- Мы с твоей мамой можем пока приютить госпожу Пенни с дочкой и… - Господин Болен помолчал и посмотрел на дочь как-то странно, так, словно она внушала ему страх. - Всё очень непросто, девочка моя. Сет Пенни был неплохим пареньком в пору нашего детства. Не самый смышлёный поросёнок в помёте, согласен, но - на свой лад неплохой. А вот его папаша был просто двинутый, ну, то есть в те времена с детьми не особо церемонились, станешь озоровать - по ушам огребёшь, но у папаши Сета был толстый кожаный ремень с двумя пряжками, и Сету попадало уже за то, что не так посмотрел. Чистая правда! Пенни-старший говаривал, что его уроки парень по гроб жизни запомнит.
- Похоже, у него получилось, - отозвалась Тиффани, но отец предостерегающе поднял руку.
- А потом ещё Молли, - продолжал он. - Не могу сказать, что Молли и Сет были предназначены друг для друга, потому что, по правде говоря, ни тот, ни другая никому особо не подходили, но, наверное, они были по-своему счастливы вместе. В те времена Сет работал гуртовщиком, перегонял стада - иногда аж до больших городов. В этом деле особой учёности не требуется, и не удивлюсь, если иные овцы были посмышлёнее его самого, но работу-то делать надо, работа не виновата, он деньги в дом приносил, и кто его осудит? Беда в том, что ему приходилось оставлять Молли одну на много недель подряд, и… - Отец Тиффани смущённо умолк.
- Я понимаю, что ты хочешь сказать, - промолвила Тиффани, пытаясь помочь отцу, но тот старательно пропустил её фразу мимо ушей.
- Нет, она была девчонка-то неплохая, - объяснял господин Болен. - Просто толком не понимала, что к чему, и некому было ей объяснить, а в деревне перебывало столько приезжих да путешественников, прямо пруд пруди. И некоторые - очень даже симпатичные.
Тиффани сжалилась над отцом: тот сидел с несчастным видом, сконфуженно рассказывая своей маленькой девочке то, что девочкам знать не полагается.
Так что она наклонилась и снова чмокнула отца в щёку.
- Я понимаю, пап. Я правда всё понимаю. Амбер на самом деле не его дочь, так?
- Ну, я этого не говорил, верно? Может, и его, - неловко отозвался отец.
"В том-то и беда, не так ли? - думала Тиффани. - Может быть, если бы Сет Пенни знал наверняка, так это или не так, он бы свыкся с этим. Может быть. Кто знает".
Но он не знал, и бывали дни, когда он думал, что знает, и бывали дни, когда он думал самое худшее. А у таких людей, как Пенни, которые думать не привыкли, тёмные мысли катаются в голове туда-сюда, пока не опутают весь мозг. А когда мозг перестаёт думать, в ход идут кулаки.
Отец не спускал с Тиффани глаз.
- Ты и про такие дела знаешь? - спросил он.
- Мы называем это "ходить по домам". Все ведьмы так делают. Пожалуйста, пап, попытайся меня понять. Я всяких ужасов навидалась, и некоторые были особенно ужасны, потому что считались, ну, в порядке вещей. Все эти маленькие секреты за закрытыми дверьми, папа. И хорошее, и плохое - всё то, о чём я не хочу тебе говорить. Просто работа у ведьм такая. Ты учишься схватывать на лету.
- Ну, видишь ли, у нас у всех жизнь - не сахар… - начал отец. - Было время, когда…
- Жила одна старушка в горах неподалёку от Ломтя, - перебила его Тиффани. - Она умерла в собственной постели. Ничего особенно плохого в этом не было на самом-то деле; просто жизнь в ней иссякла. Но она пролежала там два месяца, прежде чем кто-либо задумался, а не случилось ли чего. Там, в Ломте, народ вообще странноватый. А хуже всего то, что её кошки никак не могли выбраться наружу и начали питаться хозяйкой; ну то есть она обожала кошек и, скорее всего, не возражала бы, но одна окотилась прямо у неё в постели. Да-да, в постели. Очень трудно было потом пристроить котят - в тех местах, где этой истории ещё не слышали. А котята такие красивые народились, голубоглазые, прямо чудо.
- Эгм, - начал отец. - Ты говоришь "у неё в постели", то есть ты хочешь сказать…
- Ну да, и она лежала там же, - подтвердила Тиффани. - Да, мне приходится иметь дело с покойниками. В первый раз тебя, скорее всего, немного стошнит, а потом просто понимаешь, что смерть, это, ну, часть жизни. Всё не так плохо, если думать о ней как о списке неотложных дел и делать по одному зараз. Можно и поплакать немножко, но и это тоже часть списка.
- И тебе никто не помог?
- О, помогли две женщины, когда я постучалась к ним в дверь, но, по правде сказать, до старушки никому дела не было. Так порою случается. Люди в одночасье исчезают. - Тиффани помолчала. - Пап, мы ведь старым каменным амбаром так и не пользуемся? Ты не пошлёшь ребят его для меня вычистить?
- Конечно, - кивнул отец. - А можно я спрошу зачем?
Тиффани оценила его вежливость: он ведь разговаривал с ведьмой.
- Мне кажется, у меня есть идея, - отозвалась она. - И мне кажется, я могу найти ему хорошее применение. Это пока только мысль, и там ведь в любом случае не помешает прибраться.
