На них напали часа через два, когда уже всех четверых почти против воли заволокло голодной дремотой. Франка чиркнула кресалом о камешек, но огонь загорелся у тех - масляная лампада, что поставили, на уступ, стащив потайной колпак. Яхья не успел вытащить саблю: двое молодцов в глухих наголовниках скрутили ему руки за спиной. Тогда Франка, забыв о своем кинжале, повисла у одного из пришельцев на шее, пытаясь пережать глотку и брыкаясь от усилий. Леонар ловко выхватил оружие из-за пояса мальчика, перехватил его поудобнее и завертел "мельницей", вышибая чужие клинки с ухваткой бывалого жонглера. На него навалились сзади, он отряхнулся, как сенбернар, свалил всех неприятелей в кучу малу и попытался ткнуть туда концом сабли, но тут его подавили физически и морально. Франку и ее супротивника после некоторых усилий растащили в разные стороны. Надо заметить, что трагикомическая необходимость обоюдно беречь свет мешала развернуться и тем, и этим. Впрочем, силы были и без того неравными: хотя нападающих и обороняющихся оказалось поровну, Ноэминь полноценного участия в битве не принимала, хотя с перепугу убийственно визжала в голос.
Наконец, и ее, и всех прочих одолели, оглоушили и на скорую руку повязали.
Очнулись они в какой-то конуре, слабо освещенной естественным светом.
- Фу, в голове карусель и всё тело ломит. А вы как, Лео?
- Натурально, так же. Зато славно побесились напоследок.
- Да уж, никто не ждал от вас подобной прыти.
- Я же все-таки младший дворянский сын и обучен был воинскому делу. Вот и проснулось от заезда кулаком в физиономию.
- Ой, папа Лео, ты из знатных? А я думала… - Ноэминь всплеснула руками.
- Может быть, не знатней тебя, дитя. Вот матушка у нас была и вправду знатная, и ученая, а отцов род был нищий. В замке от холода ютились все в одном зальце, потому что дров не хватало. Семеро сыновней! Водились с одними вилланами и говорили на их жаргоне. Однако старший был умница, в матушку. Собственно, он-то и должен был идти к иезуитам навечно. Только и влюбчив он был в нее же - без оглядки. Можно сказать, на самом пороге "духовного" отделения коллежа встретил хорошенькую бесприданницу и окрутился. Вот и пришлось мне занять его место, да еще с самых первых ступеней, хоть я о том помышлял так же мало, как повеситься. Вообще-то я не жалел, что так вышло: от нашей жизни и на край света впору было улизнуть. Науки тоже были мне любопытны; жаль, тупой я на них. Все отцы иезуиты повторяли хором, что хуже питомца у них не было. Вот и заслали по окончании сюда. Тоже край света, да?
Во время его монолога Франка стояла, задрав голову и принюхиваясь к воздуху.
- Ну, на подорожные, что мне выдали сразу после рукоположения, я тотчас же купил мамочке серебряный сервиз. Она вечно сокрушалась, поминая, как в ее семье за парадный стол садились. Проезд на место отрабатывал натурой: нанялся судовым врачом. Меня в коллеже обучили-таки понемногу коновалить.
- Папа Лео, будьте поделикатней в выражениях, - чуть рассеянно выговорила ему Франка. - В Горной стране конь ценится повыше всадника, а от лошажьего доктора требуют порой больше искусства, чем от человечьего… А знаете, наверху ведь большое окно!
Оттуда и в самом деле широко тянуло сухим и прохладным ветром.
- Оно фартуком закрыто, вот света от него почти и не идет. Кошель такой внизу, чтобы зек… э, арестанты… словом, пленники не выглядывали наружу. Изобразите-ка из себя дромадера, Лео.
Он уперся в стену, расставив ноги и распластав по ней руки.
Франка повисла на краю железной кормушки, глянула…
- Господи, прости меня, полоумную! Это же… - она ахнула так пронзительно, что тотчас вбежали два стража в обмотах вокруг головы, стащили ее вниз, отбросили в угол, где жались ребятишки, и начали деловито обрабатывать Леонара кулаками и рукоятями кинжалов, видимо, почтя виноватым более других. Он не сопротивлялся, понимая, что иначе выйдет еще хуже. Наконец, его кинули и ушли, захлопнув дверь.
- Бедняжка! А все из-за меня, - вздыхала Франка, ощупывая его долгие конечности: не сломана ли где кость.
- Ничего, - флегматически заметил он, с опаской дотрагиваясь до фингала под левым глазом. - Будем считать, квиты. Я одному из них еще почище врезал по лбу тупой саблей.
- Она не тупая! - возмутился Яхья. - Это вторые ножны, а клинок внутри. Жаль, его отобрали, я бы тебе показал, на что способна настоящая вороная сталь.
- Эх, жалко, я не догадался. Надо было перевернуть и рукоятью в висок бить.
- Ну, падре, не забывайте, что вы таки священнослужитель, а не мясник. И хороши бы мы были, пытаясь договориться со свежим трупом на руках!
- Договориться?
- Разумеется. Знаете, что там за стеной? "Статуи под вуалями".
