А прикосновение горячего, как песок в летний полдень, тела затуманил мысли и на несколько мгновений вознес берза в чертоги богини любви. - Знаешь, а я по тебе безумно соскучился… - с трудом оторвавшись от нежных губ северянки, признался Алван. - Я - тоже… - тихонечко ответила девушка и, выскользнув из кольца его рук, испуганно прикрыла рот ладошкой. - Что с тобой? - нахмурился берз. - Мутит… кажется, от запаха мокрой медвежьей шерсти… - Сильно? Лайш-ири шагнула вперед, принюхалась - и опрометью бросилась к ночной вазе… …Пару минут, пока девушку выворачивало наизнанку, Алван стоял, как громом пораженный. А когда она вытерла губы, выпрямилась и испуганно посмотрела на него, сорвался с места, в два прыжка преодолел разделяющее их расстояние, подхватил Дайану на руки и закружил ее по юрте. - Осторожно, столб! Кошма!! Айнур!!! - перепуганно восклицала его адгеш-юли, а он, не отрываясь, смотрел в ее глаза и не мог остановиться. Увы, все хорошее когда-нибудь заканчивается - через какое-то время шкуру пардуса отодвинула чья-то рука, и в юрту вошел сын Алоя: - Берз, я за… - - Дайана понесла… - радостно улыбнулся Алван. - Значит, скоро у меня родится сын! Брови лайши тут же сдвинулись к переносице, а в глазах появилась обеспокоенность: - Лекарю уже показывалась? - Нет… - ответила лайш-ири. Он оглянулся по сторонам, принюхался и нахмурился еще сильнее: - Кто, кроме берза, знает, что тебя тошнит? - П-пока никто… - Поставь ее на землю и начни на нее орать… - тоном, не терпящим возражений, сказал Алвану Гогнар. И, заметив, что тот набычился, подошел вплотную к Дайане и показал пальцем на ее живот: - Тут твой первенец! Но не Шавсат, не Цхатай и не Маалой! Дальше объяснять?! Берз сглотнул подкативший к горлу комок и отрицательно мотнул головой: - Не надо… - Если ты понимаешь, чем грозит эта беременность ЕЙ и твоему будущему ребенку, то делай то, что я говорю! А я пока схожу за Касымом… Адгеш-юли, все это время переводившая взгляд с берза на сына Алоя и обратно, обреченно закрыла глаза и тихонечко застонала. - Он прав: если родственники моих жен узнают, что ты понесла первой, то тебя отравят… - задыхаясь от безысходности и бешенства, прошипел ей на ухо Алван. - Поэтому я отправлю тебя к матери. Но не сегодня, а завтра… Девушка покорно склонила голову и изо всех сил зажмурилась, но удержать слезы не смогла. - А сегодняшнюю… ночь… ты… еще… раз… подаришь… мне… себя… - покрывая поцелуями ее лицо, прошептал он. - Мы… будем… вдвоем… до… рассвета… А потом… потом… нам… придется… потерпеть… - А вдруг я не беременна? - чуть отстранившись, вдруг выдохнула девушка. - Ведь я могла съесть что-то не то и отравиться? Алван кинул взгляд на ночную вазу и закусил губу - да, могло быть и такое: - Что ж, если мы ошибемся, то ты пошлешь ко мне одного из своих телохранителей, и я за тобой приеду. Правда, тебе все равно придется какое-то время подождать - я смогу оставить армию только после того, как захвачу Над-гез… Девушка опустила голову и обреченно кивнула: - Хорошо, мой повелитель, я сделаю так, как ты сказал… - Теперь я для тебя не повелитель, а Алван… - поддев пальцем мокрый подбородок и осторожно приподняв его вверх, улыбнулся берз. - Потом ласково прикоснулся губами к заплаканным глазам и грустно добавил: - Знаешь, моя душа сейчас разрывается пополам: одна половина безумно счастлива, что в твоем чреве скоро забьется сердце моего ребенка, а другая сходит с ума от горя из-за того, что мне придется тебя отослать… - Правда? - посмотрев на него полным слез взглядом, спросила Дайана. - И ты на меня совсем-совсем не сердишься? Алван улыбнулся, рванул себя за ворот, нащупал кожаный шнурок с пожелтевшим от времени львиным клыком и протянул его ей: - Ты - моя любимая жена! И будешь таковой, пока дышишь… …К помосту, на котором расстелили белый айнур, Алван подъезжал с тяжелым сердцем: не присутствовать на вайраме он не мог, а каждая минута времени, проведенная на нем, укорачивала время, которое он мог бы уделить своей адгеш-юли. 'Вкушу сердца Хозяина Леса, объясню причину изменений в завтрашнем сонтэ-лоор и вернусь к ней…' Увы, его намерения так и остались намерениями - как только он поднялся на помост и занял место на алой кошме, Время встало на дыбы и пустилось вскачь: перед тем, как проглотить крошечный кусочек блюда блюд, каждый из двух с лишним десятков приглашенных им воинов произносил речь. Причем не короткую, благодарственную, а длинную, свободную. В которой высказывал все, что думает о будущем Великой Степи. Само собой, говорить о будущем, не затронув прошлого и настоящего, воины не могли, поэтому начинали чуть ли не с детства Атгиза Сотрясателя Земли, мимоходом приплетали всех известных им вождей, взявших в полон хотя бы полную руку пленных, а заканчивали набившим оскомину сравнением армии ерзидов с песчаной бурей, которое, по их мнению, позволило армии поставить на колени целое королевство. В общем, к моменту, когда