- А что мы? Мы ничего. Всё было бы путём, если бы не этот хмырь. А ведь эти его даже не того. Он так и остался, а нас - тю-тю. Атасов правильно сказал. Он на них работает. Лицо утюгом и колотухи, как у Числа. Мы его за командированного приняли, но ошиблись, видно.
- Ошиблись… - проворчал Тревильян уже более миролюбиво. - А может, он уже следил за вами?
- Может, и следил, - даже как бы обрадовался Порточенко. - Так ведь и наверняка следил. Иначе чего бы он там сидел трезвый?
И он посмотрел на Арамича. Но Арамич смотрел в сторону двери, которая открылась, впуская в кабинет красивого кудрявого мужчину лет тридцати, одетого, как и все присутствующие, в джинсовый костюм фирмы "Lee". От двух товарищей этого человека отличали изменения формы и цветовые оттенки лица, которые сразу привлекли внимание Тревильяна.
- А, Атасов явился! - не проговорил, а скорее пролаял он голосом, не предвещавшим ничего хорошего. - Что это у вас на лице, Атасов, что ещё за новая история?
- Да всё та же история, - сказал Атасов и мрачно взглянул на Арамича и Порточенко, отчего те съёжились и начали смотреть в разные стороны, приняв независимый вид.
- Как та же история? - возмутился Тревильян. - Так вы, выходит, ещё и драку там затеяли?
- Это всё он! - поспешно сказал Порточенко.
- Мы не хотели, - подтвердил Арамич.
- Да, как всегда, я, а они ни при чём. Они там пытались бросить меня и смыться, - обиженно сказал Атасов.
- Это правда? - спросил Тревильян.
Арамич и Порточенко молчали, глядя один в окно, другой в потолок.
Всем в кабинете стало ясно, что правда.
- Позор! - снова возмутился Тревильян. - Как же мы будем оправдываться перед Королем?
- Давайте скажем вот что, - вдруг заговорил Арамич. - Давайте скажем, что в милицию нас забрали за драку, а драка началась из-за того, что этот хмырь обозвал его, Короля, жуликом. А про паркеровские наборы - ни слова.
- Точно, - оживился Порточенко. - Получится, что Атасов вступился за честное имя Короля и пострадал за него.
Атасов стоял в стороне и молча наблюдал, как его друзья стараются загладить свою вину перед ним, а заодно и выпутаться из этой истории.
- Глупее трудно придумать, - задумчиво сказал Тревильян, - в такую ахинею Король вряд ли поверит. Вас спасёт только то, что вы действительно вступились за его доброе имя. Атасов, помиритесь с этими прощелыгами и постарайтесь некоторое время держаться как человек, совершивший благородный поступок.
- А он всегда так держится, - радостно сообщил Порточенко.
- Хватит, Порточенко, - прервал его Тревильян. - Вы все свободны.
Друзья ушли, хотя Атасов продолжал коситься на остальных двоих. Когда за ними закрылась дверь, Тревильян обратил свой взор к Вартаняну.
- Извини, дорогой, дело оказалось продолжительнее, чем я предполагал. На чём мы остановились?
- Как вы дружили с моим отцом.
- Ах да! Мы ведь с ним так, бывало, дружили, так дружили, бывало. А как он сейчас? Чем занимается?
- Работает, меня вот сюда снарядил.
- Это хорошо. Цветы? Фрукты?
Вартанян не понял и даже начал оглядываться.
- Я спрашиваю, что ты привёз? - заметил его недоумение Тревильян. - В столицу лучше приезжать не пустым, чтобы было с чем уезжать. Ты понимаешь меня?
- Я вёз только письмо от моего отца вам.
- И где же оно?
- Я его потерял. Вернее, его у меня украли. По дороге.
И Вартанян подробно рассказал Тревильяну о приключении в городе N.
- Странная история, - задумчиво произнёс Тревильян. - И ты говоришь, что несколько раз упоминал при этом человеке моё имя?
- Да, - смутился юноша. - Мне, наверное, не следовало это делать?
- Кто знает, что следовало, а что не следовало. Не сделай ты этого, может, и не навёл бы твой рассказ меня на некоторые раздумья.
- Если я когда-нибудь встречу его, я припомню ему эту историю, - запальчиво сказал Вартанян.
- Я не советую тебе делать опрометчивые поступки. Скажи лучше, он был один или с женщиной?
- Он был один, но потом к нему подъехал автобус, в котором сидела его знакомая. Они обменялись несколькими фразами и разъехались.
- Ты не помнишь ничего из их разговора? Или, может быть, осталось какое-либо впечатление о том, что они говорили?
- Мне показалось, что автобус был из Одессы. А человек сказал этой женщине, чтобы она возвращалась, а он поедет в Москву.
- Надо же, - сказал Тревильян, - вот так история. В Одессу, значит.
- Но всё-таки, если я его встречу, я спрошу его, зачем ему понадобилось моё письмо, - упрямо повторил Вартанян.
- Если вы встретитесь, дорогой мой, боюсь, что спрашивать тебя будет он, - ответил Тревильян и вдруг замолчал.