- Мужчина и Женщина, - пробормотала Ноэминь. - Терг и Терга. Руки Бога. Здесь, внизу, стали хозяйничать мусульмане - противники новшеств, и они не дали мастерам завершить работу. Но всё же видно, что Мужчина выражает страсть, а Женщина - покой. Мне рассказывал отец, он был хорошо образован для каменщика. Однако мы оба считали это сказкой. Выходит, это правда, как и…
- Да, как и "Братства Единения", - докончил Яхья. - Мой хаким рассказывал с опаской…
- Мы во Франции тоже о них слыхали, но путаное и разноречивое. Это ересь или языческие секты?
- Ни то, ни другое. Не секты, а ветви. Хотя они пытаются примирить все новые религии в своей древней и общей для Эро и Великого Динана, цели их вполне земные. Объединить страну, - тихо поправила Франка. - Сохранять естественное течение истории и блюсти справедливость.
- Франка, вы что, опомнились наконец?
- Да-да. Я узнала Их, а потом себя, и всё во мне сощелкнулось.
- И кто же вы?
- Вроде бы лазутчица. Тут наш Яхья, к сожалению, был прав. А зовут меня и в самом деле Франка, Франциска. Хотя есть и другие имена.
- Как же вас с таким католическим имечком в суру "Марйам" занесло? - удивился отец Леонар.
- Да так же, как и вас, падре, в чужую игру. Чужую и опасную.
- Меня готовили для исламской страны и для всяких неожиданностей, вот и пришлось зубрить арабский.
- Также и меня, хотя, пожалуй, не так основательно, - вздохнула девушка. И после недолгой паузы добавила:
- Святой отче, подекламируйте мне нечто из Мухаммадова писания, чтобы к завтрашнему дню в роль войти!
Утром, после того, как пленникам, наконец, вбросили кое-какие объедки и воду, явились уже трое: охранники и еще некто одетый, вернее, замаскированный побогаче. На нем была темная бархатная мантия до полу, с капюшоном, надвинутым на лоб, из-под которого сердито поблескивали глаза.
Старший приказал:
- Детям остаться. Вы двое - выходите.
Их вторично обыскали - ловко и бесцеремонно - и повели.
…Это был тот самый зал, который мельком видела Франка. Те ходы, по которым они блуждали, были хотя бы поначалу проедены бегучей водой, но сердце лабиринта казалось рукотворным во всем, начиная с замысла. Вверху непроглядная тьма нависала над светильником, поставленным на невысокую колонну. В колеблющемся свете Леонар смутно угадывал очертания купола непомерной вышины, прорезанного выпуклостями ребер. "Странно, мы же чувствовали оттуда дневной свет, - подумал он. - А теперь будто внутри раковины. И здесь живут боги Раковины."
То были два сидящих изваяния, мужское и женское. В отличие от тщательно отделанных постаментов черного и серого мрамора, сами статуи были как бы слегка намечены, вчерне высвобождены из камня. Между ними на ковре, брошенном прямо в пыль, полусидел-полулежал человек в таком же плаще с клобуком, как у сопровождающего. Нечто неловкое, связанное было в его позе. Спросил у них:
- Как вы пришли сюда?
- Пригнали вот… ваши гончие псы, - нехотя ответила Франка.
- Женщина, я говорю о другом.
- Мы пошли искать в гроте и галереях наших детей…
- Я спрашиваю в третий раз - и в последний.
- Тогда я отвечу так, чтобы мой спутник не узнал настоящих слов, а ты, доман доманов, смог догадаться: "Трех вещей я не пойму, и четвертой не уразумею: пути змеи по камню, орла в небе, рыбы в воде и мужчины к сердцу женщины".
- Ты верно вспомнила? Ибо я впервые вижу человека, умеющего летать. Мои братья прыгают по деревьям…
- Как белки. Мои братья и сестры тоже, однако деревья у нас повыше.
- Значит, ты Юмала. Мы позволяем им натаскивать своих охотников в наших угодьях и ловить рыбу в горных реках, но чужак не должен и помышлять о тайне, не то что находиться в самом средоточии. Твоих спутников из леса убило, так ты взяла вместо них попа и к тому же иноземца.
- Это вышло невольно, однако я виновата.
- Твои слова я запомню, хотя сейчас не время тебе платить по этому счету. Если ты хочешь, чтобы вместе с тобой выпустили отсюда и твоего мужчину, нам нужен залог за него. Мы могли бы просто убить его память о нас, заставив глядеть на черный шар или как-нибудь иначе, но это скверное дело - меняется весь человек. Пусть лучше оставит взамен себя одного из детей. Скажем, девочку? Она к нему привязалась, как и он к ней, у нее ловкие руки и пылкое сердце. Из этого сырья нетрудно будет сделать человека. Хотя мальчик…
Во время торга отец Лео непонимающе моргал, уставившись на вождя Горных Братьев. Наконец разрешился.
- Доман доманов… иначе леген, я прав? - желает взять Ноэминь или Яхью учеником и пленником в одно и тоже время.
- Ты понял.
- Уж лучше я сам останусь. Тогда я наверняка не сболтну ничего лишнего.