- Ох, бардак начнется… - сказал я мечтательно.
- Вот! А я о чем!.. - хлопнув ладонью по столу, воскликнул шеф. - Бардак-кавардак. Как говаривал, правда, по совсем другому поводу, покойный Саша: "Через час - бардак. Через два - бедлам. На рассвете храм разлетится в хлам".
Я знать не знал, о каком Саше идет речь и при чем здесь храм (по-видимому, разрушенный), но с вопросами не лез.
- В свою очередь ты, Павлуша, с развязным видом войдешь в "Скарапею" и примешься отрываться под… м-м-муа! - Сулейман поцеловал сжатые щепотью пальцы, - дивные телодвижения римских стриптизерш. Никакой скованности, да? Ни секунды отдыха от отдыха. Молодой вертопрах пришел, чтобы достичь полного истощения кошелька, нервной системы и физических сил. Это должно быть понятно всем. С первого взгляда. Когда появится Сю Линь, осторожненько проследишь за ним. Все, что увидишь и услышишь, расскажешь мне. Лично мне. Только мне. Потом сразу забудешь. А я уж сам распоряжусь информацией. Усек, да?
- Да, мирза, - покорно сказал я. - Слушаю и повинуюсь.
Я уже безудержно грезил об итальянском стриптизе.
Глава вторая
Змеелов
Откуда-то издалека, дерзко выделяясь из шумов вечернего города, накатывал утробный рев могучего мотоцикла. Судя по сбивчивости, с которой рокотал шестицилиндровый механизм, зажигание его было отрегулировано скверно. Из чего я заключил, что скоро сюда пожалует Железный Хромец Убеев. Отрабатывать кумыс и баранину, которыми его досыта поит-кормит премногощедрый наш и дальновидный Сулейман.
- Прошу входит-ть, - с приятным акцентом пригласил меня дежурно-улыбчивый гигант швейцар - не то скандинав, не то прибалт, грубо раздирая сильными пальцами мой билет надвое. Меньший обрывок глянцевой полоски он решил оставить для себя. Другой вернул мне. Перфорации он не признавал, и посему одна из "Римских любовниц", изображенных на билете в полном составе и самом соблазнительном ракурсе, лишилась части стройной ножки. Другая - перьев с пышного головного убора, служившего ей единственной одеждой.
"Варвар", - подумал я.
- Впер-рвые у насс? - Он кивнул стоящему внутри, за прозрачными створками, напарнику, и тот нажал клавишу, отворяющую дверь.
"Да тебе-то, болвану, какое дело", - подумал я, старательно придерживаясь роли избалованного типа, но все-таки рассеянно улыбнулся, соглашаясь с его предположением. Снисходить до разговора с каким-то там контролером было мне сейчас не по чину.
- О! Поздравляю. Вам предстоитт несабываемый вечер.
Я лениво шевельнул рукой, суя ему десятку.
- Нетт, нетт! Нам этто не положено, - воспротивился он. Я пожал плечиком: "как знаешь" - и разжал пальцы. Банкнота порхнула, однако до черного мрамора ступеней не долетела, исчезнувши по пути непостижимым образом. Швейцар привычно поправил форменный бархатный камзол. В одну из его многочисленных складок, надо полагать, и упорхнул презентованный мною общеевропейский червончик.
Убеев тем временем успел въехать на стоянку и спешиться. Его шикарный кожаный макинтош длиной до каблуков ортопедических сапог хлопал на ветру, точно плащ истребителя вампиров Блэйда. Его густой "конский хвост" на макушке, подобный самурайскому, и самурайские же бакенбарды в форме острых вороновых крыл были черней лака его неописуемого "Харлея" тысяча девятьсот шестьдесят второго года. Его непроницаемые солнцезащитные очки надежно поглощали буйствующие переливы света, низвергающиеся со шита над входом в "Скарапею". Его высокие скулы… Швейцару тоже предстоял незабываемый вечер. Только он об этом еще не догадывался. Дверь за мной с шелестом закрылась.
Вопреки приказу Сулеймана быть развязным парнем, чувствовал я себя, признаюсь, хреновато. Тревожно мне было с непривычки, да и попросту страшно. Одно дело подглядывать за неверными супругами и совершенно другое - заниматься разведдеятельностью на территории, принадлежащей организации. Обилие агрессивной музыки, возбужденных незнакомых людей, неожиданные световые эффекты и шныряющие за чересчур хлипкими стеклянными стенками террариумов рептилии - все это также не самым благотворным образом действовало на мою утонченную психику. Говоря откровенно, я впервые попал в подобное место. Деревенские дискотеки школьных лет вряд ли могут считаться достойной подготовкой к сегодняшней вылазке. А после возвращения в Императрицын я как-то еще ни разу не удосужился выбраться в какой-нибудь клуб.
Вот Убеев - тот, пожалуй, мигом оказался бы в своей тарелке. Он обожает модные развлечения. Его мало волнует, что ему за пятьдесят, что телом он заморыш и далеко не красавец лицом, что у него перемежающаяся хромота и склочный характер. Он пляшет как одержимый, манерно курит и выпивает, способен сколь угодно долго говорить на любую предложенную тему. Он чемпион по скоростному съему девушек, которые не возражают, чтобы их снимали пятидесятилетние колченогие калмыки с неуравновешенной нервной организацией, а при случае он всегда готов подраться.