Ему вдруг показался подозрительным этот молодой человек без рекомендательного письма. "Действительно, - подумал он, - а почему я должен доверять этому мальчишке? Разве трудно майору Ришельенко под видом сына старого друга подослать ко мне, Тревильяну, своего сотрудника из молодых, да ранних, с тем чтобы иметь постоянную и надёжную информацию вместо обрывочной и достающейся к тому же ценой немалых трудностей?" Зная о непреодолимом желании майора схватить его с Королём за руку в тот момент, когда эта рука не успела ещё передать в другие руки вещественные улики, Тревильян был обязан осторожно относиться к новым знакомствам и связям. И поэтому он решил испытать юношу.
- Ну а чем же ты думаешь заняться здесь, не имея при себе ничего, кроме письма? Не идти же с письмом на рынок, если бы даже его у тебя не украли?
- Я собирался поступать в институт и учиться там.
- В какой институт?
- В технический. У меня инженерские способности.
- Зачем тебе это надо?
- Чтобы стать инженером, - ответил Вартанян, недоумевая от такого наивного вопроса.
"Да, Ришельенко выдумал бы что-нибудь поумнее, - решил Тревильян, чувствуя, что его подозрения рассеиваются. - В наше время идти в технический вуз - это только такие мальчишки могут придумать".
- А зачем тогда твой отец прислал тебя ко мне?
- Он сказал, что Тревильян всё может.
- Ну, это он меня переоценил, - сказал Тревильян, оставшись, впрочем, довольным такой характеристикой. - Здесь и мочь нечего. Идёшь и поступаешь, если, конечно, сдашь экзамены. Теперь в технический вуз конкурс меньше одного человека на место. То есть когда будешь идти мимо, смотри, чтобы не затащили насильно.
- Это почему же так? - расстроился Вартанян. - Отец говорил, что инженеры всему голова.
- Голова-то голова, только развелось их, инженеров, видимо-невидимо. Инженеров много - специалистов мало. А так куда ни ступи - кругом инженеры. И в торговле, и в общественном питании, а особенно в творческой интеллигенции. Все в писатели норовят. Или в торговлю. Вон и эти трое, которых ты видел, тоже хотели инженерами быть. Арамич и Порточенко по три года хотели, а Атасов даже был года два.
- А чего же они ушли?
- Вовремя сообразили, что там и без них народу хватает. Живут теперь как люди. У инженеров ведь зарплата большая, а денег мало. А у этих зарплаты, считай, совсем нет, а деньги водятся. Машины у всех, одеты по-человечески. Специальность надо выбирать такую, которая ближе к людям расположена, к народу, к его потребностям и запросам. А кто от народа отдаляется, тот сам себе потом не рад. А инженер - он от людей далёк, он к механизмам ближе. Ну будешь ты инженером, сделаешь какой-нибудь прокатный стан. А людям клади деньги на бочку, а стан твой и задаром никому не нужен. Не веришь - выйди спроси перед магазином, кому прокатный стан нужен. На тебя как на сумасшедшего посмотрят.
- Но кому-то нужно ведь и прокатный стан делать? - робко спросил Вартанян.
- Кому-то нужно, - веско ответил Тревильян.
- Ну и что же мне делать? - спросил Вартанян с той растерянностью, которую Тревильян и ожидал в нём обнаружить после своих слов,
- Ты вот что, - сказал он отечески заботливым тоном, - ты пока присмотрись, обдумай всё. Захочешь в институт поступать, дам тебе записку к репетитору, он с тобой позанимается, глядишь, и поступишь* Не захочешь - что-нибудь другое подыщем. Я тебя поручу троим молодцам. Понравились они тебе?
Юноша кивнул.
- Ну вот и хорошо, - продолжал Тревильян. - До вступительных экзаменов ещё полтора месяца. Л репетитора этого разрывают. Многие к нему попасть мечтают, да не всем удаётся. А передумаешь - что-нибудь подберём. Согласен?
- Согласен, - ответил Вартанян.
- Ну вот и чудесно. Ты где устроился?
Тревильян сел к столу и стал писать записку.
- Нигде пока. Я прямо сюда поехал.
- Ты что, на машине?
- Да, - ответил Вартанян с некоторой даже гордостью.
- Так это, значит, твой оранжевый драндулет?
- Мой, - смутился юноша от такого отзыва о своей машине. - Как вы догадались?
- По номеру, дорогой, по номеру. Номер не столичный, нельзя иметь такую приметную машину, как твоя, тем более с приметным номером. Значит, сделаешь так. - Тревильян направился к окну, у которого стоял Вартанян. - Машину продашь, ребята помогут. Думаю, что с деньгами у тебя не густо, так что пригодятся. С деньгами вообще поаккуратнее, они тебе меньше помешают, если будут лежать в кармане, чем если их не будет. А комнату снимешь у Бонасеевой - продавщица наша. Муж у неё постоянно в командировках. - И Тревильян хитро подмигнул юноше, чем окончательно вогнал его в краску. - А вот письмо к репетитору, адрес там написан. Вход со двора, четыре длинных звонка и два коротких, на счёт десять, потом постучать кулаком.