем не собирался. Впрочем, щелочки-бойницы на обветренном лице степняка больше не смотрели на Тимофея. Взор Бельгутая рассеянно скользил по латинянскому лагерю.