- Лучше бы эта красавица привела мне твою маму, - все же высказал я свои мысли вслух.
- Зачем тебе моя мама? - искренне удивилась Нура.
- Сейчас? Разве что для того, чтобы помечтать. Вернуть тебя домой до рассвета я не смогу, потому что главный вампир клана обидится и, так как съесть меня ему не удастся, то он со злости съест тебя.
- Ой…
- … так что, наверное, мне нужно тебя развлечь.
Нура обхватила себя руками и поежилась от холода.
- Я замерзла, и я голодна, - объявила она таким тоном, будто я был ее подданным, а потом продолжила более покладисто: - Ты ведь накормишь меня?
- У меня есть немного вяленого мяса, хлеба и молока. Вряд ли это тебя насытит, но все же лучше, чем ничего.
Мы с Нурой расположились у костра. Карателям еда требовалась редко, и поэтому мы не возили с собой больших запасов пищи. Вакханки же ели много (мясо составляло больше пятидесяти процентов их ежедневного меню), так что мое скромное угощение было проглочено за считаные секунды и переварилось в желудке моей новой знакомой, даже не успев туда опуститься.
- Спасибо, мясо было очень вкусным, но я до сих пор голодна, - печально сообщила мне она.
- Знаю. Я могу попробовать найти дичь, но мое самое серьезное оружие - это кинжал, так что шансов маловато. А как вы решаете проблему еды в обычной жизни?
- Ну… - протянула Нура, запрокидывая голову и глядя на звездное небо. - Мы умеем охотиться. Но иногда тут появляются люди, и они бывают очень милыми, так что охотятся для нас. Однажды нам привели шестерых оленей! Великий Бог был очень доволен, получив сердце замечательного и доброго охотника в качестве жертвоприношения - он даровал маме еще двоих детей! Думаю, и охотник тоже был очень доволен: ведь нечасто непосвященному смертному выпадает такая честь! Олени были очень вкусными, - подытожила она, решив, что мясо животных важнее съеденного на ритуальном пиру человеческого сердца. - А я продала две шкуры и купила бусы. Вот. Правда, мило?
И Нура продемонстрировала мне украшение на своей шее: монисто из золотых и серебряных монет.
- Очень мило, - согласился я. - В общем, все, включая Великого Бога, остались в выигрыше.
- Все, - с готовностью подтвердила моя новая знакомая, а потом напомнила: - Мне холодно. И еще я хочу спать. Я устала.
- Возьми.
Я достал из сумки тонкое одеяло из верблюжьей шерсти, свернутое вчетверо, и Нура тут же закуталась в него, а потом, недолго думая, легла, положив голову мне на колени.
- Мама всегда поет мне колыбельную, - сообщила она.
Расскажи я кому-нибудь, что сижу посреди владений вампирского клана и пою колыбельную малолетней вакханке, то меня поднял бы на смех весь Орден.
- Увы, не знаю ни одной.
- Разве ты не поешь колыбельную своим детям?
- У меня нет детей.
Нура легла на спину и посмотрела на меня широко распахнутыми от удивления глазами.
- Не может быть! - ахнула она. - Но тебе уже… - Мой возраст она точно определить пока что не могла, но чувствовала, что я в разы старше нее. - Тебе уже много лет? Но ведь у тебя есть подруга, да?
- Подруги у меня тоже пока что нет.
Она взяла меня за руку и погладила пальцы.
- Почему? Неужели вокруг тебя нет ни одной женщины, которая тебе нравится?
- Это сложный вопрос.
- О… я понимаю. И как я не подумала об этом раньше? Ведь вы заботитесь обо всех нас! У вас так много дел! У вас остается очень мало времени для того, чтобы думать о любви … - Подождав секунду и поняв, что возражать я не собираюсь, Нура продолжила: - Но я буду молиться Великому Богу, и он пошлет тебе самую красивую женщину в двух мирах! Она будет любить тебя так же сильно, как ты ее.
- Заранее благодарен вам обоим.
Мы замолчали на несколько минут, и я уже было подумал, что Нура засыпает, но она снова нарушила тишину.
- Ты так приятно пахнешь… Знаешь, если бы тот момент, когда мне будет суждено приблизиться к Великому Богу, уже наступил, то я бы остановила свой выбор на тебе.
- Если бы ты знала, как приятно с моей точки зрения пахнешь ты, то не говорила бы таких опасных вещей.
Она приподняла голову и попыталась разглядеть мое лицо в свете догорающего костра.
- А что плохого я сказала? Ты красивый, добрый… и, конечно же, умный, ведь все Великие такие, но я уверена, что ты лучше остальных. Правда… я почти ничего не знаю об этом, ты мне нравишься, и ты можешь меня научить? Это ведь не проблема?
- Проблемы начнутся тогда, когда обо всем узнает твоя мама.