закончил последний, кусок сердца, доставшийся Алвану, давно остыл, а над границей степи и леса успела взойти Юлдуз-итирэ. Увидев руку берза, вскинутую над головой, ночной лоор-ойтэ, освещенный светом сотен костров, мгновенно затих, а в глазах тысяч воинов, с самого начала вайрама ожидавших Слова вождя вождей, загорелись искорки радости. - Еще не так давно мы, воины Степи, смотрели на эту землю, как безусый мальчишка на проходящую мимо рабыню: нас манило то, что она может нам дать, но пугало возможное наказание… Воины заулыбались, а некоторые, самые смешливые, начали показывать жестами, чего они хотели от Севера и северянок. - Теперь, когда первое королевство лайши уже пало к копытам наших коней, пришло время делать выводы: мы смогли его взять только потому, что забыли междоусобные распри и превратились в единый всесокрушающий кулак… - А еще потому, что с нами был Субэдэ-бали! - выкрикнули из толпы. - Боги есть и у нас, и у лайши… - жестом заткнув крикуна, усмехнулся берз. - Поэтому… - Их боги - слабее!!! - заорали сразу несколько воинов. - Хм… Ладно, представьте себе две группы мальчишек. Одна - стоит плотной кучкой, готовая к драке, и внимательно вслушивается как в советы своего предводителя, так и в замечания находящихся рядом воинов. Во второй - разброд: каждый делает, что хочет, считает предводителем себя и больше орет, чем делает. Как вы считаете, кто победит? - Алван-берз мудр… - рыкнул Гогнар, сын Алоя. - Мы услышали волю наших богов только потому, что перестали грызться и видеть врагов друг в друге! - Ойра! - согласно воскликнули воины. - Пришло время показать Субэдэ-бали, что мы поняли его волю и действительно стали одним целым! - Что для этого надо? Взять Над-гез за полную руку дней?! - хохотнул кто-то из Цхатаев. - Нет. Смирить гордыню… - предельно серьезно ответил Алван. И, дождавшись изумленной тишины, добавил: - Я - смирил. Поэтому завтра утром принесу сонтэ-лоор от имени всех ерзидов… Некоторое время Степь ошалело молчала. Затем скрипнул помост, и слева от вождя вождей возник силуэт Байзара: - Во времена моего отца на Север уходили тысячи, а возвращались сотни. Я счастливее их, ибо, приняв руку Алван-берза, увидел, как высокомерные лайши, прятавшиеся за стенами каменных стойбищ, начали падать перед нами на колени, не успев пролить и капли крови моих братьев! Вождь, ценящий каждого своего воина - Великий Вождь, поэтому я, Байзар, сын Шаграта, поднимаю свою саблю и говорю 'Ойра, берз - делай, что должно, и знай, что я - за твоим плечом'! - Да, но… - начал было Цертой, сын Марзгана, но не договорил: над степью взметнулся лес выхваченных сабель, и ночную тишину разорвал безумный крик: - Алла-а-а!!!
Глава 2 Аурон Утерс, граф Вэлш
Рывок за плечо и последующее предупреждение о том, что где-то впереди низкая притолока, слегка запоздали - пригнуться я не успел, поэтому чувствительно шваркнулся о препятствие. Хорошо, лбом, а не носом - от такого удара последний можно было и сломать.
Мои сопровождающие жизнерадостно заржали, а рыжебородый здоровяк, до этого момента молча толкавший меня в спину, даже изволил пошутить:
- Береги голову-т, Аглобля, чай, не кузнечный молот!
Отвечать ему я не собирался, поэтому прошел еще пару шагов вперед, почувствовал, что носок правого сапога уперся в препятствие, и остановился:
- Куда дальше?
- Вверх по лестнице… - ухнул второй сопровождающий. - На две ступени. А па-атом направо…
Поднялся. Свернул направо. Прошел еще четыре шага и, услышав скрип несмазанных петель, мысленно усмехнулся - кажется, пришли.
Так оно, собственно, и оказалось - втолкнув в дверь, один из Серых придержал меня за пояс и чувствительно кольнул заточкой в поясницу, а второй стянул с головы пыльный мешок и предупредил:
- Дернешься - порешим…
Я пропустил его слова мимо ушей и, прищурившись, с интересом оглядел восседающего напротив мужчину, сравнивая его с описанием.
…Невысок - тебе по плечо. Болезненно худ. Лицо костистое, широкоскулое, с выдающимися надбровными дугами. Нос - маленький, клубнем, на левой ноздре - довольно большая родинка… Широкие скулы, впавшие щеки… Подбородок - скошен, кажется обрубленным… Глаза темные, глубоко посаженные, под правым - тоненький шрам…Волосы, борода и усы - черные с проседью, вокруг рта - с легкой желтизной…
За время, которое прошло с момента встречи Дайта Жернова и Зигги Клеща последний слегка изменился - похудел до состояния скелета и успел обзавестись еще одним шрамом: свежая алая полоса, начинающаяся у уголка левого глаза, перечеркивала скулу и заканчивалась на подбородке. Впрочем, родинка на носу и 'обрубленный' подбородок были на месте, поэтому можно было играть роль дальше:
- Привет, Клещ! Я - Ур Оглобля. Принес отдарок от Жернова…
В бескорыстие Дайта Серый почему-то не поверил - недовольно поджал губы, поморщился и хмуро поинтересовался:
- Лан, говори, че ему от меня надо?
- Ниче… Сказал, эт-его благодарность! А за че - типа, знаешь сам…