От малышовской веснянки, исполняемой бабулиным надтреснутым голосом, у меня мурашки по спине побежали. Ведьма впала в детство, и в этом моя вина. Волшебный гребень слишком многое заставил забыть. Ёжкин кот, что же делать? Я затарабанила в дверь.
- Чего надо?
Да уж, и в детстве моя родственница, видимо, приветливостью не отличалась. В горнице, судя по звукам, кипела работа - потрескивали половицы, бренчала посуда. Из окна валил сиреневый дым, распространяя запах свежескошенной травы. Активированные все разом хозяйственные заклинания накладывались одно на другое. Ну, как говорится, чем бы дитя ни тешилось, лишь бы в подпол не лезло. Если девочка Яга доберется до тайной комнаты… Я похолодела и попыталась подольститься.
- Девочка, впусти меня, я тебе пряничков дам, - фальшиво начала я, ни капельки не веря в удачу.
Дверь молниеносно распахнулась, стукнув меня по лбу.
- Пряники вперед!
- Нет уж, сначала впусти, а за мной дело не станет.
- И откель ты их выймешь, надувальщица? - лукаво блеснули разноцветные глаза ведьмы. - Ни карманов, ни котомки! Уходи, приблуда. Поди! А то собак спущу.
- Бабушка, опомнись! Какие собаки? Впусти меня, нам надо поговорить!
- Ах, так! Ужо я тебе, надоеде, покажу!
В который раз хлопнула дверь, через подоконник что-то перелетело, и из зарослей бастыльника, поводя длинным носом, выбралось чучело муравьеда. Стеклянные его глаза полыхали, выискивая цель, а из неровно сшитого брюха сыпалась солома.
- Да что он мне сделает? - хорохорилась я, выбирая из поленницы обрубок поувесистее. - У него и зубов-то нет, разве что засосет до смерти.
- Ага! А когти ты видала? Еще посмотрим, кто кого! Ату ее, Мурзик! Взять!
Мурзик утробно возрычал и прыгнул, я взвизгнула и побежала. И это исчадие я собиралась победить? Он же меня сейчас на лоскутки порвет! Живые муравьеды - существа ленивые, к долгим пробежкам не приспособленные, а вот мертвые, судя по всему, неутомимы и коварны. Как безголовая курица, я носилась по двору, высоко задирая колени и придерживая под мышкой полено (выбросить его мне даже в голову не пришло). Бабушка азартно улюлюкала с крыльца.
- Останови его, я сама уйду, - прохрипела я задыхаясь, в очередной раз поравнявшись с родственницей.
Яга что-то сказала, но я уже летела дальше. Ответ догнал меня на следующем круге:
- Дураков нет! Ты уж, тетенька, сама как-нибудь…
- Пороть тебя некому, бабушка…
Я обреченно остановилась, перехватывая деревяшку двумя руками. Сзади никого не было. Бабка покатывалась со смеху, утирая выступившие на глазах слезы:
- Он почти сразу в кусты сиганул. А как же ты потешно тут бегала!
Я стиснула зубы до скрипа и пожалела, что не могу применить розги к пожилой, хотя и выжившей из ума женщине.
- Лутоня, выдь ко мне, разговор есть… - донеслось с улицы.
У забора нерешительно переминалась с ноги на ногу подруга Стешенька. К нам она заходить опасалась. Напоследок одарив Ягу укоризненным взглядом, я отшвырнула полено и подошла к подруженьке.
- Поблагодарить тебя хочу, - начала Стеша после обязательных приветствий. - За Еремея пойду, родители уже сговорились…
- А я тут при чем? - растерянно спросила я.
В глаза мне подруга упорно не смотрела, да и радости в голосе особой не чувствовалось.
- Да ладно, я же все понимаю… Как приворожила, так и отворот сделала…
Ёжкин кот! Да кто ей только такую глупость в уста вложил? А спорить бесполезно. Не поверит. Ведьмы мы с бабушкой, разве ж люди таким доверяют? Боятся, уважают, но чтоб верить… Не достойные мы такого отношения.
- Я тут просить тебя хочу… - продолжала между тем гнуть свое Стеша. - Я теперь мужняя жена буду, в невестки иду…
- Поздравляю, - встряла я, с ужасом замечая, что со стороны забора кусты аккуратно раздвигаются и длинный тонкий нос муравьеда явственно принюхивается к моей собеседнице.
Только нападения нежити мне сейчас недоставало! Точно слухи пойдут, что соперницу извести зверями пыталась. Схватив подругу под руку, я потащила ее вдоль улицы, приговаривая:
- Пошли, по дороге договорим.
Стеша немного упиралась, но послушно семенила рядом, продолжая вещать:
- Буду в шестистенке с мужем жить, как сыр в масле кататься, и сундуки у меня с разными диковинками, что Еремей из странствий привез, вдоль стен стоять будут.
- Поздравляю. - Ничего больше мне на ум не приходило, я ежеминутно оглядывалась, нет ли погони.
- И не серчай на меня, Лутоня, но теперь с ведьмой дружбу водить мне совсем не с руки…
- Поздравляю! - Я оглянулась. Проще уж было сразу задом наперед идти… - Что?