Нура снова устроилась у меня на коленях.
- Мама поймет. Ты сможешь ей объяснить?
- Смогу, конечно, если так… черт. Слушай, хватит уже об этом. Колыбельную я тебе петь не буду, но могу рассказать интересную историю.
- Хорошо, - согласилась Нура. - Я слушаю.
На рассвете я отвел Нуру "домой" и вернул потерянную дочь безутешной матери. Главная жрица осыпала меня благодарностями, которые постепенно перешли в приглашения "остаться и немного погостить - Великие заглядывают к нам не так часто", а потом и в недвусмысленные намеки. Мне пришлось спешно откланяться - оставаться в компании тридцати вакханок во главе с главной жрицей было небезопасно. Конечно, мое сердце они бы не съели, но могли сделать со мной много других, не менее изощренных (пусть и приятных) вещей. Пусть они и приняли обет безбрачия, дергать тигра за усы не стоило.
Когда я вернулся, солнце уже поднялось. Я поинтересовался у суетившихся темных эльфов, где мне искать мою спутницу, и они указали на один из невысоких домиков с аккуратно застеленной соломой крышей. Судя по задернутым занавескам, все внутри еще спали. Будить Дану было не самым изысканным на свете удовольствием, но подставлять под удар безвинных темных эльфов не хотелось, а поэтому я постучал и, не услышав ответа, вошел.
Дана спала на животе, положив одну руку на живот лежавшей рядом с ней светловолосой девушки - наверное, той самой, которую вчера привел в качестве ужина вампир с дионисийским бубном. Услышав скрип открывающейся двери, девушка вздрогнула и резко села. Дана же только недовольно заворчала и повернулась на другой бок.
- Можешь идти, - бросила она девушке через несколько секунд, чувствуя, что та не понимает, что ей делать.
Девушка оделась, не сводя с меня напряженного взгляда, и тихо выскользнула за дверь.
- И ты иди, - обратилась Дана ко мне. - Дай мне поспать, черт побери! Почему я должна вставать посреди ночи?! Судя по солнцу, только десятый час!
- Мы на востоке, Дана. Это позднее утро.
Она села на кровати и бросила на меня уничтожающий взгляд.
- Какой же ты нудный, Винсент, Великая Тьма тебя разбери! Чего пялишься? Не знаю, что с тобой в свое время сделала эта твоя вакханка, но у тебя не осталось ни капли стыда! Или за триста лет, что я была твоей наставницей, ты не видел меня без одежды?!
- Я подожду на улице. И лучше бы тебе спрятать твое украшение, если ты не уверена, что оно быстро заживет. Не думаю, что Магистру это понравится.
Дана взяла со стоявшего чуть поодаль низкого табурета зеркало в круглой раме и, поймав отражение своей шеи, принялась изучать две крошечные ранки - украшение ей подарил молодой вампир.
- Вот придурок, - протянула она разочарованно, а потом бросила зеркало на одеяло и подняла на меня глаза. - Опять уставился? Да что с тобой сегодня?! Ревнуешь?
- К вампиру? - не сразу понял я.
- Ну уж точно не к этой девке, которая вылетела отсюда минуту назад. Хотя, надо признать…
Я церемонно поклонился.
- Не буду задерживать их Высочество - пусть они приведут себя в порядок со всей возможной обстоятельностью.
- А ну подойди!
Поняв, что подходить я не собираюсь, Дана накинула поднятое с пола платье и приблизилась сама.
- Что за черт? - Она потянула носом воздух. - Меня не было четыре часа! Где ты умудрился откопать вакханку?!
- Откопать? - переспросил я обиженно. - Мне ее привели! И ладно бы это была нормальная вакханка, с которой можно… хотя бы что-то делать. Так нет, эта Тиаль зачаровала восемнадцатилетнюю дочь главной жрицы, ко всему прочему, еще и девственницу. Мне сначала пришлось ее кормить, а потом греть и рассказывать ей историю на ночь!
Дана сложила руки на груди и понимающе кивнула.
- И ты кормил восемнадцатилетнюю вакханку-девственницу, а потом ее грел и рассказывал ей историю на ночь? И ты действительно думаешь, что я поверю в этот бред, учитывая то, кто мне его рассказывает?
- Я выгляжу как существо, меньше четырех часов назад выпившее хотя бы каплю крови вакханки? Ты думаешь, что я твердо стоял бы на ногах и говорил бы не заплетающимся языком?!
- То, что ты несешь чушь и при этом нагло смотришь мне в глаза, уже говорит о многом. Наверное, восемнадцатилетняя вакханка-девственница пахнет так приятно, что можно сойти с ума только лишь вдохнув этот прекрасный аромат, да?
- Жду на улице.
- Давай, давай, выметайся. И не подглядывай!