"Как-то там проходит у него общение со швейцаром?" - подумал я, стоя среди бурления красивой жизни и робко озираясь.
Так бы мне, наверно, и изображать из себя убогого провинциала, заброшенного каким-то изощренным садистом в богемный салон и совершенно раздавленного его роскошью, кабы не внезапная помощь. Меня схватили под локотки горячие узкие ладошки, я услышал:
"Ага, попался!" - и в ту же секунду был расцелован в щеки славными девушками - Ладой и Лелей.
- Ты чего такой понурый? - тормоша, спросила меня Леля. - Идем с нами, вон наш столик. Как раз одно место свободно.
- А где твой песик? - это уже Лада.
- На проктоскопии, - вяловато отшутился я.
- Бедняга! - немедленно пожалела Жерарчика Леля, а Лада, делая большие глаза, ужаснулась:
- Какое страшное название! Это, наверно, жутко болезненная штука?
- Не то слово, - сказал я, помаленьку оживая. - Представьте, глубоко-глубоко в задний проход вставляется такой блестящий металлический рожок…
- Прекрати! - в голос закричали девушки. Поневоле рассмеявшись, я спросил:
- Ну а вы здесь поохотиться или так, развеяться?
- Я ж тебе говорила, он все просек, - победно сказала сестренке Лада. - Парень, который носит на руках настоящего беса и без боязни, несмотря даже на глистов, целует его в морду, на раз отличит мелисс от примитивных нимфеток. Нет, не охотиться, - сказала она уже мне. - Могу просветить: то, чем, по нашему мнению, всякий уважающий себя мужчина просто-таки обязан поделиться с матерью сырой землей, уже месяц, как не требуется. Обряды плодородия производятся в апреле - начале мая.
- Так что до будущего года можешь нас не опасаться, - смеясь, подхватила Леля.
- И вообще, слухи о какой-то опасности, чуть ли не кровожадности Макошевых отроковиц сильно преувеличены, - сказала Лада, нарочито грустя.
- На самом деле мы кроткие и нежные, - потупившись, сказала Леля.
- В большинстве случаев, - дополнила ее сестра.
"До чего самоуверенные барышни, - думал я восторженно, слушая их щебет. - Они, похоже, и вправду верят, что способны напугать. Я уже люблю этих девочек!"
- Это что же получается? - шутливо хмурясь, спросил я. - Вы нас с Жераром на сообразительность испытывали?
- Ах, вот как, значит, его зовут, - вместо ответа сказала Леля. - Ну а тебя?
Пришлось признаться, что меня зовут Полем, но можно и Павлом; что да, француз, хоть и очень мало; что здесь скорее по делу, но встрече с ними по-настоящему рад, так как совсем растерялся и не знаю, куда приткнуться. А также, что нужен мне вообще-то VIP-зал, да только где же он, черт возьми?
Я показал им билет.
- Странно, - сказала Лада. (Сначала я различал их в основном по прическам - до того они были похожи, почти как близняшки. Лада обладала роскошной косой в пояс, Леля - двумя, заплетенными по бокам головы в забавные толстенькие рожки с хохолками на концах. Но постепенно я понял, что они очень разные. Командовала в их тандеме, безусловно, Лада, однако ее младшая сестра нравилась мне гораздо, гораздо сильнее.) - Тебя должны были с этой красивой бумажкой до места проводить. Ты что, не дал на чай швейцару?
- Этому бархатному викингу? Дал.
- А тому, что внутри? Седому, в золотых очочках.
- И бородка клинышком?
- И бородка клинышком.
- Бли-ин, - протянул я. - То-то он все мне кланялся, каналья. Так неудобно было, как-никак пожилой человек. Я и удрал от него поскорее… Нуда ладно, начхать!
Зато вас встретил. А это, между прочим, дорогого стоит. Давайте выпьем, что ли, за знакомство.
Мы выпили за знакомство по какому-то сладкому и не сильно крепкому коктейлю, сложно пахнущему земляникой, малиной и травами. Потом немного потанцевали, потом, хоть и без того были на ты, выпили на брудершафт и с удовольствием расцеловались - уже в губы. Мне совсем расхотелось присматривать за каким-то там дураком-китаезой, которого неведомо где носит, а захотелось мне и дальше выпивать, танцевать и целоваться… но тут-то вся малина-земляника кончилась. Потому что, совсем как тот нечистый из пословицы, которого только вспомни - мигом является, явился и мой подопечный Сю Линь. Модный до безобразия. Был он в узкой красной рубахе, узких серебристых штанах и с коротким желтым "ирокезом" на макушке. В руке у него был сложенный веер, а в зубах черная с золотым колечком сигарета. Он тут же принялся выламываться под музыку и делал это классно, ничего не скажешь, а я посмотрел на часы. Близилась полночь.
По словам шефа, встреча Сю Линя с трансвеститами должна состояться в VIP-зале, а уж оттуда они двинутся в кабинет управляющего.