Очень захотелось плакать, даже солоно во рту сделалось. Все мысли: про впавшую в детство бабулю, про опасность, идущую по следу, про обещание лешаку - вдруг испарились, оставив после себя звенящую пустоту. Дыхание остановилось. И только стук сердца, заполнивший, казалось, меня всю, говорил о том, что я еще жива. Спокойно, Лутоня! Спокойно… Я несколько раз глубоко вздохнула. Мое молчание, видимо, было истолковано неверно.
- Ты только не лютуй! Я же не ведьмина внучка - мне жизнь строить надо. Я в девках уже заневестилась. Только пообещай, что в отместку мужа у меня уводить не будешь! - испуганно зачастила подруга, уже, видимо, бывшая.
- Обещаю, - сказала я помертвевшими губами, отпуская острый девичий локоток.
Стеша пытливо заглядывала в мое лицо:
- Ведьмину клятву дай!
Ну, точно подучил кто-то! Не могла девушка про такие тонкости сама угадать. Только вот ошиблась она - я не ведьма, по крайней мере, не взрослая, нити судеб плести не обучена. Да и нужен мне ее муж, как зайцу пятая нога. Но если ей так легче… Наклонившись к розовому ушку собеседницы, я подпустила в голос трагизма и прошептала несколько десятков слов. Завороженно выслушав рецепт приготовления утки по-хински на языке оригинала, Стеша округлила глаза:
- И все?
- А что ты хочешь? Гром с молниями? Дождь из лягушек?
Несколько мгновений девушка раздумывала, затем степенно кивнула:
- Ну все, бывай, Лутоня. Зла на меня не держи.
И только краешек пестрой юбки мелькнул в конце улицы, будто попрощалась со мной моя единственная дружба. Удачи тебе, Стеша, в настоящей взрослой жизни! Надеюсь, все у тебя будет хорошо.
Три колокольных удара на площади возвестили о середине дня. Надо же, а я и не заметила, как за разговором мы дошли до центра Мохнатовки. У дома старосты разгружались подводы, суетились работники, ржали лошади - вернулся обоз из Стольного града. Деревенские бабы встречали своих мужей, отпущенных князем после отработки повинности. Вон и Матрена повисла на шее у мужа, искренне рыдая после долгой разлуки. Высоченный Лаврентий придерживал жену с осторожностью, ласково поглядывая на огромный живот супруги.
Ощутимый тычок под ребра вернул меня к действительности. Больно! Я схватилась за бок:
- Смотри, куда прешь! - Вежливость - это у меня от бабушки, наследственное.
- О, сударыня, три тысячи извинений! - Долговязый нескладный парень одной рукой поправлял сползающие с носа очки, а другой пытался перехватить гладкий черный футляр, с локоть длиной, который и был причиной членовредительства.
Отвисшая челюсть помешала мне достойно ответить, а верзила тем временем разливался соловьем:
- Позвольте представиться - барон Зигфрид фон Кляйнерманн, студент Квадрилиума и ваш покорный слуга. - Парень сложился чуть не вдвое, потешно оттопырив локоть.
Я прыснула. Швабскому наречию бабушка меня худо-бедно обучала. Фамилия моего нового знакомца дословно означала "маленький человек".
- Какое несказанное счастье, сударыня, что карты, - тут он разогнулся и потряс футляром, - привели меня именно к вам, образчику, так сказать…
Я вообще перестала что-то понимать, кроме того, что в тубусе у добра молодца карты. Хотя… Надо еще уточнить, игральные или географические. Образчиком чего я являлась, так и осталось тайной, - от резного крыльца раздался зычный окрик старосты Платона Силыча: "А ну, студент, ходь сюды!" Мой галантный кавалер слегка вздрогнул. (Любого проберет с непривычки - у дядьки Платона голосина такой, что на медведя ходить можно заместо рогатины.) Я ожидала, что парень моментально ринется к Силычу, но тот продолжал стоять как столб.
- Могу я узнать имя прекрасной незнакомки?
Вот гад, еще и издевается! А может, у него, болезного, зрение совсем слабое? Вон и очки нацепил. Я разозлилась:
- Так чего ж не узнать. Вас же в университетах гадать учат - на гуще там, потрохах всяких… Или карты свои раскинь.
Добив студента гневным взглядом, я развернулась на пятках (надо все-таки сапоги из сундука достать) и гордо двинулась домой. По дороге я занималась самоедством. Ну вот, в кои веки выпала возможность с умным человеком пообщаться, со студентом. А я ни словечка молвить не смогла. А как ступор прошел, нахамила. Он, наверное, решил, что я дурочка деревенская - только мычать горазда…
- Фройляйн Ягг, Лутоня, подождите!
Зигфрид бежал вдоль улицы, как кузнечик-переросток, полы сюртука трепались по ветру, светлые волосы выбились из короткой косицы. Я невольно улыбнулась.
- Сударыня, - запыхавшись, продолжил студент, когда мы поравнялись, - прошу простить мне мое невежество. Я должен был дождаться, чтобы кто-нибудь представил меня… Ваше возмущение уместно, но позвольте мне искупить свою вину.
- Да что вы, сударь, это мне нужно просить прощения. Моя неприветливость по отношению к гостю нашего… города (эк я Мохнатовку повысила!) заслуживает только порицания.