- Так вот, я здорово горжусь, когда вижу, как ты носишься по всей округе верхом на этой своей метле, - промолвил отец. - Это ведь магия, правда?
Все хотят, чтобы магия существовала на самом деле, подумала про себя Тиффани, и что на это скажешь? "Нет, магии не бывает"? Или: "Да, магия, но она не то, что ты думаешь"? Все хотят верить в то, что мы способны изменить мир, просто щёлкнув пальцами.
- Их делают гномы, - объяснила девушка. - Понятия не имею, как эти штуки работают. Весь фокус в том, чтобы на такой метле удержаться.
К тому времени лютая музыка уже стихла, возможно, потому, что дела для неё не нашлось, а возможно, потому - и, скорее всего, так оно и было, - что если лютые музыканты вернутся в пивную прямо сейчас, то, пожалуй, успеют хлебнуть ещё пивка до закрытия.
Господин Болен встал.
- Наверное, нужно отнести девочку в дом, так?
- Молодую женщину, - поправила Тиффани, склоняясь над спящей.
- Что?
- Молодую женщину, - повторила Тиффани. - Уж хоть это-то она заслужила. И я думаю, я сперва отвезу её в другое место. Ей требуется больше помощи, чем я в состоянии дать. Ты не мог бы раздобыть где-нибудь верёвку? У метлы, конечно, есть кожаный пристяжной ремень, но, боюсь, его недостаточно.
Сверху на сеновале что-то зашуршало, и девушка улыбнулась. Некоторые друзья, они такие надёжные.
Но господин Болен ушам своим не верил.
- Ты её забираешь?
- Недалеко. Так надо. Но послушай, ты не тревожься. Пусть мама застелет гостевую кровать, я скоро привезу Амбер обратно.
Отец понизил голос:
- Это всё они, верно? Они всё ещё ходят за тобой по пятам?
- Ну, сами они уверяют, что нет, но ты ж знаешь, что эти Нак-мак-Фигли - лгунишки те ещё!
День выдался долгий и не из лучших, иначе бы Тиффани сдержала резкие слова, но, как ни странно, сверху не донеслось ни звука, никто себя не выдал. И внезапно отсутствие Фиглей показалось Тиффани почти таким же огорчительным, как переизбыток.
Но тут, к вящей её радости, раздался тихий голосок:
- Ха-ха-ха, в энтот раз она нас не застукала, так, ребя? Мы ж затихарились как мыхи! Мал-мала громазда карга ваще ничо не усекла! Ребя? Ребя?
- Туп Вулли, ей-же-ей, у тебя мозговьев не хватит, чтоб носяру сморкануть! Каковску куску в "шоб никто ни мал-мала словца ни сказанул" ты не бумс-бумс? Ох, раскудрыть!
За последним восклицанием последовал шум потасовки.
Господин Болен опасливо вскинул глаза к крыше и придвинулся ближе.
- Видишь ли, твоя мама очень за тебя беспокоится. Ты ведь знаешь, она только что снова стала бабушкой. Она всеми ими ужасно гордится. И тобой тоже, конечно, - торопливо добавил он. - Но ведьминские дела, ну, это не совсем то, чего молодой человек ждёт от будущей жены. А теперь, когда ты и молодой Роланд…
Тиффани справилась и с этим. Умение справляться - это же часть ведьмовства. Отец глядел так горестно, что Тиффани с деланой бодростью промолвила:
- На твоём месте, пап, я бы пошла домой и хорошенько выспалась. Я всё улажу. Собственно, вот и моток верёвки, но теперь он мне, кажется, не понадобится.
Отец облегчённо выдохнул. Нак-мак-Фигли вызывают немалое беспокойство у тех, кто не знает их как следует, хотя, если подумать, даже если ты знаком с ними очень долго, они всё равно вызывают немалое беспокойство: войдя в твою жизнь, Фигли меняют её на "раз-два".
- И вы всё это время там сидели? - воззвала Тиффани, как только отец торопливо вышел за дверь.
В следующее мгновение вниз обрушился дождь из соломинок и Фиглей.
Злиться на Нак-мак-Фиглей - всё равно что злиться на погоду или кусок картона: дело бесполезное. Но Тиффани, тем не менее, попробовала: это уже вроде как вошло в привычку.
- Явор Заядло! Ты обещал за мной не шпионить!
Явор поднял руку.
- Лады, то-то и оно, точняк, но дык енто ж одно из не доразумениев, хозяйка, потому как мы ваше даже не шпиёнствовали, так, ребя?
Над толпой маленьких сине-красных фигурок, что заполонили собою весь пол, загремел дружный хор откровенного вранья и лжесвидетельств.
- Явор Заядло, ну почему ты продолжаешь врать, даже если тебя сцапали с поличным?
- А, ну, дыкс, это дело плёво, госпожа, - отвечал Явор Заядло, формально - глава клана Нак-мак-Фиглей. - Чё толку вракать-то, ежели ты ничо дурственного не створил? Короче, я смертно поранен прям в потрох, слухая этаку клевятину на моё добро имище, - широко ухмыльнулся он. - Сколько ж раз я те вракал?
- Семьсот пятьдесят три раза, - отозвалась Тиффани. - Всякий раз, когда обещал не вмешиваться в мои дела.
- Ах-ха, ну дыкс ты ж всё ишшо наша громазда мал-мала карга, - возразил Явор.